Кризис как наказание безбожникам: неполиткорректная гипотеза

1. Кризис доверия. Финансовые проблемы, беспокоящие сегодня мировую экономику, могут быть сведены, хотя и не до конца, к простой ситуации: тот, у кого есть деньги, предпочитает держать их при себе, а не инвестировать. Не вкладывать их в акции, не давать взаймы, не покупать на них недвижимость. И владельцев денежных средств можно понять. За последние годы крупнейшие в мире аудиторские и рейтинговые агентства, банки и страховые компании продемонстрировали свою ненадежность, а то и откровенную склонность к мошенничеству. Как можно доверять кровно заработанные деньги в управление людям, которые идут на неоправданные риски, фальсифицируют отчетность, да еще выписывают себе фантастические бонусы? Например, в первом полугодии 2008 года аналитики были обеспокоены сокрытием банками истинных объемов кредитных списаний [1]. Такие гиганты как Citigroup и Merrill Lynch подозревались в действиях, способных глобально снизить доверие к мировой финансовой системе. И им это все-таки удалось.


Кризис случился в американской высокорисковой ипотеке, на которой были потеряны миллиарды долларов. Но если бы все участники рынка сохранили спокойствие, его последствия оказались бы куда меньшими, чем теперь. Вот только для спокойствия требуется доверие, а его в нужный момент оказалось недостаточно.


2. Природа доверия. Доверие в экономике можно рассматривать как установку к снижению субъективной оценки рисков, связанных с поведением партнера. Иными словами, отдавая деньги банку, которому я доверяю, я оцениваю вероятность, скажем, кражи этих денег руководством банка как очень низкую. Следует отличать доверие от ряда близких к нему явлений, например, кооперации. Сотрудничество в достижении целей или даже альтруистическое поведение могут сопровождаться нулевым доверием. Более того, как показали эксперименты теории игр, кооперативное поведение складывается в кратчайшие сроки при использовании стратегии «зуб за зуб» [2]. Наказание за любые недружественные действия – это, очевидно, не признак доверия. Если бы инвесторы относились к тем, кому они доверяют деньги по принципу «зуб за зуб», оппортунистического поведения на рынке, вероятно, было бы меньше. Но и само существование рынка было бы сомнительным.


Зададимся вопросом: почему вообще кто-то может испытывать доверие к банку или инвестиционному фонду? Всем ясно, что для участников рынка нечестное поведение может быть экономически рациональным. Кому могло бы придти в голову доверять рациональному экономическому субъекту? Ведь если в интересах такого субъекта будет «кинуть» всех окружающих, он обязательно это сделает.


Существование социального контроля – вот наиболее общий ответ на поставленный вопрос. Целесообразность оппортунистического поведения ограничивается относительно высокими издержками, связанными с нарушением социальных норм. Владелец денежных средств рискует доверить их какому-либо экономическому институту, поскольку чувствует защиту со стороны закона и солидарных интересов других участников рынка. Если контрагент поведет себя нечестно, он будет наказан потерей репутации, денег, свободы или жизни, в зависимости от серьезности проступка. Однако социальный контроль не всесилен. На репутацию можно наплевать, а от суда не так уж трудно сбежать. Главное, чтобы выигрыш в деньгах был ощутим для того, кто решил смошенничать. Поэтому внешние силы, ограничивающие рациональность экономических субъектов, снижают субъективно воспринимаемые риски инвестора только до какого-то определенного, далекого от нуля уровня.


Социальный контроль часто не подходит в качестве основы доверия даже в своих самых сильных формах. Например, существует мнение, что внешняя угроза служит сплочению людей и установлению между ними доверительных отношений. В качестве примера можно привести ситуацию спасательной шлюпки. Издержки оппортунизма в ней исключительно высоки. Жизнь каждого напрямую зависит от благополучия всех остальных. Взаимный контроль осуществляется непосредственно и непрерывно. Однако, как показывают исследования, такие ситуации способствуют складыванию не доверительных, а наоборот, потенциально конфликтных отношений [3]. 


 По сравнению с полицейской дубинкой, занесенной над головой контрагента, более располагающей к доверию кажется убежденность в его этических принципах. Например, существует научная этика, которая запрещает фальсифицировать результаты исследований, заниматься плагиатом и т.п. За ее соблюдением следит профессиональное сообщество, состоящее из конкурентов, жаждущих превзойти друг друга. Поэтому данным, опубликованным в научных изданиях, принято доверять.


К сожалению, и внутренние регуляторы поведения не всегда надежны. Каждый ученый – это человек, и если он сталкивается с выбором между честностью и деньгами, деньги в какой-то момент могут перевесить. Публиковать фальсифицированные данные, чтобы заработать сто рублей, никто не будет. Ради ста тысяч долларов многие задумаются. Если речь пойдет о миллионах, значительная часть ученых может пренебречь научной этикой. В конце концов, разве стоят карьера и репутация обеспеченной жизни детей и внуков? Многие скажут, что не стоят. Поэтому и внутренние регуляторы, основанные на этических принципах, снижают субъективно воспринимаемые риски инвестора, но опять-таки до уровня, далекого от нуля. 


Что действительно способно породить полное доверие – так это твердая вера в бога, испытываемая контрагентом. Если я знаю, что мой партнер – искренний христианин, я понимаю, что для него воровство – грех. Это дает возможность оценивать риск оппортунистического поведения с его стороны как близкий к нулю. В этом смысле монотеистический бог является идеальным регулятором поведения. От него не скроешь своих проступков, его наказания нельзя избежать, поэтому он лучше всякого социального контроля. Грешник, не отступившийся от своих грехов, в перспективе не просто теряет жизнь, но обрекается на бесконечно ужасную участь. Никакие деньги не могут оправдать этой перспективы. Поэтому вера в бога более надежна, чем внутренние этические принципы. Из этого следует, что религия может играть весьма существенную роль в установлении отношений доверия в экономике. Оговоримся, что доверие строится не только на религии, но последняя вносит свой вклад и этот вклад, по крайней мере, в случае с христианством, обнаруживается эмпирически. Установки западного христианского фундаментализма оказываются статистически связанными с более высоким уровнем доверия [4] и производными от него более высокими экономическими показателями целых стран, такими, как доходность капитала и экономический рост [5].


3. Разбитые окна веры. Христианская религиозность часто оказывается связанной не только с продуктивными экономическими установками, но и с более интенсивными предрассудками, такими как расизм, национализм, неприятие гомосексуальности и равноправия женщин и т.п. [5]. Все эти установки не являются логическим следствием христианской теологии, но они исторически оказались частью господствующей на Западе религиозной доктрины. В свое время таким же случайным, но прочно утвердившимся элементом христианского мировоззрения был геоцентризм и представления о плоской Земле. Эту аналогию можно продолжить и сделать вывод о том, что распространение идей толерантности в последние десятилетия могло нанести по религиозным убеждениям удар столь же сильный, как и принятие гелиоцентрической системы. Ведь в сознании большинства верующих отсутствует разделение фундаментальных принципов, догматов христианства и повседневных верований и установок.


Появление в некоторых деноминациях женщин-епископов, геев-священников, возможностей избрания африканца на папский католический престол и прочие проявления толерантности, способны создать ситуацию, описываемую «теорией разбитых окон». Это концепция, которая утверждает, что даже небольшой беспорядок на некоторой территории, разбитое окно, мусор на улице, служит сигналом небрежного отношения власти и жителей к своему району и стимулирует жестокие преступления [6]. Аналогично, официальное появление геев среди религиозных лидеров, пусть даже небольших церквей, вполне способно оказывать разрушительное воздействие на религиозные основы экономического доверия.


В эпоху толерантности, инвестор, знающий, что владелец компании искренний христианин, не может быть уверен в его абсолютной честности. Потому что некоторые искренние христиане допускают гомосексуальные браки, значит, другие столь же искренние христиане могут допускать и воровство. Признание легитимности одного греха означает, что любое отступление от социальной нормы может быть легитимировано. Проблема, возникающая в этой связи, состоит вовсе не в том, что принятие гомосексуализма ведет к ослаблению религиозной этики и допущению все новых и новых грехов. Ведет одно к другому или нет – в данном контексте неважно. Главное, что изменяется восприятие партнеров по экономическим отношениям. Их религиозность перестает быть основанием для сведения рисков мошенничества к нулю. Вклад христианства в доверительные отношения уменьшается, значит, снижается и общий уровень доверия в экономике.           


4. Неполиткорректная гипотеза. Если мы примем во внимание, что экономический рост может быть одним из факторов толерантности [7], то получим довольно интересную коллизию (рис.1). Религиозные установки, способствующие развитию экономики, оказываются связаны с расовыми, сексуальными и классовыми предрассудками. Развитие экономики, в свою очередь, ведет к разрушению этих предрассудков. Но этот процесс негативно сказывается на религиозных основах экономического роста.

 Рис. 1 Коллизия экономического роста.

Рис. 2. Возможные последствия кризиса.

Таким образом, гипотеза, которую мы выдвигаем, состоит в том, что одной из причин кризиса могло стать снижение доверия в западной экономике, которое явилось платой за толерантность.


Если эта гипотеза справедлива и кризис продлится достаточно долго, то может вступить в силу обратный механизм (рис.2). Ухудшение экономической ситуации приведет к обострению социальных противоречий и, одновременно, будет способствовать тому, что институты, внутри которых сохраняется высокое доверие, окажутся в выигрыше. Такими институтами являются, например, религиозные общины и связанные с ними организации. В совокупности эти два обстоятельства способны привести к повышению роли христианского фундаментализма в будущем обществе.


Литература
1.     Кириллов Р. Всемирный кризис доверия // РБК daily. 20.05.2008. (http://www.rbcdaily.ru/2008/05/20/world/344310)
2.     Axelrod R. Evolution of cooperation. NY, 1984.
3.     Лебедев В.И. Личность в экстремальных условиях. М., 1989.
4.     Schoenfeld E. Image of man: the effect of religion on trust // Review of Religious Research. 1978. №1. Pp. 61–67.
5.     Guiso L., Sapienza P. & Zingales, L. People’s opium? Religion and economic attitudes // Journal of Monetary Economics. 2003. №1. Pp. 225–282.
6.     Wilson J., Kelling G., Broken Windows: The police and neighborhood safety // Atlantic Monthly, March, 1982. (www.theatlantic.com/politics/crime/windows.htm)
7.     Friedman B. The Moral Consequences of Economic Growth. NY, 2005.