«Упал – отжался!» Что происходит с рейтингами Президента в России?

Сравнить размеры брюк и шапки

Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков недавно выразил недоумение и недовольство по поводу данных ВЦИОМ о снижении рейтинга доверия Президенту Путину.

«Мы видим электоральный рейтинг Путина, который сейчас перешел в тенденцию роста… Как может падать доверие и при этом расти электоральный рейтинг», - так Песков попросил социологов разъяснить ситуацию.

Генеральный директор ВЦИОМ Валерий Федоров уже объяснил, что это не рейтинг доверия, а упоминание Путина в числе политиков, которым наши люди доверили бы «решение важных государственных вопросов». Вопрос для рядовых граждан непростой: Путин в списке хоть и первый, но получивший лишь неприлично низкий 31%. Однако людей не спрашивали, доверяют ли они Президенту, их просили назвать фамилии разных политиков, которым можно доверить «порулить» государством. Путин же не единственный, есть же в нашей огромной стране и другие люди, которым можно доверить что-то делать.

ВЦИОМ тут же провел новый опрос, в котором задал прямой вопрос: «Вы доверяете или не доверяете [данному политику]?» Путин получил рекордные 72,3%доверия, а не доверяют ему 23,7% опрошенных.

Пресса в погоне за сенсациями сразу подхватила и понесла – «рейтинг Путина вырос с 31% до 72%». Но это же совершенно разные вопросы, разные, если угодно, «рейтинги». Нельзя сравнивать, скажем, «размер брюк» с размером «головного убора».

История рейтингов

Вообще с этими рейтингами в российской политической жизни полная путаница. Как многое в наших общественных науках и прессе, этот термин пришел с Запада, а именно из американской социологии.

Первые опросы о предпочтениях американцев среди кандидатов в президенты проводились еще в XIX веке и отличались примитивной методологией. За ними закрепился эпитет «соломенный», который указывает на их легковесность. А потом с развитием прикладной социологии опросов общественного мнения в 30-е годы XX века термин rating (оценка) наряду с другим – opinion (мнение) стали основными в выяснении взглядов и настроений рядовых американцев. Человек с блокнотом и карандашом стучался в дверь фермеру в глуши Канзаса и спрашивал его «оценку работы губернатора штата». Rating (оценка) мог быть чего угодно – налогов, цены на бензин, социальных льгот, работы почтмейстера, или мэра, доверия президенту, шансов на его переизбрание и прочее.

У нас же в России в конце ХХ века «рейтинг» был практически превращен политиками и журналистами в синоним популярности той или иной политической фигуры. Общеупотребительными стали выражения о том, что у этого нового кандидата «высокий рейтинг» или «низкий рейтинг».

О каком доверии речь?

Если говорить об оценках того или иного политического или государственного деятеля, то здесь «рейтингов» наберется с десяток. Большинство из них имеет смысл лишь для практикующих социологов в избирательных штабах, но если они все же попадают в прессу, то использовать их надо правильно. Например, простой, казалось бы, вопрос о доверии, например: «Доверяете ли вы мэру нашего города?» В каком смысле доверяю? Я, сидя с ним за одним столиком в ресторане, могу часы оставить и отойти на минуту? Я верю, что он, получив федеральную субсидию на строительство стадиона, не «распилит» деньги с родственниками? Ему можно, как в опросе ВЦИОМ, в целом «доверить решение важных государственных вопросов»? Он будет заботиться о решении проблем таких людей как я? Но все это отдельные рейтинги! И в Америке, на родине опросов, каждый раз составители анкет ломают голову, какой термин «доверия» лучше использовать – trust или confidence, от фразировки вопроса будет зависеть его смысл, как он понимается респондентом, и, соответственно, какой будет рейтинг.

Что касается политических и государственных деятелей, отношение к ним населения складывается из целого ряда аспектов, оценок, т.е. «рейтингов». Вероятно, «доверие» это важный показатель, в конце концов, мы и в жизни строим отношения с людьми, прежде всего на основании степени доверия или недоверия к ним. Но не менее, а иногда и более важной, является оценка успешности работы человека на своем посту. Иногда личность того или иного деятеля может вызывать негативные оценки, но эффективность в экономике или внешней политике оцениваться, тем не менее, высоко. Например, в Америке внешнеполитическая деятельность президента Ричарда Никсона оценивается весьма высоко, несмотря на то, что он вынужден был уйти в отставку, чтобы избежать импичмента.

Доверие падает, а рейтинг растет

Отвечая на вопрос Пескова – «как может падать доверие и при этом расти электоральный рейтинг», можно ответить – легко. Это разные рейтинги, они растут из разных, если так можно выразиться, сторон души нашего «электората».

«Доверие» – это, скорее, эмоциональный подход к оценке политической фигуры. А намерение голосовать за него – это более прагматичный подход – он много сделал, надо дать человеку «еще один шанс», другие еще хуже и т. д.

Первый президент России Борис Ельцин в своих оценках «дорогими россиянами», прошел все этапы отношения населения – от восхищения, одобрения деятельности, до критики, презрения, отторжения. Но перед выборами 1996 года, несмотря на низкий уровень доверия, конкретные успехи в управлении страной помогли ему все же выиграть выборы.

Вот конкретный пример из моей практики изучения общественного мнения о различных политических фигурах в избирательной кампании 1995-1996 гг. Мы изучали различные аспекты их оценки населением, выразившиеся в различных рейтингах в августе 1995 года, накануне выборов в Думу и приближавшихся президентских выборов 1996 года.

В таблице даны различные «рейтинги» основных политических игроков того времени.

Разброс оценок весьма значительный, и видно, что высокое доверие не превращается автоматически в намерение проголосовать за этого политика. Кроме того, желание видеть какого-либо политика президентом и готовность голосовать за него на президентских выборах несколько различаются: человек может проголосовать за кандидата, исходя из политической реальности – его шансов на победу, а не только из симпатии и доверия. Так, высокий уровень доверия Лебедю не трансформировался в желание или готовность голосовать за него на выборах. Хотя, несомненно, политики с высоким уровнем доверия населения имеют значительные резервы расширения их электората.

В целом, если суммировать эти показатели, то условный «электоральный потенциал» – который очевидно более надежен, чем отдельные показатели доверия или готовность голосовать за кого-либо – привели тогда к следующему распределению мест между ведущими политиками.

Как известно, одни использовали свой «электоральный потенциал», другие – нет.

Так что, возвращаясь к «рейтингам Путина», можно сказать, что в мировой практике, да и у нас тоже, как показывают приведенные данные, доверие может падать, а «электоральный рейтинг» – расти.

При этом заголовки в прессе, типа «рейтинг Путина вырос с 31% до 72%» можно рассматривать с одной стороны как типичную газетную «утку» для привлечения читателей, а с другой стороны, как плохое понимание политиками и прессой социологии политической жизни.

В целом, на данном этапе, задолго до следующих выборов президента, колебания «рейтингов» президента к настроениям населения имеют отдаленное отношение, это скорее упражнения служащих администрации и полстеров, и вряд ли когда-нибудь они пригодятся.