«Высокие цены на нефть нас не спасут». Почему власти отказались от щедрой бюджетной политики

Александр Шустов, генеральный директор МФО «Мани Фанни»: До 100 долларов за баррель Brent осталось совсем немного – нефти нужно подорожать всего на 19%. Для этого достаточно череды каких-нибудь форс-мажоров на буровых установках плюс, может быть, некоего нового военного конфликта на Ближнем Востоке, либо неожиданного развития старых конфликтов. Но, скорее всего, повод для роста будет неожиданным и мало похожим на предыдущие. Некий «положительный черный лебедь», в терминологии Нассима Талеба. Впрочем, правительством взят курс на стабильность экономики, а это значит, что дополнительные доходы бюджета не будут тратиться на эксперименты. Вместо этого они будут направлены в резервные фонды, которые позволят пережить следующий кризис, который тоже не за горами: антироссийские санкции развитых стран ведут страну к технологическому отставанию, которое через 3-4 года может стать непреодолимым. И если за это время мы не сможем перейти на качественно новый уровень отношений с азиатскими партнерами, то денежные резервы очень пригодятся. Пригодятся они и в случае запрета на расчеты в долларах для госбанков, и в случае резкой девальвации курса рубля, и в любых политических потрясениях. Правительство, памятуя об огромном, до 30% дефиците бюджета и пирамиде ГКО в 90-х, сейчас ведет крайне осторожную политику, и в этом сложно упрекать. Экономический рост, к которому все так стремятся, таит в себе риски, диспропорции в развитии, рост всегда носит вероятностный характер, а без постановки под контроль денежных потоков рост может принести выгоды неким совсем не правительственным, а оппозиционным силам. Поэтому щедрая бюджетная политика отложена, вместо нее скупая, с растущими налогами, но надежная. В каком-то смысле граждане сами выбрали такую политику, своими голосами на выборах. Поэтому абсурдно теперь с ней спорить, нужно работать и вести бизнес в сложившихся условиях, ориентируясь на невысокую, зато стабильную доходность, на более-менее стабильный курс национальной валюты, на крепость госсектора в экономике, который можно сделать, например, своим клиентом или партнером, и зарабатывать на этой стабильности.

Дмитрий Лукашов, аналитик IFC Markets: За последние 12 месяцев стоимость нефти марки Brent выросла в 1,5 раза и в начале октября достигла максимума с 2014 года, превысив 85 долларов за баррель. Конечно, в моменте для российской экономики это очень хорошо с точки зрения экспортных доходов и бюджетных резервов. Однако резко подорожавшая нефть так и не смогла привести к ускорению роста ВВП и заметному увеличению реальных доходов населения.

При этом существуют реальные риски таких вроде бы позитивных рыночных тенденций. Мнение министра энергетики Александра Новака является обоснованным. Резкий рост мировых цен на нефть способен спровоцировать глобальный экономический кризис. В новейшей истории России подобных мировых кризисов было два: в 1998 и 2008 годах. В 1998 году Brent обвалился почти в 3 раза, до 10 долларов за баррель, и в 2008 году – в 4 раза, до 36 долларов. Если «дорогая» нефть обрушит экономики развитых стран, то это неизбежно сократит мировой спрос на углеводороды. Это автоматически приведет к сильной ценовой коррекции на рынке. Для России и других нефтедобывающих стран очень важно избегать такой цикличности.

Касаясь причины отсутствия заметного роста российской экономики, несмотря на сильно подорожавшую нефть, можно отметить, что это логично. Доходы от продажи нефти замораживает Минфин в соответствии с «бюджетным правилом». Они не идут на финансирование капитальных вложений и инвестирование. Одновременно, из-за санкций резко снизилась активность иностранных инвесторов. По моему мнению, отсутствие инвестиций и приводит к стагнации российской экономики. Ее развитие за счет рублевых банковских кредитов также затруднено, так как ЦБ РФ поддерживает ставку на уровне более чем в 2 раза выше инфляции. Очень мало российских компаний имеют такую высокую норму прибыли, чтобы спокойно развиваться за счет коммерческого кредита. При этом я полагаю, что ничего особо плохого не происходит. Государственные резервы уверенно растут и их в любой момент можно направить на благое дело модернизации российской экономики, если будет принято такое решение.

По моему мнению, расходование нефтяных сверхдоходов на конечное потребление не целесообразно. Главным образом, их просто недостаточно для кардинального улучшения жизни россиян. Имеет смысл направлять дополнительные средства на инвестиции в производство и на развитие инфраструктуры, в том числе автомобильных и железных дорог. Такая экономическая политика оправдала себя в Китае, Южной Корее и других странах ЮВА, которые демонстрируют высокие темпы роста. Конечно, свои сверхдоходы они получают не от экспорта ресурсов, а от продажи высокотехнологичных товаров. Но с точки зрения расходования средств их источник не так важен. Ключевым фактором является целевое финансирование модернизации промышленности и транспорта.

Екатерина Конюхова, аналитик АЛОР БРОКЕР: Согласно новому бюджетному правилу, принятому в 2018 году, все сверхдоходы от цен на нефть выше базового значения, заложенного в бюджет, используются для покупки валюты на открытом рынке, а затем размещаются в Фонде Национального Благосостояния (ФНБ). В бюджет Российской Федерации на текущий год заложена цена на нефть Urals 40 долларов за баррель. Цена российской нефти Urals основывается на котировках эталонного сорта Brent, которые сейчас на многолетних максимумах – выше 80 долларов за баррель. Соответственно, текущая рыночная цена в два раза превышает «бюджетную». Почему нефтегазовые сверхдоходы не транслируются в развитие экономики, повышение зарплат, в социальные сферы? Дело в том, что эти деньги «заморожены» в ФНБ. Бюджетное правило – это механизм, призванный снизить зависимость экономики от цен на энергоносители. Это очень важно для сырьевых экономик, ведь запасы нефти не безграничны, а рыночная цена очень волатильна. Кроме того, бюджетное правило позволяет контролировать курс национальной валюты. Как раз одним из условий расходования денег из ФНБ является снижение цены на нефть ниже установленной бюджетом планки. Другим условием является достижение фондом размеров 7% от ВВП. В этих случаях накопленные сверхдоходы начнут поступать в экономику, инфраструктурные проекты, сферу инвестиций. С учетом планирующихся в октябре покупок валюты Минфином, объем направленных в ФНБ средств к началу ноября составит 3,3 трлн руб. (около 3,4% от ВВП). Это значит, что при сохранении текущих цен на нефть объем ФНБ может достичь 7% от ВВП 2020 году, или, при их росте до 100 долларов за баррель, уже в следующем году. При этом повышение цены на нефть до 100 долларов несет в себе риски нового кризиса на рынке энергоносителей. Кроме того, это рост расходов для потребителей. Вспомним весенний скачок цен на бензин, который вызвал потребность в немедленном государственном регулировании. Для России, на самом деле, текущая цена при бюджете 40 долларов за «черное золото» более чем комфортна.

Сергей Звенигородский, начальник отдела розничных продаж УК «СОЛИД Менеджмент»: Основные риски для России в высокой цене на нефть заключаются в двух основных направлениях – усиление конкурентов и снижение темпов развития экономической структуры страны с более высокой добавленной стоимостью. Если говорить о конкурентах, то сланцевая революция столкнулась с высокой закредитованностью добывающих компаний, но на первый план выходит увеличение экспорта из США и перераспределение ресурсов на Ближнем Востоке. Что касается изменения структуры доходов бюджета, то основное опасение чиновников состоит в… лени, когда искать деньги нужно без аврала, а в спокойном режиме. Кроме того, их план по изменению структуры доходов подразумевает снижение доли от продажи ресурсов, а рост цен на нефть вынуждает правительство что-то создавать для увеличения доли продукции и услуг нересурсного происхождения. Таким образом, мотивация по изменению структуры доходов бюджета будет снижаться, а работы правительству прибавляется (если брать обязательства к исполнению)…

Можно заметить, что высокие цены на нефть теперь слабо влияют на экономический рост России, поскольку их объем в общей структуре уже на уровне 30% (сама продажа ресурсов и косвенные доходы). Кроме этого, не будем забывать и о «помощи» Запада, который ограничивает доступ к финансам и технологиям, без которых страна не может завершить переход на отечественную продукцию. Поскольку свой ЦБ не дает ликвидность банкам, а те не готовы кредитовать предприятия в полном объеме по разным причинам, то для роста компаниям приходится искать другие методы поиска средств и отвлекаться на направления, не связанные с прямой деятельностью. Что касается сверхдоходов, то именно за их счет ведется переоснащение экономики и решение социальных вопросов, поскольку других достаточных источников у России сейчас нет. Налоги для богатых приведут к их бегству (большая часть успеет), эффективность правительства повышается, но процесс длительный и также экономия не соответствует требованиям, а внутренние резервы с искусственным падением рубля и реализацией активов обанкротившихся компаний и банков по большей части использованы. Часть доходов не используется только по одной причине, санкции еще не доведены до полного маразма, а зависимость от иностранных технологий и инвестиций остается довольно серьезной, поэтому государство вынуждено страховаться. Потратить средства на разовые бонусы населению и потом с него же забирать в том же или большем объеме будет социально опасно, поэтому правительство не готово к непроверенным действиям.

Алексей Коренев, аналитик ГК «ФИНАМ»: Снижение спроса и, как следствие, объемов добычи и экспорта – такие риски несет в себе повышение цены на нефть до 100 долларов за баррель. Не все потребители готовы покупать углеводороды в прежних объемах, если цена на них вырастет еще на 20-25%.

Мы не видим экономического роста потому, что мы имеем слабо диверсифицированную экономику, не просто ориентированную на экспорт полезных ископаемых, но и крайне зависимую от поставок импортного оборудования. В области геологоразведки, добычи, переработки и транспортировки нефтепродуктов доля импортного оборудования превышает 70%. А по некоторым сегментам, например, в части гидроочистки и гидрокрекинга и вовсе в районе 97-100%. У нас слишком мало производств, создающих добавленную стоимость. В итоге, в России неоправданно низкая производительность труда (при том, что обвинить российских тружеников в лени или нерадивости уж никак нельзя). Наша продукция неконкурентоспособна. Так что даже дорожающая нефть не способна существенно повлиять на темпы расширения отечественной экономики. А уже если учесть, что значительная часть ресурсов, получаемых от экспорта энергоресурсов, идет на формирование резервов, а не на развитие и модернизацию производств, становится понятно, что высокие цены на нефть нас не спасут.

Государство вполне осознанно из двух вариантов развития экономики выбрало сохранение сверхдоходов, а не инвестирование в экономический рост. Если точнее, то картина видится такая. Можно все поступающие ресурсы направлять на создание современной и конкурентоспособной экономики. Правда, при этом придется существенно реформировать еще и правовую и судебную системы, по-настоящему, а не на бумаге бороться с коррупцией, допустить существование свободной и справедливой выборной системы, создавать максимально благоприятный бизнес-климат, привлекать в страну долгосрочные инвестиции, направляемые в реальный сектор экономики, а не в спекуляции и т.д. При этом даже если реформы будут идти относительно гладко, неизбежны на каких-то этапах определенные социальные напряжения, задержки с выплатой зарплат на отдельных предприятиях, быть может даже и акции протеста, не говоря уже о реальной ротации в органах власти, без которой нормальная рыночная экономика существовать не может. Есть второй вариант – направлять все свободные средства на поддержание социального блока и высокого уровня стабильности. Зарплаты при этом будут невысоки, но они будут стабильно выплачиваться. Социальные лифты на всех уровнях будут закрыты для подавляющего большинства россиян, но и гарантии относительно спокойного «завтра» будут достаточно надежными. Вероятность социальных напряжений или, тем более, взрывов, будет минимальна. Однако про любые попытки реформ и фактического роста при этом варианте надо забыть, так как вторая модель не просто не предполагает сколь-либо глубокие реформы, а противоречит им по своей сущности, так как является по сути заморозкой ситуации на нынешних, относительно стабильных в социальном плане уровнях, но статичных в своей основе. Почему повышается налоговая нагрузка на бизнес и рядовых сограждан? Вероятно, руководство страны не совсем уверено в стабильности нефтяных доходов, а от формирования своеобразной «подушки безопасности» отказаться не может. Вот и оплачивают россияне свое будущее из своих же карманов. Но не непосредственно, а через посредника в лице государства.