Госкорпорации создают венчурные фонды. Зачем и будут ли они работать?

Что такое венчурный бизнес

Для тех, кто не знает, что такое венчурный бизнес – это вложения в перспективные проекты, про которые нельзя заранее сказать, принесут они какую-либо прибыль или нет. Тут можно «пролететь», что, как правило, и бывает (срабатывает один проект из примерно десяти). Но зато если все получится, то обогатиться можно немерено. Поэтому и рискуют люди. Или венчурные фонды. Которые собирают деньги инвесторов и вкладывают их вот в такие рискованные проекты. И тут уж каждый для себя решает – играть в такие игры или попросту положить деньги в банк или вложиться в какие-нибудь ценные бумаги, предпочтительно, государственные. Доходность мала, но и риски не велики.

Что значит «обогатиться немерено». Один такой венчурный инвестор вложил в компанию Google на момент ее создания сто тысяч долларов. А через восемь лет продал свой пакет акций основателям компании Брину и Пейджу уже за сто миллионов. Вот и считайте.

И еще для справки. Венчурные инвесторы делятся на три категории. Это физические лица (об одном из них мы говорили выше), частные и государственные венчурные фонды. О последних мы и будем говорить в этой статье. Венчурные фонды, независимо от их юридического статуса, работают по одной и той же схеме. Разница состоит только в том, что частные фонды могут привлекать деньги сторонних инвесторов не только в отдельные проекты, но и в свой уставной капитал.

Венчурные фонды госкорпораций

Но вернемся к нашим баранам. Названным выше госкорпорациям деваться было некуда, и они объявили о своих планах по созданию венчурных фондов.

Первым за дело взялся «Ростех». Сейчас его фонд, в размере 500 млн руб. проходит регистрацию. Вкладываться предполагают в высокотехнологичные проекты, IT и электронику. В дальнейшем объем инвестиций может вырасти до 1 млрд руб.

Ситуация с «Ростехом»

Что же так «Ростех» расстарался. А «ларчик открывается просто». Собрался он «сожрать» ОАК (Объединенная авиастроительная корпорация). И таки «сожрал».

По данным газеты «Коммерсантъ», президент Путин поддержал эту идею. Судя по всему, подкинул ее глава Минпромторга Денис Мантуров, который в письме президенту сообщил, что «Ростех» готов вложить в финансирование проекта МС-21 (детище ОАК) около 30 млрд руб. в 2018 – 2020 годах. А МС-21 – это среднемагистральный узкофюзеляжный самолет – наше все. Путин бумаги и подписал. Предполагается, что под крылом «Ростеха» ОАК может объединиться с холдингом «Вертолеты России», уже входящим в «Ростех». Так что все, что летает, будет проектироваться и строиться в одном месте. Премьер Медведев тоже, вроде, не против. А вот, кстати, в США авиастроительных компаний 17. Все частные, начиная с мирового гиганта Боинга. И никто их не объединяет. Ну, так это буржуи. У них – все «через одно место». Но ничего. Живут как-то.

Как же «Ростеху» удалось все это дело провернуть? А вы посмотрите в интернете, кто является его генеральным директором? Правильно! Сергей Викторович Чемезов – один из ближайших друзей нашего президента. Так что вопросов больше нет. А оперативное создание фонда – это так, признательность за понимание интересов компании.

Тут вот еще что интересно. Эксперты, экономисты и прочие умные люди пишут статьи о необходимости демонополизации экономики, развитии конкуренции и прочей буржуазной дури. А наш «Васька (т.е. российское руководство) слушает да ест», т.е. продолжает монополизацию.

И тут на ум приходит «прогрессивная дебютная идея». А не создать ли нам ОСХК (Объединенную СельскоХозяйственную Корпорацию), куда включить все крупнейшие агрохолдинги страны. А то урожаи у них растут, денег эти «колхозники, поди, немерено зарабатывают. Так контролировать процесс надо! А то вон, «красный директор совхоза» Грудинин уже в президенты лезет.

И еще. Если у ОСХК филиалы создать по всей стране? Это сколько рабочих мест для чиновников появится! А сколько им зданий, машин, оргтехники потребуется! Будет куда денежки народные с толком потратить! Да, по всей стране! Даже в районах Крайнего Севера. Пусть там поголовье северных оленей подсчитывают.

Что обещают остальные госкорпорации

Ладно, вернемся к венчурным фондам. Что другие «фигуранты этого дела» говорят. Они, правда, пока только говорят. Но «планов громадье» впечатляет.

Самый внушительный объем фонда будет у «Росатома» – 6 млрд руб., которые он сразу намерена вложить в стартапы. Речь идет о проектах и компаниях, работающих в сфере деятельности учредителя, т.е. в атомной промышленности. Где «Росатом» этих инноваторов найдет, пока не ясно. Ведь атомная промышленность – совершенно закрытая сфера, и людей «с улицы» туда не пускают. Это не какие-нибудь там информационные технологии.

Но переживать не стоит. Были бы 6 млрд, а на что их потратить – всегда придумать можно.

А что остальные «страдальцы»? «Роскосмос» обещает создать венчурный фонд к 1 апреля этого года в партнерстве с РВК и «ВЭБ Инновациями». Это те, кто и до того венчурным бизнесом занимались. По слухам, размер фонда составит 3 млрд руб. В какие проекты будут инвестироваться деньги – пока неясно.

Фонд ОСК (Объединенная Судостроительная Корпорация) поскромнее будет – 500 млн руб. Формировать фонд предполагается из чистой прибыли входящих в корпорацию предприятий и дивидендов за 2017 год. Предполагается, что инвестиции в основном будут проходить через венчурный фонд «Сколково-Индустриальный I».

Так что «Роскосмос» и ОСК собираются поступить разумно, предполагая сотрудничать с уже существующими венчурными компаниями. Вы государство, сказали они, – наш владелец. Денег попросили – мы их вам и отдадим. И отстаньте от нас. Нам своим делами заниматься надо.

Таким образом, на круг получается чуть больше 10 млрд руб. Это много или мало? А как посмотреть. Вот, например, РВК (Российская Венчурная Компания, 100% акций которой принадлежит государству) обладает уставным капиталом примерно в 30 млрд руб., т.е. в три раза больше, чем создаваемые новые венчурные фонды. А есть ведь еще и негосударственные венчурные фонды. По оценкам экспертов, их вложения (первой пятерки рейтинга) в перспективные проекты в 2016 году составили порядка 160 млн долларов или, по сегодняшнему курсу, около 10 млрд руб. Сравнимо с капиталом «наших героев». Для справки – в том же 2016 году американские венчурные фонды привлекли инвестиций более чем на 42 млрд долларов! Как говорится, «почувствуйте разницу». Ну, и ладно. 10 млрд руб. – тоже деньги, которых, как известно, много не бывает. Но вот вопрос.

А как эти дополнительные миллиарды смогут работать? И смогут ли вообще?

Тут надо отметить следующее. Крупнейшие мировые компании, работающие в сфере высокотехнологического бизнеса, вкладывают огромные деньги в чисто научные исследования и инженерно-конструкторские разработки. Далеко не все из которых дают какой-то результат. Почему они это делают? Потому что понимают – в случае успеха на свет может появиться совершенно новый продукт, который «подвинет» на рынке конкурентов и принесет прибыли, многократно окупающие все предыдущие вложения. Чем, скажете, не венчурный бизнес? И почему бы нам не воспользоваться «передовым зарубежным опытом»?

Дело все в том, что описанная выше схема работы ведущих корпораций мира к венчурному бизнесу не имеет никакого отношения. Все, на первый взгляд, очень похоже. Но есть одно принципиальное отличие. Целью исследований, проводимых компаниями высокотехнологического сектора экономики, является создание продуктов, которые они потом сами же будут производить и выводить на рынок. Цель венчурных инвесторов другая – «довести до ума» тот или иной стартап, продать кому-нибудь свою долю в нем и начинать следующий подобный проект. Т.е., венчурные фонды являются, по сути, чисто финансовыми организациями. Да, они занимаются маркетинговыми исследованиями рынков. Да, они вкладывают деньги в финансирование отобранных проектов. Но никакими разработками и, тем более производством, сами не занимаются. В их штатах нет ни инженеров, ни ученых. Они не имеют своих лабораторий или опытных производств. Это другая сфера деятельности. Она тоже требует высококвалифицированных кадров, но совсем другой направленности. Маркетологи – да, финансисты – да, привлекаемые для оценки проектов эксперты – да.

И тут возникает вопрос. А есть ли в перечисленных в начале статьи госкомпаниях подобные специалисты? В этом есть большие сомнения. Ведь все они, по сути, являются госмонополиями, которые работают не совсем в рыночных условиях. Поскольку с самым главным критерием рыночных отношений – конкуренцией, они фактически не сталкиваются.

И здесь есть еще одна проблема. На сегодня возникла целая теория венчурного бизнеса, которая объясняет, какие документы и в какой форме должны подавать стартаперы, каким критериями должны руководствоваться инвесторы, принимая решения о финансировании того или иного проекта и так далее. Это все правильно и хорошо. Но есть один важный нюанс. Когда частный инвестор или частный венчурный фонд собирается вкладывать свои деньги в тот или иной проект, он не только на бумаги смотрит, но и руководствуется своими личными впечатлениями и ощущениями от общения со стартаперами. А когда это делает чиновник, то представленный ему набор необходимой документации (особенно, если его принес «родной» человечек»), является для него своего рода индульгенцией. Мол, какие ко мне претензии? Все по инструкции. А что ничего не получилось – так это же венчур.

Но и это не все

Успех венчурного предпринимателя во многом зависит от его интуиции. В описанном выше примере становления Google, Брин и Пейдж получили необходимые инвестиции после получасовой беседы за чашкой кофе. Причем инвестор, а это был один из профессоров Университета Стэнфорда, даже не стал смотреть на пухлую папку бизнес-планов и прочих документов, а просто взял и выписал чек на необходимые 100 тыс. долларов со словами «Идите, ребята, работайте». А ведь до этого основатели Google в течение почти двух лет обивали пороги всех известных им венчурных фондов и частных инвесторов, предоставляли все необходимые для открытия финансирования материалы и везде получали отказ.

И еще один важный аспект, влияющий на успешность венчурного бизнеса – востребованность инновационных решений экономикой страны. В мире-то они востребованы. Но там конкуренция, там другие условия ведения бизнеса. Там, вообще, все не так. А у нас тут импортозамещение, цифровая экономика и прочие новомодные штучки. Так-то оно так. Но все дело в том, что опыт современной мировой экономики показывает – картошку растить можно и у себя дома. И прибыль от этого получать. А все высокотехнологические разработки, требующие больших вложений и долгого периода реализации (от 5 и более лет до выхода на стадию производства), могут быть финансово оправданы только при дистрибуции созданного продукта на глобальных рынках. Так-то оно.

Посмотрим, что из всей этой затеи президента Путина с созданием венчурных фондов госкорпораций получится. Госкорпорации по-любому должны будут реализовывать «планы партии и народа». А там, что будет, то будет.