«Технологическая революция». Чем «заболел» Путин и что это даст экономике России

Роман Паршин, генеральный директор ИК «ФОРУМ»: В этом году ПМЭФ действительно был пропитан настроением технологической революции, сложно сказать, что на это повлияло, но это факт. Может быть, рост котировок криптовалют, или затянувшийся кризис, или снижение котировок нефти, а может, все это вместе. Думаю, что построение цифровой экономики в России будет не таким, как на Западе, потому что переход «на цифру» наши чиновники воспринимают прежде всего как способ контролировать денежные потоки, перейти от наличных расчетов к безналичным, увеличить собираемость налогов за счет электронных касс, и так далее. Полагаю, что многие чиновники лелеют идею возродить государственное планирование, которое с учетом сегодняшних вычислительных мощностей можно было бы попробовать осуществить. При этом надо обратить внимание, что свою «оцифрованную экономику» Россия хотела бы обособить от мировой, разработав свою национальную платежную систему, свою криптовалюты, и, возможно, закрыв частично выход в мировой сегмент Интернет. Тогда как для развития технологических стартапов нужно совсем другое: нужно льготное налогообложение, высокие зарплаты для наемных специалистов, импорт дорогостоящего оборудования, которое, скорее всего, сейчас невозможно ввезти из-за санкций. Нужно просто создать условия в экономике, и стартапы возникнут сами там, где это выгодно. Но технологические стартапы не могут конкурировать с сырьевыми корпорациями, у них другой производственный цикл и рентабельность, но на то, чтобы перестроить всю экономику, отказаться от сырьевой ренты, власти, конечно, не пойдут. Наличие сырьевой ренты формирует определенный тип предпринимателя, и этот тип никогда не пойдет в IT-сферу: у него совсем другое мышление и мотивация.

Наталья Мильчакова, замдиректора-аналитического департамента «Альпари»: Исходя из логики экономической теории, цифровая экономика и структурные реформы – вещи мало связанные, так как цифровая экономика – это бизнес, а структурные реформы – это реформы институтов, в рамках которых, в том числе, действует и бизнес. Однако в России все сильно перемешано, структурные реформы в народе воспринимаются негативно и даже агрессивно-негативно, так как ассоциируются с именами непопулярных в народе либеральных экономистов. Поэтому если главное место в повестке дня властей займут какие-либо инициативы, упрощающие ведение бизнеса в области, скажем, интернет-торговли потребительскими товарами, либо внедрение тех же технологий электронных денег и криптовалют, то в народе это воспримут достаточно положительно. Внедрение блокчейна пока ничего не сможет добавить к экономическому росту, но в будущем к такой технологии надо относиться весьма серьезно. Что касается борьбы с теневой экономикой, то опыт многих стран показал, что внедрение электронных госуслуг положительно влияет на снижение коррупции в стране. И Россия не исключение. Согласно недавно проведенному опросу Ernst & Young, индекс коррупции в мире составляет в среднем 39%, а в России только 34%, при этом число пользователей электронных госуслуг в России растет на 1 млн в месяц, так что здесь взаимосвязь есть.

Мы полагаем, что более короткие сроки вполне реалистичны, в случае если не произойдет новой девальвации рубля, вызванной, вероятно, новым обвалом цены нефти до $30 и ниже. Но такой сценарий мы считаем маловероятным. Цифровая экономика в России уже бурно развивается. Проникновение интернета в России на конец 2016 года составляло 70,4%. Россия является лидером в Европе по количеству пользователей интернета (84 млн человек). В 2016 году российский рынок интернет-торговли вырос на 21%, до 920 млрд руб., на фоне спада российского ВВП на 0,2%. Такими темпами роста может похвастаться далеко не каждый рынок, более того, вся мировая экономика в 2016 году выросла только на 2,3%. Научная база в России, безусловно, есть, есть центры подготовки соответствующих специалистов, есть спрос на образование в сфере IT.

Во всех «технологических» странах мира, начиная от коммунистического Китая и авторитарной (в 80-е годы прошлого века) Южной Кореи, заканчивая демократическими США и Японией, практиковался директивный подход к развитию IT-технологий. И в США крупнейшие корпорации, такие как Apple, Microsoft и т.д., по сути, выполняют заказы государства как в переносном, так и в прямом смысле. А в Южной Корее технологические корпорации вообще являются национальным достоянием. Так что и в России директивный подход себя оправдает, ведь развитие инновационных технологий происходило всегда с учетом потребностей государства. В XIX веке инновационными технологиями считались железные дороги, и в России государство принимало в их развитии самое активное участие, в XX веке СССР был ведущей инновационной, космической державой, все космические программы разрабатывались государственными структурами, и делалось все это успешно. Спрос на новые технологии в России есть, однако важно, чтобы Россия оказывала протекционистскую политику своим разработчикам инновационных продуктов, но до сих пор у нас на потребительском рынке слишком много рекламы западных и восточных конкурентов нашего IT-сектора. Поэтому ответ на вопрос «почему Россия до сих пор не произвела конкурентоспособный мобильный телефон», к сожалению, очевиден, потому что российский рынок почти закрыт для российского производителя. К счастью, российские разработки уже успешно пробивают себе дорогу на Запад и Восток, такие как продукция лаборатории Касперского, AABBY, InfoWatch и многие другие.

Дмитрий Лукашов, аналитик IFC Markets: Я сомневаюсь, что цифровая экономика сможет заменить реформы. По моему мнению, основным недостатком нынешней российской экономики является отсутствие дешевых инвестиций. Иными словами, необходимо где-то брать средства для капитального строительства как новых производственных мощностей, так и инфраструктуры. Вряд ли блокчейн сможет заменить реальные деньги. С другой стороны, пока неизвестны и ключевые особенности цифровой экономики. Если она каким-то образом сможет в несколько раз увеличить объем инвестиций, то это будет замечательно. По моему мнению, цифровая экономика может оказать большую помощь в борьбе с коррупцией. После недостатка инвестиций, это вторая основная проблема действующей российской экономики. Теневой сектор, в свою очередь, сейчас не является такой уж большой проблемой. В отличие от экспорта природных ресурсов и коррупции, в нем наблюдается сравнительно низкая доходность и, как следствие, относительно низкий налоговый потенциал.

По моему мнению, срок реализации любых экономических инициатив не должен превышать 3-х лет, так как в России имеется высокий риск увеличения безработицы. Очевидно, что в текущей ситуации сложно рассчитывать на поступательный рост доходов населения. Высокая занятость даже при низких зарплатах, является важным фактором социальной стабильности. В случае продолжения стагнации экономики ситуация на рынке труда может быстро ухудшиться.

На прошлой неделе председатель Счетной палаты Татьяна Голикова заявила о неэффективности трети госпрограмм, реализуемых нынешним российским правительством. Соответственно, новые инициативы могут оказаться как полезными, так и бесполезными. При этом есть вероятность, что они принесут пользу.

Тимур Нигматуллин, финансовый аналитик ИХ «ФИНАМ»: На мой взгляд, само по себе опережающее развитие цифровой экономики возможно и без глубокой реформы институтов, будь то судебная система или подходы к регулированию. Так, опыт многих стран показывает, что для этого зачастую достаточно устойчивого снижения инфляции и сопутствующего этому процессу «удешевления» и «удлинения» денег. Впрочем, создание цифровой экономики в этом случае все-таки однозначно будет идти несколько менее быстрыми темпами, даже при наличии массированной господдержки. Таким образом, оптимальным вариантом все-таки является сопутствующая реформа институтов.

По итогам 2016 года цифровая экономика в России составляет 2,8% ВВП России (в 2015 году на нее приходилось 2,3% ВВП). Доля интернет-зависимых рынков в России оценивается в 19% ВВП. Не думаю, что при нужных реформах реализация инициативы займет более 4-8 лет.

Ставка снова делается на известные своей низкой эффективностью госкорпорации, но я не вижу в этом существенных рисков, так как их финансовый ресурс даже в случае недостаточно высокой экспертизы повысит капитализацию российских стартапов и цифрового бизнеса в целом.

В РФ очень высок естественный спрос на инновации и технологии в России из-за устаревшей инфраструктуры и бизнес-процессов. Тем не менее, для стимулирования развития цифровой экономики одного спроса и венчурного финансирования недостаточно. Очень важно стимулировать развитие фондового рынка, для того, чтобы акционеры компаний имели альтернативу продажи части своего бизнеса крупным компаниям (как правило, с госучастием).

Сергей Звенигородский, начальник отдела розничных продаж УК «СОЛИД Менеджмент»: Цифровая экономика строится на крепком экономическом фундаменте, который обеспечивают структурные изменения в России. Ее можно строить и параллельно, ускоряя и облегчая внедрение структурных экономических реформ с максимально возможной эффективностью, если, конечно, образование даст необходимые кадры. Полностью теневой сектор экономики не может победить ни одно государство, даже уровня Ватикана или Сан-Марино, но сделать его негативное влияние минимальным вполне по силам. В Средневековье каждая монета была собственностью феодала, его отчеканившего, в современное время каждый рубль также можно отследить, зачистив до конца финансовую сферу от анархии 90-х. В теневом секторе останутся бартерные и внешние операции, которые контролировать можно с привлечением средств больших, чем эффект от контроля (на данном этапе развития). Несмотря на развитие интернета, далеко не все проходит через него, а во многих уголках необъятной страны даже сейчас современные технологии не смогут дать толчок изменениям в экономических процессах региона, слишком много сопутствующих проблем необходимо решить.

Создание цифровой экономики можно определить по тем срокам, что будут указаны в соответствующей стратегии, но ее пока нет и опереться не на что. Государство еще не определило векторы развития, выделяемые ресурсы и ответственных за исполнение, поэтому говорить о конкретном времени еще рано. Это может 10 лет или 5 лет, базис для прорыва по некоторым направлениям есть, но повторюсь, государство еще не определило приоритеты и определить сроки сейчас точно невозможно. Для перехода в новый технологический уклад государства всегда делали ставку на несколько направлений, к примеру, Англия стала производить ткани и промышленные изделия, США развивала машиностроение, авиастроение, ВПК и инфраструктуру, Китай начал с выплавки металла, но сменил движение на формирование промышленных кластеров по сборке изделий и инфраструктуры. Россия может опереться на опыт других стран уже в области цифровых технологий, к примеру, Японию и Корею, но без их негативных сторон (гигантские долги, снижение уровня промышленного производства и устаревание инфраструктуры, низкая рождаемость, высокий уровень самоубийств, давление пенсионных обязательств на бюджет страны). У нас есть научные достижения, кадры, технологии и ресурсы, но мало прикладных проектов и использование новинок не ставится своевременно на поток. В США очень развита патентная сеть, благодаря чему очень быстро новые достижения мира начинают претворяться в жизнь, и позволяют собрать «первые сливки». Этому стоит поучиться и использовать в своих целях.

Экономика России на 70% находится под управлением государства, что автоматически делает и остальную долю зависимой, поэтому директивный метод является наиболее оправданным и эффективным на настоящий момент. Искать другие подходы можно и нужно, но не за госсчет. Существует немало частных бизнесменов, которым должна быть интересна прибыль от внедрения новых технологий, кроме того, на рынок постоянно приходят новые предприниматели, готовые экспериментировать. Поддержка таких соискателей налоговыми льготами, выпуском льготных патентов и упрощением их получения и использования, обучение в ВУЗах прикладным методикам и технологиям, созданием современных проектов и их использованием в реальной жизни (опыт у некоторых ВУЗов есть) создает ту самую почву, что даст массовый естественный спрос на инновации и технологии в стране. Госкомпании задают вектор развития и создают фундаментальные знания, но для небольших прикладных задач лучше всего подходят небольшие команды и предприятия, поэтому тесная кооперация будет давать кумулятивный эффект в экономику России.

Евгений Корюхин, аналитик «Алор Брокер»: Со слов приближенных к президенту России людей, тема развития цифровых технологий является одной из приоритетных задач нашего государства. Если вы хотите быть успешным, вы должны уметь обрабатывать большой поток информации, не тратить необходимое время за очередями в банкомат или кассу, получать необходимые товары и услуги через интернет, сокращая издержки на поездки и время в транспорте. Создание новой цифровой экономики способно изменить нашу жизнь к лучшему, однако есть в ней и свои опасности. В частности не до конца понятны меры регулирования и использования технологий блокчейн. Над этим вопросом предстоит серьезная работа, поэтому я затрудняюсь ответить на вопрос, в какие сроки может быть реализована программа и какие дивиденды данная технология принесет российской экономике. Вместе с тем, тема представляется интересной, но только если ее реализовывать в правовом поле.

Спрос на инновационное развитие экономики диктует время. Те компании, которые раньше других сумели реализовать цифровые технологии, CRM системы, СМЭВ – уже сейчас имеют гораздо больше возможностей общения с существующими и потенциальными клиентами по сравнению с традиционными источниками. Если говорить о перспективах развития стартап-проектов нашими госкорпорациями, такими как «Роскосмос», «Ростех» и «Ростатом», то нужно смотреть что уже сделано в этой области и что еще предстоит сделать. Так, если брать план развития «Ростеха» до 2025 года, то приоритетным направлением для компании выступает сектор вооружения, телекоммуникации, информационных технологий и робототехники. Спрос на умные дома или роботов помощников в быту и в работе в ближайшие десятилетия будет только расти, и создать умную машину отвечающую последним требования жизненно необходимо. Так как капитальные затраты на данные проекты весьма высоки, то на нашем рынке такие проекты могут реализовать только либо крупные государственные корпорации, либо крупный частный капитал с поддержкой государства. Поэтому нет ничего плохого в том, что основные задачи развития новых технологий ставятся крупными государственными деятелями.

Дмитрий Журавлев, директор Института региональных проблем: Сама по себе цифровая экономика это завтрашний день и развивать ее необходимо. Но цифровая экономика, если под ней понимать не сборку компьютеров и сотовых телефонов, а создания и развитие собственного высокотехнологичного производства, это не замена структурных реформ, а результат этих реформ. Для развития высоких технологий нужна современная инфраструктура в узком смысле: связь, транспорт, логистика, определенные виды производства. Но гораздо важнее наличие значительного множества высококвалифицированных работников для производства и научных коллективов (школ) для пионерских разработок. А это возможно только при наличии широкого слоя культурных и сытых людей, из которых с помощью образования рекрутировать тех самых работников. А для этого нужно изменить социальную структуру общества, чтобы в обществе был этот средний слой – чтобы было кого учить и социальная инфраструктура: наука образование культура медицина, чтобы было кому и чему учить. Пока же у нас структура общества предполагает два класса очень богатые и очень бедные, а социальную сферу мы стремимся оптимизировать, ни о какой цифровой экономики речь идти не может.

В связи с вышеизложенным думается, что 10 лет это будет оптимистический срок: социальная структура и социальная инфраструктура требуют восстановления, а это процесс долгий. Научные разработки у нас пока есть, а вот широко, творчески мыслящих людей явно не хватает. (Мы этих людей в свое время выгнали из НИИ и отправили продавцами на базар). А без них новые идеи и технологии рождаться не будут.

Думается что дело даже не в госкомпаниях. Государство собственно ни через кого другого это осуществить не может, нет у государства других институтов. Проблема в тех маленьких компаниях, в которые предполагается инвестировать. Мы снова и снова собираемся вкладываться в старт, не думая о финише. Раскидываем деньги как сеятель у Ильфа и Петрова – авось что-то взойдет. Вечная надежда на случай, вместо системной работы на результат.

Если задача потратить деньги, то все правильно, если задача добиться результата, то особо надеяться не стоит.

Цифровая экономика требует серьезной работы, а не очередного впрыскивания денег по принципу авось что-то получится.