«У них все время катастрофа». Правда ли, что к концу 2017 года государству нечем будет платить зарплаты?

Наталья Мильчакова, замдиректора-аналитического департамента «Альпари»: Резервный фонд, действительно, играет очень большую роль в обеспечении стабильности экономики. Так, по некоторым оценкам, в первом полугодии 2016 года запасы Резервного фонда сократились примерно на треть, то есть он достаточно активно использовался. Резервный фонд теоретически может быть исчерпан за достаточно короткий срок, причем этот прогноз Татьяны Нестеренко не первый. Еще раньше об этом предупреждали министр финансов Антон Силуанов и даже Всемирный банк.

Но для того, чтобы эти мрачные прогнозы стали реальностью, должны сложиться соответствующие неблагоприятные экономические условия. Например, нужно, чтобы цена нефти упала ниже 20 долларов за баррель, а ведь некоторые наши крупнейшие нефтяные корпорации могут сохранять рентабельность выше нулевой при цене нефти не ниже 25 долларов за баррель. Однако вероятность падения цены нефти до такого уровня мы считаем очень низкой. Заявления Нестеренко и главы Минфина РФ мы считаем не запугиванием, а предупреждением, что необходима структурная перестройка экономики, а одним только сокращением госрасходов глубинных проблем нашей экономики не решить.

Действительно, после исчерпания Резервного фонда, если допустить такой сценарий развития событий, может возникнуть дефицит средств для финансирования социальных программ, а также могут возникнуть проблемы с выплатой зарплат бюджетникам. Однако без Резервного фонда обойтись можно, и многие страны без такового обходятся. Вопрос: где в таком случае государству достать деньги? На самом деле путей для привлечения необходимых средств в госбюджет существует немало. Самый распространенный и безболезненный в краткосрочном аспекте – заимствования государства на внешнем или внутреннем долговом рынке или приватизация госимущества.

У России соотношение госдолга к ВВП всего 38%. На мой взгляд, занять деньги на внутреннем рынке было бы возможно, кроме того, по мере частичной отмены экономических санкций (а это вероятно), можно также наращивать и заимствования за рубежом. Немногие страны в мире имеют такое низкое соотношение долга к ВВП, как Россия, вкупе с репутацией надежного заемщика и инвестиционным рейтингом, хотя в последнее время и сниженным.

Вызывает удивление, что чиновница Минфина, перечисляя меры по страхованию риска исчерпания резервов, ничего не сказала о заимствованиях, хотя эмитентом государственных ценных бумаг как раз является Минфин. Но, вероятно, сыграло свою роль рассогласование действий разных структур внутри самого министерства. А что касается реформ, которые предложила Нестеренко, то, в принципе, это допустимо, особенно когда речь идет о повышении трудоспособного возраста, однако такая мера, как «повышение мобильности населения» может быть социально опасной. Ведь у многих в памяти еще свеж социальный протест в Пикалево, где жителям обедневшего моногорода предложили трудоустройство в другом месте, и как нежелание людей ездить каждый день на работу в другой город привело к забастовкам и иного рода социальным протестам, которые дошли до такой степени, что пришлось вмешаться Президенту России. Вот вам и мобильность населения по-русски! Печально, что такие ситуации ничему не учат наших чиновников среднего звена.

То, что вице-премьер Ольга Голодец поддержала программу «Столыпинского клуба», пожалуй, впервые говорит о ней не просто как о «техническом» вице-премьере, а как о чиновнике, отвечающем за экономическую политику, ведь социальные вопросы – это тоже часть экономической политики. Денежная эмиссия – не выход, а вот комплекс монетарных мер, направленных на стимулирование экономического роста, и, прежде всего, производств, работающих на внутренний спрос, был бы весьма эффективным решением проблемы исчерпания резервов. Для этого необходимо более существенное, а не символическое, снижение процентной ставки ЦБ с текущих 10,5% до 8% хотя бы, а также более мягкая денежно-кредитная политика. В свою очередь, Минфин мог бы существенно пересмотреть систему госзакупок, вплоть до полного импортозамещения, чтобы поддержать отечественного производителя. Такие меры могут обеспечить увеличение налоговых поступлений в госбюджет, и в будущем в Резервном фонде необходимость может отпасть.

Тимур Нигматуллин, финансовый аналитик ИХ «ФИНАМ»: В целом, в подобных заявлениях Минфина нет ничего удивительного. Каждый год в преддверии старта периода подготовки бюджета он стремится, в том числе посредством вербальных интервенций, оказать давление на правительство (особенно соцблок), ограничив его аппетиты и, соответственно, дефицит бюджета. На мой взгляд, в сложившейся ситуации — это правильный подход. Дело в том, что сейчас возможности для финансирования дефицита федерального бюджета сильно ограничены из-за санкций. Соответственно, по мере исчерпания резервов Минфин, скорее всего, не сможет перейти на финансирование бюджета посредством заимствований из-за их недоступности или высокой стоимости. При этом, учитывая предстоящие через два года президентские выборы, очевидно, ситуация не позволяет сделать выбор в пользу включения «печатного станка», так как это решение может очень быстро дестабилизировать политическую ситуацию из-за всплеска инфляции по примеру Аргентины или Венесуэлы.

В базовом сценарии, на мой взгляд, стоит ожидать исчерпания Резервного фонда в ближайшие 3-4 квартала. Тем не менее, с высокой вероятностью, проблема дефицита будет в значительной мере решена за счет возобновления экономического роста при условии отсутствия новых шоков, связанных с геополитикой или динамикой на сырьевых рынках.

Увеличение трудоспособного возраста населения, повышение эффективности труда, экономической активности и мобильности населения – это все долгосрочные меры, и они не смогут полностью решить текущих бюджетных проблем. Судя по всему, единственным верным комплексным решением может стать повышение пенсионного возраста или его выравнивание у мужчин и женщин, так как позволит кардинально сократить трансферт из бюджета в ПФР.

Дмитрий Журавлев, директор Института региональных проблем: Не могу согласиться с позицией Министерства финансов, хотя она абсолютно ожидаемая и для Минфина совершенно логичная. Министерство финансов по самой своей сути должно рассматривать экономику как круговорот денег, а единственный рычаг воздействия на экономику это вливание денег и перераспределение их из одного сектора в другой. И в их логике, действительно, катастрофа: иностранные инвестиции сворачиваются, долларовые доходы от нефти уменьшаются. Но если смотреть с позиции реальной экономики, все не так страшно. Экспорт нашего сырья продолжается, поскольку оно продается за валюты, то рублевый доход не падает, или падает незначительно. Социальные обязательства у нас определены в рублях и по отношению к сырьевым доходам они уменьшаются. Так что в принципе денег должно хватить, но их не хватает. Почему? Потому что они очень неэффективно используются. Мы строим свою экономику исходя из либерального мифа, что государство не должно заниматься экономикой – оно должно нанимать частного предпринимателя, который и будет производить работы. Но частник это не благотворительная организация, он работает ради прибыли и эта прибыль входит в себестоимость, и повышает цену производимого. Но и это не все. Частник работает на частный интерес, а механизмов привязки его интереса к интересу общества у нас нет. В результате часть средств оказывается не в нашей экономике, а в иностранных банках, а мы остаемся страной самых дорогих дорог. При таком подходе странно, что у нас вообще есть резервы. И при таком подходе никакие реформы нам не помогут. Но Минфин живет в этой логике и поэтому у них все время катастрофа.

Для выплаты социальных обязательств деньги найти можно – социальные обязательства в валютном исчислении уменьшаются пропорционально уменьшению валютной выручки.

Реформы по Нестеренко это не реформы, а хотелки в стиле позднего СССР: усилить, повысить, углубить. Цели определены, а пути их достижения нет. Поэтому обсуждать возможность этих реформ бессмысленно.

Единственно реальное предложение это увеличения трудоспособного возраста. И поэтому, кажется, что для обоснования повышения трудоспособного возраста весь демарш и затевался, все остальное общие слова.

Если деньги будут печатать для закрытия бюджетных дыр, то это приведет не к росту, а к инфляции. В том-то и дело, что напечатать деньги просто, но превратить их в рычаг подъема экономики очень не просто. Необходимы механизмы, вливающие деньги в реальную экономику, а не в карманы предпринимателей. В ФРГ это удалось и возникло немецкое чудо. У нас ни одна попытка не удалась, и пока нашей экономикой будут руководить макроэкономисты, не удастся.

Александр Шустов, генеральный директор МФО «Мани Фанни»: Резервы, действительно, сыграли ключевую роль в обеспечении стабильности в 2014-2015 годов. В этот период в год Резервный фонд терял по 100-150 млрд долларов. Сейчас процесс сокращения резервов замедлился, во многом благодаря более благоприятной ситуации на рынке нефти, но Минфин совершенно верно указывает на необходимость структурных реформ, так как большой размер бюджетной сферы не сможет выдержать каких-либо новых потрясений. В бюджетной сфере занято множество людей, не готовых к резким переменам, к смене профессии, например. Именно поэтому Минфин говорит о повышении социальной мобильности населения: для бюджетников это просто необходимо для выживания.

Между тем, невозможно гарантировать, что на рынке нефти (а значит, и по курсу рубля) не будет новых шоков.

В то же время, делая такое заявление, Минфин заранее готовит почву для сокращения бюджетных расходов, для того, чтобы заранее ограничить аппетиты ведомств. Представить себе полное исчерпание ЗВР, конечно, трудно: это будет означать, что финансы страны подошли к некому краю, на котором они еще не были. Вряд ли до этого дойдет, скорее всего, будут жертвовать курсом рубля и бюджетными расходами. На мой взгляд, «количественное смягчение» не подходит как стратегия стимулирования роста в России, по аналогии с западными странами. На Западе очень развиты финансовые рынки и за счет этого «количественное смягчение» помогло. У нас фондовый рынок находится пока в зачаточном состоянии, и вливание денег в экономику приведет просто к росту инфляции, коррупции. Российский путь стимулирования экономики лежит где-то в области либерализации законодательства для малого и среднего бизнеса, в сфере услуг, которую нужно либерализовать и развивать, освободив на какое-то время от налогов.

Кирилл Яковенко, аналитик «Алор Брокер»: Я не думаю, что правительство пойдет на такую радикальную меру, как полное расходование резервов на покрытие «бюджетных дыр». Несомненно, учитывая почти двукратное сокращение экспортных поступлений в казну за два года, сейчас как федеральный, так и региональные бюджеты испытывают острую нехватку средств на выполнение наиболее важных социальных программ. Однако стоит отметить, что эта проблема вряд ли уйдет и в 2017 году и, что вполне вероятно, сохранится как минимум и в первом полугодии 2018. Напомню, что ОПЕК еще в начале июля объявил о сохранении уровня предложения нефти со стороны участников картеля на уровне максимумов июня, то есть в размере 33 млн баррелей в сутки, учитывая крайне вялый рост спроса со стороны как развитых, так и развивающихся стран-импортеров, дисбаланс спроса и предложения на рынке сохранится, а это говорит о том, что при условии отсутствия системных реформ в экономике, Россия продолжит оставаться в состоянии глубокого кризиса. Вне зависимости от того, приступит ли государство и ЦБ к наращиванию предложения рублевой ликвидности, мы наверняка увидим еще несколько витков обесценивания национальной валюты и ускорение инфляции до 9-10% в годовом исчислении. При этом на протяжении двух лет ЗВР, порядком истощенные в 2014 году, все же придавали рублю устойчивости и позволяли худо-бедно, поддерживать стабильность экономики. Расходование резервов неизбежно приведет к росту госдолга. Учитывая мусорные рейтинги российских долговых обязательств, обслуживание растущего долга, который сейчас остается на достаточно комфортном уровне 40% ВВП, будет стимулировать только его рост. Я не думаю, что кто-либо в правительстве заинтересован в повторении сценария 1998 года, и уже поэтому можно говорить о том, что на такую меру вряд ли кто-то отчается даже в условиях нехватки средств на латание бюджетных дыр, как бы много их ни было и какими бы глубокими они ни были.


Что касается политики умеренного количественного смягчения, предлагаемой Столыпинским клубом и его сторонниками, то данная мера вполне соответствует среднесрочным и долгосрочным интересам страны. По сути, мы говорим о наполнении рынка дешевой рублевой ликвидностью, которая позволит бизнесу получить доступ к дешевым длинным деньгам, необходимым для развития производства, ориентированного на экспорт, что в перспективе приведет к росту и диверсификации бюджетных доходов от экспорта, в котором вырастет несырьевая составляющая. При этом вырастет спрос на рынке труда, будет наблюдаться рост зарплат, экономика начнет медленно, но верно выходить из кризиса. Дилемма состоит в том, что количественное смягчение носит в условиях слабой национальной валюты отложенный эффект, а в моменте обязательно приводит к росту инфляции и ускорению темпов девальвации национальной валюты. То есть вне зависимости от того, насколько мягкой и контролируемой будет эмиссия, она в любом случае приведет к росту объемов денежной массы в экономике и ее обесцениванию. С одной стороны, эмиссия может позволить интенсивно индексировать зарплаты бюджетников, пенсии и социальные пособия, но при этом, в зависимости от интенсивности индексации, их покупательная способность будет либо снижаться, либо оставаться на прежних уровнях. Это же справедливо и по отношению к росту зарплат в частном секторе.

Опять же отмечу, что эффект от применения количественного смягчения в российской экономике носит крайне непредсказуемый характер. На сегодня QE применяется в США, ЕС и Японии. Совершенно очевидно, что рублю далеко до устойчивости доллара, евро и йены, более того, в Японии и ряде стран ЕС наблюдается устойчивая дефляция, что, опять же, в корне отличается от российских реалий. Таким образом, в случае применения механизмов QE можно говорить о достаточно смелом и уникальном эксперименте в рамках одной из крупнейших экономик мира. Что из этого получится – увидим.

Дмитрий Лукашов, аналитик IFC Markets: План «реформ» Минфина, на мой взгляд, выглядит достаточно спорным, так как он сильно отличается от действий финансовых регуляторов развитых стран, которые они применяют в аналогичной ситуации. Как всем известно, в настоящее время Банк Англии, Банк Японии и Европейский ЦБ увеличивают денежную массу за счет масштабных денежных эмиссий и поддерживают низкие и отрицательные ставки. Ранее то же самое делала ФРС США, завершившая денежную эмиссию в конце 2014 года. На этом фоне, России в который раз предлагается «особый путь» в виде сохранения высокой ставки и сжимания денежной массы, то есть прямо противоположные действия. Финансирование бюджетного дефицита за счет денежной эмиссии недопустимо. Она должна направляться исключительно на инвестиции, как это делают развитые страны.

Российские валютные резервы увеличились за последние 12 месяцев примерно на 10%. О какой «скорости исчерпания» идет речь?

По моему мнению, сама цель существования Резервного фонда заключается в том, чтобы тратить его средства в период низких мировых цен на нефть. Сейчас именно это и происходит. Функционирование экономики не должно быть привязано к существованию подобных фондов, так как это достаточно «искусственная конструкция». В отличие от обязательных валютных резервов, подобные фонды не требуются в рамках действующей международной валютной системы. Большинство стран нормально живут без всяких «резервных фондов» и вполне нормально себя чувствуют.

Азрет Гулиев, заместитель начальника аналитического отдела ИФК «Солид»: Действительно, текущая стабильность в российской экономике во многом обеспечена средствами Резервного Фонда. Уровень цен на нефть на сырьевых рынках в первом полугодии был заметно ниже параметров, заложенных в бюджете РФ на 2016 год. В результате, по оценке ВШЭ для покрытия дефицита бюджета правительству уже в первом полугодии пришлось использовать 780 млрд руб. Если темпы сохраняться, средства Резервного фонда могут быть исчерпаны уже к концу этого года и придется начать тратить средства Фонда национального благосостояния, которые тоже не бесконечны.

На горизонте двух лет маловероятно, что государство перестанет выполнять свои социальные обязательства. В то же время, если не начать заниматься этой проблемой сейчас, то бюджет в будущем ждут серьезные проблемы. На заострение на этих вопросах, в частности, и направлены заявления Нестеренко.

Конечно, Ольге Голодец как представителю социального блока хотелось бы как минимум не сокращать социальные расходы в условиях падения доходов населения, но вряд ли это возможно. Несмотря на заявления «Столыпинского клуба», большинство экономистов сходятся во мнении, что «ограниченная денежная эмиссия» приведет только к краткосрочному росту экономики, который следом будет компенсирован ухудшением макроэкономических условий (ростом инфляции, падением реальных доходов, ростом стоимости привлечения денег, еще большим сокращением долгосрочных негосударственных инвестиций в экономике). То есть в долгосрочной (и даже среднесрочной) перспективе данная мера может дать обратный эффект. К тому же «количественное смягчение» прямо противоречит проводимой ЦБ политике снижения инфляционных ожиданий.

В этих условиях институциональные реформы выглядят предпочтительнее. Другой вопрос, что такие реформы не дают мгновенного эффекта и рассчитаны на долгосрочный период, их тяжело проводить, они во многом противоречат сложившейся в России системе управления. Также такие реформы во многом связаны с непопулярными мерами и не факт, что правительство решится проводить масштабные преобразования в преддверии президентских выборов 2018 году.