Последнее нефтяное месторождение – арабам. Правда ли, что в России заканчивается нефть?

Заканчивается ли в России нефть?

Нет, нефть не заканчивается. В сообщении Роснедр говорится о том, что больше не осталось крупных разведанных месторождений. Это означает лишь, что весь постсоветский период государство пренебрегало геологоразведкой, отрасль эта находится в упадке, а нефтяные компании готовы заниматься разведкой лишь при условии, если это обещает быструю отдачу. Большинство геологов утверждает, что нахождение крупных месторождений сегодня маловероятно (и это относится не только к России), но во-первых, точных данных на сей счет нет ни у кого, большинство экспертов пользуется информацией геологоразведки еще советского периода, а во-вторых, утверждения экспертов относятся к «легкоизвлекаемым» углеводородам, которых в общем числе нефтяных запасов менее 40%. Основная доступная для добычи часть нефти относится к категории «трудноизвлекаемой». В этот разряд попадает нефть, которую нужно добывать в неблагоприятных геологических условиях (например, на шельфе), вязкая нефть, остатки нефти в месторождениях на поздней стадии разработки. К категории «трудноизвлекаемой» нефти относится и сланцевая, залежи которой в России просто огромны. К примеру, запасы Баженовской свиты (разведана советскими геологами еще в 60-х годах прошлого века) кратно превосходят запасы сланцевой нефти в США и являются самым крупным сланцевым месторождением в мире.

Что мешает добывать эту нефть?

Относительная дороговизна добычи «трудноизвлекаемой» нефти, а еще отсутствие нужных технологий для такой добычи у российских компаний. Например, стоимость добычи на арктическом шельфе сегодня превосходит 100 долларов за баррель, к тому же оборудование для этого на 90% импортное и его поставки попадают под санкции. Добыча сланцевой нефти обходится дешевле, специалисты полагают, что сегодняшние технологии делают рентабельной добычу при цене 45-50 долларов за баррель. Но опять же, в нашей стране очень плохо развиты технологии добычи сланцевой нефти, и хотя соответствующие решения правительства о развитии этой отрасли приняты, но об успехах говорить пока рано. Даже в традиционной добыче «легкоизвлекаемой» нефти на старых скважинах эффективность российских технологий заметно уступает западным: если у американских компаний коэффициент извлечения нефти (КИН) иногда доходит до 75%, то в России этот показатель находится на уровне 30–40%.

На какое время хватит «легкоизвлекаемых» запасов?

Ответить точно на этот вопрос нельзя. Сообщения том, что наступает «конец света» и нефть не сегодня, так завтра закончится, возникают регулярно. Техасу прочили конец «нефтяного счастья» не одно десятилетие, тем не менее, нефть там добывают и по сей день, а с развитием технологии добычи сланцевой нефти подобные разговоры стали и вовсе не актуальны. Продолжают качать нефть и у нас в Поволжье, хотя количество добытой там нефти многократно превзошло изначально определенные объемы запасов.

О том, что в России заканчиваются крупные месторождения, Роснедра сообщали в 2012 году, тем не менее в этом году намечена продажа прав на разработку очередных «последних» месторождений, а объемы добычи нефти в стране в прошлом году превысили 550 миллионов тонн и стали рекордом за все годы существования отрасли.

Однако все это не означает, что проблемы сокращения крупных месторождений нефти не существует вовсе. Доля «легкоизвлекаемой» нефти в общем объеме мировой нефтедобычи сокращается. Приходится искать нефть на все больших глубинах, совершенствовать технологии добычи и переработки вязкой нефти, удешевлять добычу сланцевой нефти. Актуальны эти проблемы и для России. Последние четверть века российская нефтянка благополучно существовала в основном благодаря тому заделу, который был создан еще в советские времена. Дальнейшее развитие отрасли как в плане геологоразведки, так и совершенствования известных и освоения новых технологий нефтедобычи нуждается в серьезной господдержке. А вот как раз этим государство утруждать себя не намерено, полагая, что достаточно лишь проводить грамотную налоговую политику и нефтяные компании сделают все сами.

Можно ли рассчитывать на нефтяные компании в деле развития отрасли?

Если экономика страны критически зависит от экспорта углеводородов, то государство обязано напрямую присутствовать во всех сегментах этой отрасли – от разведки месторождений до экспорта и розничной продажи нефтепродуктов. Именно этими соображениями руководствовались Норвегия, когда создавала государственную компанию «Statoil» в 1972 году и Саудовская Аравия, которая к 1980 году национализировала на 100% компанию «Aramco». Малайзийская «Petronas» была создана, когда государство обнаружило, что испытывает проблемы в связи с тем, что не владеет достаточной информацией по месторождениям, открытым на ее территории частными компаниями.

Положение этих компаний на внутреннем рынке своих стран зачастую является доминирующим, они занимаются долгосрочным инвестированием в разработку новых технологий и геологоразведку, несут большую социальную нагрузку, осуществляют контроль за ценами на нефтепродукты. А вот российские госкомпании находятся совершенно в ином положении. Статус государственных дает им привилегии при покупке лицензий на разработку месторождений, могут эти компании рассчитывать на поддержку деньгами из суверенных фондов в случае финансовых затруднений, но в смысле каких-либо обязательств перед государством эти компании мало чем отличаются от частных.

Вслед за частными нефтедобытчиками, наши госкомпании с удовольствием инвестируют за рубежом. «Роснефть» ведет бизнес в Бразилии, Венесуэле, строит НПЗ в Китае, хотя достаточных объемов нефти в России для обеспечения этого проекта компания не имеет и вынуждена докупать недостающее у других добытчиков. Когда же «Роснефть» испытывает недостаток средств, то смело обращается в Минфин с просьбой выделить ей деньги из ФНБ, при этом глава компании Сечин не стесняется шантажировать правительство, заявляя, что в случае отказа будут сдвинуты сроки освоения российских месторождений. «Газпром нефть» инвестирует в Сербию и своей особой заслугой считает то, что содержит местные футбольный и баскетбольный клубы, спонсирует культурные мероприятия, хотя сербский проект даже не вышел на окупаемость. Никаких дополнительных дивидендов государству эта зарубежная инвестиционная деятельность наших госкомпаний не приносит (попытка «отжать» у госкомпаний часть прибыли в виде дивидендов, предпринятая правительством этой весной, результаты имела довольно скромные). То есть основной целью существования наших госкомпаний, как и у любой коммерческой структуры, является извлечение прибыли. И совершенно не принципиально, где эта прибыль добывается – в России или за рубежом, там, где на сегодняшний день условия для инвестиций более интересны. О долгосрочных инвестициях внутри страны, которых требует развитие отрасли, речи при таком подходе быть не может.

Зачем приглашают к разработке наших месторождений арабский фонд?

Возможно, это есть результат неких договоренностей в «верхах» в рамках общей политики «разворота на Восток», в том числе, видимо, и на Ближний. Возможно, это вопрос личных предпочтений некоторых чиновников. Каким-то нашим чиновникам очень близки интересы «Роснефти», кто-то очень ЛУКОЙЛ любит, кто-то «Газпром нефть» или НОВАТЭК, а в РФПИ очень арабский фонд Mubadala уважают. Фонд этот уже владеет некоторыми объектами нефтяного бизнеса в России, теперь и нефтедобыча добавится. В данном случае речь идет о миноритарной доле в разработке Эргинского нефтяного месторождения, и соглашение предусматривает долгосрочные инвестиции в России. Глава РФПИ Кирилл Дмитриев высказывает также некоторую надежду, что арабский суверенный фонд поделится не только деньгами, но и технологиями извлечения «трудной» нефти. Кстати, зарубежные нефтяные гиганты «пасутся» на российском рынке уже четверть века. В тесном сотрудничестве с российскими компаниями, с массой совместных проектов и обещаниями поделиться технологиями. Остается надеяться, что ближневосточные партнеры окажутся более щедрыми.