Чего ждать от эры интеллектуальной экономики и новой энергетики?
Что такое интеллектуальное производство и каким критериям со стороны современного производственного процесса оно должно отвечать? Чем отличаются наукоемкое и интеллектуальное производство? Каким будет третий этап промышленной революции? И как России совершить переход к новой энергетической эпохе?
Новомодное увлечение жонглированием терминами, предсказывающими грядущее будущее, не обошло вниманием понятие «интеллектуальная экономика». Как правило, большинство авторов напрямую увязывают интеллектуальную экономику с теориями устойчивого и управляемого развития. Например, Е. А. Наумов отмечает: «Интеллектуальная экономика – это разумная экономика, ориентированная не только на удовлетворения материальных потребностей человека, но и на удовлетворение нравственных и духовных потребностей людей, обеспечивающая устойчивое развитие и социальное партнерство. Целью интеллектуальной экономики, экономики основанной на знаниях, является установление контроля над новым научным и техническим знанием, т.е. создание правил его производства и распространения и установление санкций за их нарушение, закрепление за знанием особых атрибутов (вроде ограничений в праве интеллектуальной собственности)». [1, с.72] Необходимым условием достижения интеллектуальной экономики автор называет контроль над новым научно-техническим знанием, очевидно, принимая за аксиому, автоматическую нравственную безупречность субъектов этого контроля. Однако вся история человечества вряд ли подтверждает возможность такого содержания научно-технического прогресса.
Схожие мысли высказывает Б.В. Салихов: «Экономика высокой нравственности может быть названа интеллектуальной экономикой, основанной на новейших созидательных, или интеллектуальных знаниях. Условием данной экономики является непрерывно воспроизводящаяся нехватка интеллектуальных благ, а признаком интеллектуальной экономики выступает интеллектуальное производство, под которым следует понимать сознательную, гуманистически направленную деятельность человека по созданию отмеченных интеллектуальных благ». [2]
Автор также практически отождествляет интеллектуальность и нравственность, полагая, что научно-технический прогресс автоматически ведет к нравственному совершенствованию человека. Но, как хорошо известно из истории развития НТП, эти два процесса далеко не всегда развиваются однонаправлено и с разной скоростью. Безусловно, нравственное совершенствование человека зависит от уровня развития и усвоения общих знаний, лежащих в сфере социально-гуманитарных наук, теологии и религии. Несмотря на гигантский интерес к этой сфере в мировой научном знании, уже притчей во языцех стало положении о кризисе во всех социально-гуманитарных науках. А вопросы нравственной компоненты новых социально-гуманитарных технологий вообще являются чрезвычайно проблемными и неоднозначными.
Е.В. Балацкий дал новое измерение этой проблемы в виде так называемого главного парадокса эволюции (ГПЭ): «Система, то есть некая целостность (общество), поступательно развивается и усложняется (умнеет), в то время как существенная часть ее элементов (индивидуумы) деградируют и упрощаются (глупеют)». [3, с.139] Автор считает, что источником данной проблемы является различие между общим и частным (специальным) знанием. «Стремительная специализация знаний позволяет даже примитивным личностям преуспевать в своей узкой профессиональной области, что, в конечном счете, ведет к возникновению новых технологий. Тем самым, накопление частных знаний приводит к технологическому прогрессу, который делает общество сильнее, а жизнь легче и комфортнее. Недостаток же общих знаний чреват падением способности людей адекватно реагировать на события в общественной жизни. Потеря адекватности и социальной эффективности делает человека и общество более уязвимыми. Иными словами, разрушение общих знаний эквивалентно росту инфантилизма и безответственности конкретных людей, что ведет к социальному хаосу и регрессу». [3, с.140] «…рост частных знаний ведет к созданию новой техники и новых технологий, а техника берет на себя определенные функции и обязательства человека. Тем самым индивидуум получает возможность сбросить с себя часть прежних обязательств и стать более безответственным – новые технологии страхуют его. Непосредственный результат такого положения дел – рост антропогенного фактора в нарастающем числе техногенных катастроф». [3, с.141]
В другой публикации профессор Салихов определяет интеллектуальную экономику как «сферу человеческой деятельности, в рамках которой создаются интеллектуальные жизненные блага на основе использования воспроизводимых факторов производства и, прежде всего, интеллектуального капитала. Словосочетание «интеллектуальные жизненные блага» заключает в себе множество создаваемых и предполагаемых к созданию ценностей, потребление которых на деле обеспечивает прирост материального и духовного благосостояния личности, общества и мирового сообщества». [4]
Снова автор определяет интеллектуальное производство не как некую интеллектуально-насыщенную деятельность человека с использованием высокопроизводительных инжиниринговых, производственных и когнитивных технологий, а просто как процесс создания интеллектуальных благ. Но круг таких благ может быть очень разным. В этом смысле интеллектуальное производство существовало во все времена и не зависело от технического уровня экономики. Сократ «производил» свои высокоинтеллектуальные продукты вообще без помощи средств записи, так что его умственная деятельность может расцениваться как интеллектуальное производство в самом чистом виде. Встает вопрос, каким критериям со стороны собственно современного производственного процесса должно отвечать интеллектуальное производство?
Современные западные авторы, занимающиеся вопросами технологического развития, НТП, новых производственных процессов, влияния технологий на экономику и общество предлагают подходить к понятию интеллектуальное производство исключительно со стороны самого процесса человеческой деятельности, подразумевая под ним более высокую долю собственно интеллектуального труда по сравнению с физическим трудом. Не так давно был даже предложен новый термин в английском языке – brainfacturing [5], который мы предлагаем трактовать именно как «интеллектуальное производство» или «производство посредством человеческого интеллекта».
Вrainfacturing в интеллектуальной экономике приходит на место manufacturing «производство посредством человеческих физических сил». Если исходить из того, что термин manufacturing возник благодаря сложения двух слов: латинского «manu» – рука и «factura» – изготовленное, то естественно, что в таком типе производства имел большое значение человеческий фактор, пресловутая «рабочая сила», понимаемая у классиков как способность к физическому труду. Разумеется, к труду с использованием машин и механизмов, что трансформирует manufacturing в наиболее распространенное современное понятие – промышленное производство или обрабатывающая промышленность. Т.е. manufacturing – это производственный процесс по обработке исходного сырья в продукты с более высокой добавленной стоимостью на основе человеческого труда, оснащенного машинами и механизмами. Brainfacturing – это одновременно и производственный и научно-исследовательский процесс, направленный не на простое тиражирование готовой продукции по заданным технологиям, а на непрерывное совершенствование самих технологий в самом производстве.
Интеллектуальное производство (mindfacturing, или brainfacturing) – это производство, в котором интеллектуальная продуктивность и интеллектуальный капитал, а не специализация, являются основой богатства. Новый способ понять и управлять интеллектуальным капиталом заключается в необходимости раскрытия человеческого потенциала. На современном этапе мы все чаще встречаемся с ситуацией, когда все более интенсивной становится борьба за получение интеллектуально наиболее талантливых ресурсов и их сохранение.
Таким образом, brainfacturing – интеллектуальное производство подмечает наиболее существенную характеристику производственного процесса со стороны его качественных компонентов. Например, производство может быть трудоемким и экономисты понимают под этим высокую долю трудовых затрат в стоимости конечной продукции. Производство называют наукоемким, если в конечной продукции высока доля возмещения затрат на оплату НИР, патентов, ноу-хау, использованных в производстве. Чем тогда отличаются наукоемкое и интеллектуальное производство? Видимо, характером самого человеческого труда, его творческими характеристиками, приводящими к повышению доли инновационности производимого продукта.
Brainfacturing – это термин, относящийся непосредственно к сфере экономического производства материальных благ, обозначает такое производство, когда продукт создается за счет интеллектуальной деятельности, используя в качестве «сырья» ранее существующую базу знаний. Оно основывается на масштабном проведении научно-исследовательских работ, создании программного обеспечения и опытно-конструкторских разработок. Таким образом, можно провести четкое различие между интеллектуальным производством brainfacturing и производством в традиционных секторах экономики. В интеллектуальном производстве факторами производства выступают знания и интеллектуальные усилия. В данном случае нематериальные источники, превращаются в реальные и ощутимые блага.
Основатель и бывший председатель Emerging MarketMagement Антуан ван Агтамаэль, выступая на бизнес-форуме в Южной Корее, сказал о том, что «промышленное производство в США и Европе восстановится после экономического спада, потому что они нашли новые способы инноваций, и добавил: «Brainfacturing позволяет создавать новые ИТ-технологии, сенсоры и новые материалы, что сейчас становится наиболее важным». [6]
Как известно, в настоящее время благодаря исследованиям академика С.Ю. Глазьева, чрезвычайно популярна тематика длинных циклов технологического развития, а понятие «Технологический уклад» (ТУ) прочно вошел не только в лексикон экономистов, но и в официальные документы на самом высоком политическом уровне. Растущее число последователей этой школы сейчас активно разрабатывают проблему перехода к шестому ТУ. Литература, посвященная данному явлению настолько обширна и известна, что мы, ради экономии времени и полиграфических ресурсов не будем на этом останавливаться. Важнее то, что интеллектуальное производство базируется на новейших технологиях данного уклада.
В то же время, если процесс смены ТУ носит прежде всего постепенный эволюционный характер, то более масштабные и грандиозные технологические сдвиги получили название технологических или промышленных революций.
В последние годы на современном этапе развития мировой экономики, в научный и практический оборот достаточно прочно вошел термин «Третья промышленная революция» (ТПР). Его автором является американский экономист, философ, политолог и общественный деятель Джереми Рифкин. Он является учредителем и президентом Фонда изучения экономических тенденций (The Foundation on Economic Trends, Вашингтон, округ Колумбия), советником Европейского союза (был советником, в частности, Ангелы Меркель, Романо Проди и Хосе Луиса Сапатеро, сотрудничал с французским правительством, Европейской комиссией, Европейским парламентом), старшим лектором при Исполнительной Программе обучения Школы Wharton в университете Пенсильвании. Рифкин автор шестнадцати книг о воздействии науки и технологии на общество, экономику, рынок труда и окружающую среду. Он определяет промышленную революцию как совпадение энергетической революции и революции в сфере коммуникаций. По его мнению, именно в этот период происходят великие технологические прорывы, и наступает подходящий момент для создания новой экономической модели. Первая подобная революция произошла в XIX веке, когда внедрение силы пара значительно удешевило технологию печати. В XX веке произошло второе совпадение революций в энергетической и в информационной сферах, следствие чего стала вторая промышленная революция всеобщей электрификации.
По мнению Рифкина, в настоящее время, в силу устаревания энергии горючих полезных ископаемых, выработки технологиями второй энергетической революции своего потенциала, а также нестабильности и высокого уровня цен на энергоносители вторая промышленная революция переживает упадок и мир движется к новой третьей промышленной революции (в некоторых случаях он использует также термин «третий этап промышленной революции»; согласно Рифкину, он вызван такими факторами, как автоматизация и роботизация промышленного производства, внедрение вычислительной техники как в производство, так и в сферу услуг и особенно управление (компьютеризация и кибернетизация).
Рассматриваемая Рифкиным ТПР является всесторонней. Она влияет на все сферы жизни современного общества – основные отрасли промышленного и сельскохозяйственного производства, сферу услуг, область управления, торговлю и банковское дело.
Первая и вторая промышленные революции требовали очень больших инвестиций, так как были основаны на элитных источниках энергии, и, кроме того, огромных инвестиций для организации этих источников энергии, что вызывало необходимость во множестве банков и финансировании. Потом из-за стоимости данных источников энергии понадобились централизованные заводы, системы логистики и централизованные модели ведения бизнеса.
По мнению Рифкина, на современном этапе развития мир стоит на пороге очередного сближения сфер энергетики и коммуникации, то есть на пороге третьей промышленной революции и создания новой сверх – технологичной платформы. Он считает, что имеется долгосрочный рост в сходных технологиях, которые объединяют интернет, «зеленый транспорт», микро-электростанции и возможность распределения мощностей через совместимую всемирную энергосеть. По Рифкину, энергия могла бы быть широко распределена почти так же, как информация посылается через интернет, т.е. необходимо перенести логику интернета на энергетику. По его мнению, необходимо оставить в прошлом крупных поставщиков энергии, базирующейся на нефти, уране, угле, ведь третья промышленная революция – это миллиарды малых источников энергии от солнца, ветра, воды, геотермии, биомассы и тепловых насосов. Благодаря этим источникам каждая страна мира может стать энергетически самодостаточной, обеспечив тем самым свою энергетическую безопасность, если эти распыленные источники связать между собой и если они будут взаимно дополняться в пределах континентальных сетей.
Сегодня информационно-коммуникационные технологии, которые привели к созданию интернета используются для перенастройки мировых бизнес-моделей и электрических сетей, что позволит миллионам людей накапливать возобновляемые источники энергии и производить собственную электроэнергию в своих домах, офисах, магазинах, фабриках, и технологических парках, а также делиться этой энергией в равной степени с остальными через энергосистемы, так же как сейчас производят и делятся своей собственной информацией в киберпространстве. Это и есть ТПР, которая будет создавать миллионы новых рабочих мест.
Согласно Рифкину, ТПР базируется на единой глобальной энергетической сети.[7] Эта революция поможет создать «цивилизацию сопричастности» на основе горизонтальной власти. Согласно Рифкину, так же как распределительная революция коммуникаций последнего десятилетия породила сети мышления, с открытым исходным кодом обмена и демократизацией коммуникации, ТПР делает то же самое с демократизацией энергии. Распределенная интернет-революция идет вместе с распределенными возобновляемыми источниками энергии, что делает возможным устойчивую, постуглеродную экономику как глобально подключенной, так и локально управляемой. В XIX-м веке сотни миллионов и даже миллиарды людей будут трансформировать здания в электростанции для сбора возобновляемых источников энергии на сайте, хранить эти энергии в виде водорода и делиться электроэнергией во всех местных, региональных, национальных и континентальных интерсетях, которые действуют подобно интернет. [8]
Таким образом, ТПР знаменует собой наступление постуглеводородной эры и основывается на широкомасштабной разработке возобновляемых источников энергии, которые способны заменить уран, нефть и уголь.
Ряд экспертов связывают ТПР и с появлением и повсеместным распространением принципиально новой технологии создания товаров путем 3D печати при помощи 3D принтеров. Уже сейчас, согласно прогнозам, вышеуказанные технологии вытеснят традиционные производства на заводах и фабриках, вместо которых товары будут производить специальные 3D печатные лаборатории и сами потребители (в домашних условиях).
По представлению экспертов, промышленные производства будущего мало чем отличаются от офисов, где основная часть работников будут трудиться за компьютером. Компьютер заменит трудоемкий процесс изготовления образцов, наладки и других технологических операций, а трехмерные принтеры (3D) слой за слоем изготавливают самые сложные товары под заказ потребителя. Тем самым сотрется грань между промышленным производством и сектором услуг, а потребитель станет целью новых производителей.
ТПР создаст такую индустриальную структуру, когда будет производиться более широкая номенклатура товаров (из инновационных материалов), чем сейчас, но малыми партиями, и эти товары будут индивидуализированы под каждого клиента, а себестоимость их производства понизится. Таким образом, фабрика будущего представляется ими как массовое индивидуальное производство. Кроме того, по мнению вышеуказанных экспертов, последствиями грядущей промышленной революции станет высвобождение множества занятых и закрытие традиционных фабрик (как когда-то ремесленных мастерских). По их мнению, в какой-то мере ТПР – это преодоление классического индустриализма (но не отказ от него), т.е. включение индустриализма в постиндустриализм.
В нашем недавнем исследовании развертывающейся с 2010-х годов реиндустриализации в США были отмечены тенденции, подтверждающие данные предсказания ТПР. «Новые фабрики уже радикально отличаются от тех стандартных картинок, которые мы привыкли ассоциировать с промышленными предприятиями. Гигантские заводские корпуса уходят в прошлое. Сейчас только 200 заводов в США сосредотачивают более чем 2500 рабочих. Сердце традиционного производственного процесса – производственная сборочная линия – обеспечивает занятость только для 6% рабочих в обрабатывающей промышленности. Огромное количество из 330 тыс. промышленных предприятий в США насчитывают менее чем 10 рабочих».
Наряду с очевидными плюсами, ТПР несет в себе гигантские угрозы цивилизационного порядка. В своей книге «Конец работе: глобальный упадок занятости и заря пострыночной эры» 1995 года Рифкин отмечает, что в грядущие годы новые более совершенные технологии будут все в большей мере приближать цивилизацию к такому состоянию, когда почти исчезнут работающие. В сельскохозяйственном, промышленном и сервисном секторах машины стремительно замещают человеческий труд и сулят появление к середине XXI столетия экономики с практически автоматизированным производством. «Полное замещение работающих машинами заставит все страны пересмотреть свои представления о роли людей в социальном процессе. Переосмысление возможностей и обязанностей миллионов людей в обществе, в котором отсутствует формальная массовая занятость, вполне может стать самой насущной социальной задачей столетия» [9, с.XV]. Рифкин пишет, что «мы стремительно приближаемся к важнейшему рубежу в человеческой истории. Глобальные корпорации сейчас в состоянии производить беспрецедентное количество товаров и услуг при использовании все меньшей рабочей силы. Новые технологии означают наступление эры производства, в котором почти нет работающих, причем происходит это именно в тот момент в истории, когда население растет небывалыми темпами. Расхождение между ростом населения и сокращением возможности получить работу будет долго определять геополитику в условиях возникающей высокотехнологичной глобальной экономики». [9, с.207]
Как известно, важнейшей особенностью российской экономики является ее крайне неэффективная структура, характеризующаяся огромным сырьевым креном и гипертрофированностью ТЭК. В этих условиях экономическая и энергетическая безопасность России, как и любой другой страны, будет зависеть, в большой степени от того, как она осуществит переход к новой энергетической эпохе. В частности, в России имеет смысл перенять европейский опыт по разработке и реализации инициативы о переходе к низкоуглеродной, ресурсо- и энергосберегающей экономике, что обеспечит основу для постепенного снижения зависимости экономического роста от использования углеводородных и прочих ресурсов.
Развитие энергосберегающих технологий, «зеленой» энергетики и экологической промышленности будет способствовать кумулятивному развитию целого ряда сопряженных отраслей и хозяйственных комплексов.
На сегодняшний день доля энергии, полученной за счет возобновляемых источников (ВИЭ) в России составляет около 1%. В энергетической стратегии до 2020 года говорилось о планах довести долю энергии ВИЭ до 4,5%, однако сейчас ясно, что планы малореалистичны. В энергетической стратегии развития ВИЭ до 2035 года говорится уже о том, что целевое видение развития альтернативной энергетики предусматривает рост доли возобновляемых источников энергии к 2035 году до 3,7% в общем объеме ввода мощностей электростанций, а в производстве электроэнергии — до 2,2% от общего объема выработки.
В 2010 году в мире на возобновляемых источниках было произведено 414 ГВт энергии (около 20% конечного потребления). В США и странах Евросоюза в том году доля возобновляемых источников энергии в общем объеме производства составила 11% и 9,6% соответственно. Например, в Дании доля возобновляемой энергетики в общей структуре потребления в отдельные месяцы достигает 50%, а по ночам может доходить до 100%, в Испании этот показатель равен 30% и 50% соответственно. По прогнозам, к 2020 году в мире доля «зеленой» энергетики в общей выработке приблизится к 25%, при этом производство такой энергии в странах Евросоюза вырастет в 3,8 раза (до 521 ГВт), а в США — в 22,5 раза (до 1260 ГВт).
Вместе с тем за рубежом в целях стимулирования разработки и внедрения подобных технологий предусмотрены налоговые льготы и прямая господдержка, что можно было бы также предусмотреть и в РФ.
Одним из наиболее перспективных направлений альтернативной энергетики (с точки зрения развития в России) является ветроэнергетика. В России, технический потенциал этой отрасли оценивается в 50 млрд кВт/ч в год, а экономический – около 30% от всей производимой в стране электроэнергии. Суммарная же мощность всех российских ветровых электростанций до сих пор не превышает 18 МВт. Кроме того, когда производство ветроэнергетических турбин – пока еще не масштабный для стран Евразийского единого экономического пространства сегмент промышленности – будет достаточно развит, появится возможность формирования самостоятельного рынка, со своей внутренней и внешней конкурентной средой.
Еще одним перспективным для России направлением развития «зеленой» энергетики, согласно мнению ряда экспертов, является биоэнергетика. Из биотоплива можно производить и биогаз, являющийся альтернативой природному газу. Так, в России ежегодно образуется порядка 100 млн тонн отходов биомассы, пригодных для получения энергии – навоз, опилки, свалки, и многое другое. По оценкам, энергетическая же ценность этого мусора составляет до 300 млн МВт/ч., при этом уровень его реальной утилизации составляет всего около 10%. По оценкам Российского энергетического агентства Минэнерго РФ, потенциальные объемы производства биотоплив из биомассы в России в ближайшие десятилетия могут составить в год около 1500 млн т у.т./год, и не будут уступать объемам ежегодной добычи нефти, угля или природного газа, годовой энергобаланс России – более 1600 млн т у.т. Потенциальные энергетические возможности России в области биоэнергетики как и в случае ископаемых углеводородов превосходят таковые любой страны мира. [10, с.3]
В области развития альтернативной энергетики в России, значительные возможности таятся также и в технологиях, связанных с энергией воды. В частности, на Камчатке есть возможности для строительства геотермальных электростанций. Помимо этого, Россия обладает огромными (пока не реализованными) возможностями использования энергии возобновляемых гидроресурсов – малых рек. Ведь значительная часть территории имеет значительный гидроэнергетический потенциал малых горных рек и систему ирригационных каналов, которые являются весьма перспективными для выработки электроэнергии.
Кроме того, в России необходимо развивать водородную экономику. Так как, согласно прогнозам, ввиду объективных обстоятельств, цены на возобновляемую энергию и водород будут снижаться, а цены на традиционное топливо расти, старый энергетический режим будет все больше способствовать приходу новой энергетической эпохи.
Таким образом, в России необходимо создать условия для конкурентоспособного производства в энергоемких отраслях промышленности в будущем. Промышленность России должна ускорить переход к низкоуглеродной, ресурсо- и энергосберегающей экономике. Поэтому в России необходимо обеспечить условия для разработки новых низкоуглеродных технологий производства для энергоемких отраслей промышленности, подобно тому, как это осуществляется в ЕС через Technology Platforms и Lead Market Initiatives.
В России необходимо (как это уже делается в странах ЕС) также на уровне государства разработать и реализовывать меры по стимулированию оказанию помощи предприятиям в снижении их энергоемкости, а также по поощрению и стимулированию экотехнологий.
В условиях начала в мире ТПР в России уже давно назрела необходимость проведения новой индустриализации. Ведь переход к водородной экономике может положить конец зависимости мира от импорта углеводородов, на продажи которых сейчас и держится почти вся российская экономика.
Литература
1. Наумов Е. А., Понукалин А. А., Бенуа А. Е. Интеллектуальная экономика и устойчивое развитие в свете теории институционального конструктивизма. // «Международный электронный журнал. Устойчивое развитие: наука и практика» 1(10), 2013, сс.66-74. URL: http://www.yrazvitie.ru/wp-content/uploads/2013/06/6-Naymov.pdf
2. Б.В. Салихов. Д.А. Летунов. Интеллектуальная экономика как нравственно-этическая форма инновационного развития. // Проблемы современной экономики, N 3 (27), 2008. URL: http://www.m-economy.ru/art.php?nArtId=2070
3. Е.В. Балацкий. Закономерности и парадоксы социальной эволюции. // Общественные науки и современность. 2013, №2, сс.138-150.
4. URL: http://bv-salikhov.ru/intellektualnyj-kapital.html
5. Antoine Van Agtmael, Fred Bakker. Made in the U.S.A. (Again). // Foreign Policy. MARCH 28, 2014. URL:http://www.foreignpolicy.com/articles/2014/03/28/made_in_the_usa_again.
6. Business Korea, NOVEMBER 2013. VOL. 31 No. 346, р.30
7. Jeremy Rifkin. The Empathic Civilization: The Race to Global Consciousness In a World In Crisis, // Penguin Group (USA), 2009, 688 р.
8. Jeremy Rifkin. The Third Industrial Revolution: How Lateral Power Is Transforming Energy, the Economy, and the World. // Palgrave Macmillan, 2011. 304 р.
9. Jeremy Rifkin. THE END OF WORK: The Decline of the Global Labor Force and the Dawn of the Post-Market Era. // New York: G. P. Putnam’s Sons, 1996. 350 p.
10. Биэнергетика России в XXI веке. // Доклад ФГБУ РЭА Минэнерго РФ. М.: 2012. 37 с.
Константин Андрианов
Кандидат экономических наук, доцент, профессор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, г. Москва, Российская Федерация.
E-mail: k_andrianov@list.ru
Написать комментарий
Чаще всего во время дискуссий термин «интеллектуальная экономика» обычно отсылается на статью Э. П. Томпсона «Моральная экономика английской толпы в восемнадцатом веке». Рассуждение о моральных основах государства всеобщего благосостояния сводится к противопоставлению интеллектуальной экономики и политической экономики. В отличие от политической экономики литература по интеллектуальной экономике государства всеобщего благосостояния фокусируется на гражданском обществе, профсоюзах и общественной сфере, а не на социально-политической системе или конкретных инструментах политики. Забота о легитимности, а не о формальных правах, и о более или менее богатых, чья поддержка перераспределения является более важным вопросом, чем спрос на него со стороны менее обеспеченных, являются ключевыми характеристиками современных исследований интеллектуальной экономики общества. государство всеобщего благосостояния. Если сосредоточить внимание на гражданском обществе, фокус интеллектуальноей экономики сместится с обездоленных на тех, кто морально использует экономические возможности, то есть на сторону экономического предложения. Таким образом, «мораль» больше не была бы чем-то само по себе неэкономичным или похвальным, а была бы альтернативным способом «максимизации полезности» посредством создания альтруистического значения для экономических трансакций. Тогда мораль может найти одобрение или может показаться чем-то самодовольным, невежественным и подпитывающим разрушительные силы. Он может навязывать идеи сильных мира сего другим или основываться на диалоге со своими бенефициарами по принципу «коммуникативного действия» Мораль и эмоциональные силы, стоящие за ней, будут различаться в зависимости от того, что люди и коллективы считают, что они могут себе позволить. Такое субъективное понимание морали, встроенное в либеральное общество, включало бы преобразование денежных и других ресурсов в «моральный капитал». Интеллектуальная экономия может быть противопоставлена любой «аморальной экономике». В то время как отделение неоклассической экономической теории от социального контекста и институтов сделало ее ведущей наукой, проблема абстракции интеллектуальной экономики сразу же стала очевидной: «Как вернуться от модели с ее замкнутой системой предпосылок и применить ее к реальному миру. История термина интеллектуальная экономика» демонстрирует большое разнообразие значений на протяжении 200 лет. Его общим знаменателем была очевидная потребность согласовать целеустремленную рациональность с соображениями, основанными на ценностях. Несмотря на такое стратегическое положение, критическое для человеческого существования, интеллектуальная экономика редко рассматривалась как концепция, связывающая идеалистическую и утилитарную цели. Потенциал термина «интеллектуальная экономика» как динамического аналитического инструмента, который может осветить работу гражданского общества в современном мире, еще не реализован.
Термин “интеллектуальная экономика” начинает занимать в сегодняшнем общественном дискурсе место, которое ранее отводилось термину “экономика знаний”. Причина - ускорение процессов цифровизации экономики, развитие искусственного интеллекта (AI), появлением многочисленных смарт-систем в производстве, хозяйственной деятельности, и пр.; а также динамикой развития окружающих человека искусственной и общественной сред. Наступление цифрового века — длительного периода становления и развития цифровых информационно-коммуникационных технологий сбора, передачи и хранения разнообразных данных социально-экономического характера — открывает широкие возможности для перехода к стадии интеллектуальной экономики, т.е. экономики, в которой производство, распределение, обмен и потребление продукции строятся на основе интеллектуализированных систем, связанных между собой. Интеллектуальная экономика считается одной из высших фаз развития цифровой экономики. Одновременно с данным утверждением экономисты вводят новое понятие – интеллектоемкость – оценивающий стоимость ресурсов, технологий и продуктов в экономике, определяемых объемом вложенного в них интеллекта. Зачастую под интеллектом понимается способность человека системно и эффективно решать возникающие в жизни задачи. Однако в целях и в контексте анализа долгосрочного развития общества данное понимание, по моему мнению, достаточно узко и должно быть конкретизировано, расширено в следующих направлениях: 1. Субъектом интеллекта может выступать не только человек, но и группа людей, социальный слой, социум определенной страны или человечество в целом, а также алгоритм, программа, устройство; 2. Интеллект определяется не только успешным решением задач, но и их адекватной постановкой, т.е. определением условий, целей и допустимых методов решения; 3. Уровень интеллекта характеризуется глубиной анализа, достоверностью прогноза и эффективностью синтеза в процессе постановки и решения задач; 4. Понятие успешности решения должно отражать возможность функционирования субъекта в изменяющихся условиях. Таким образом, интеллект проявляется в способности данного субъекта работать в системном поле, состоящем из систем разных типов, уровней, масштабов и назначения. В связи с этим можно говорить о системном интеллекте, имея ввиду, что и носитель данного интеллекта представляет собой систему, и предметная сфера применения интеллекта также представляет совокупность систем. Иными словами, исходным пунктом интеллектуальной деятельности становится система. Средство реализации этой деятельности носит системный характер, а в качестве результата деятельности также выступают системы. Уровень интеллекта данного субъекта зависит от широты, разнообразия и изменчивости системного поля, на котором оперирует данный субъект. Развитие и укоренение интеллектуальной экономики многовариантны. Безусловно, некоторые из возможных вариантов сопряжены с существенными общественными потрясениями, однако экономическая модель, которая может получиться в результате – будет генерировать больше возможностей и открывать больше перспектив для участников экономической системы.
За последнее десятилетие в мире произошло множество изменений, которые коснулись абсолютно всех отраслей и сильно изменили жизненный уклад практически каждой страны. Пандемия стала, наверное, главным экономическим шоком с 2008 года. Она значительно ускорила процесс цифровизации и, соответственно НТП в области информационных технологий. Той устоявшейся структуры, которая была вплоть до 2019 года и сейчас мы живем уже в новой реальности, которая продолжает меняться каждый день. Сегодня такой феномен, как удалённая учёба или работа уже является чем-то обыкновенным, а число интернет-сервисов растёт с каждым днём, а часть из них уже способна заменить физические сервисы, предлагающие аналогичные услуги. Процесс ускоренной цифровизации запущен и его уже не остановить. В России, говоря о государственном секторе это в первую очередь экономическая и финансовая отрасли, сюда также можно включить предоставление государственных услуг и документооборот. Скорее всего, в перспективе нас ожидает полный перенос всех возможных функций в цифровое пространство. Что касается вопросов энергетики, здесь не всё так однозначно, как могло бы показаться: одновременно с идеей достижения самодостаточности и стран в области энергетики за счёт микро-электростанций и других малых источников энергии на базе возобновляемых источников энергии, возникает угроза энергобезопасности со стороны самих энергогенерирующих установок. Доподлинно известно, что солнце и ветер далеко не самые стабильные ресурсы, к этому также добавляется ряд других проблем, на данный момент, всё ещё присущих «зелёной» энергетике, нехватка пространства, потенциальный вред окружающей среде и невозможность переработки компонентов генерирующих установок. Поэтому пока говорить об идее достижения энергобезопасности за счёт возобновляемой энергетики ещё слишком рано, учитывая тот факт, что сейчас наблюдается тенденция возврата к традиционным источникам энергии в некоторых отраслях из-за нестабильности на международной энергетической арене, а также на геополитической арене в целом. Если же говорить о России, сейчас главными и приоритетными направлениями России являются два энергоресурса будущего – атом и водород. У нашей страны есть огромный потенциал по этим двум направлениям, однако большая часть проектов их развитию находятся в долгосрочной перспективе. Если атомная энергетика развивалась уже давно и Россия принимает непосредственное участие практически в атомных проектов 67% всего мира в лице ГК «Росатом», то водородный рынок будет новым для всех и, если сейчас оказать должную поддержку путём внедрения административных мер и выделения финансовых средств на ускоренную реализацию проектов и строительство новых предприятий, Россия сможет в относительно близкое время занять лидирующую позицию на этом рынке. Предполагается, что наиболее интересен этот ресурс будет как раз для стран ЕС ввиду его экологичности, поэтому, если диалог между Россией и Европой заморозится, то возобновить его можно будет занятием этой ниши.
В данной статье широко освещаются вопросы интеллектуального производства (brainfacturing), его принципиального отличия от традиционных производственных укладов, в основе которого лежит производство интеллектуальных благ, факторам производства которых выступают знания и интеллектуальные усилия. Таким образом, в отличие от традиционных производственных укладов (manufacturing), где в качестве «сырья» используется материальные ресурсы и тиражируется уже имеющиеся технологии, в brainfacturing же происходит создание новых интеллектуальных систем и технологий. В данной работе высказывается мысль о необходимом условии сочетания высокого уровня использования научно-технических знаний с выработкой и созданием правил интеллектуального производства, использования его продуктов для блага всех субъектов экономики. То есть сочетание интеллектуальных и нравственных критериев функционирования brainfacturing. Также автор отмечает возможное расхождение уровня общих и специальных знаний, что приводит к так называемому главному парадоксу эволюции, сформулированному Е.В.Балацким, при котором общество умнеет, а отдельные личности деградируют. Особое место занимает анализ подхода Джереми Рифкина, носящий название «Третья промышленная революция». Он определяет промышленную революцию как совпадение смены энергетического уклада и уклада в сфере коммуникаций. В данное время происходит снижение использования традиционных источников энергии и бурное развитие производства возобновляемых источников энергии, что сочетается с не менее бурным развитием в сфере коммуникаций (интернет, телекоммуникации и тд). Автор делает вывод о неизбежности децентрализации производственных мощностей в сфере энергетики, то есть создание распределённых энергетических сетей, соединенных между собой на подобие Интернет-сетей, сами объекты производства энергии будут представлять собой миниэлектростанции, использующие возобновляемые источники энергии. Особую роль отводит возможностям водородной энергетики. В связи с этим, в статье анализируется возможности и перспективы Российской Федерации в условиях третьей промышленной революции. С нашей точки зрения, абсолютно логичным является вывод автора о необходимости концентрации государственных усилий в сфере развития человеческого потенциала, как основы для грядущих трансформаций. Создание условий для осуществления 4 энергоперехода и ускорение научно-технического прогресса во всех сферах экономики.
В последнее время в мире происходят значительные изменения, связанные с переходом мира на новый этап развития. Усиливаются процессы трансформации всех областей мира и секторов экономики. Мир переходит на новый инновационный формат. Выделяют огромное количество новых терминов, связанных с развитием всех процессов. Среди основных выделяют: «интеллектуальную экономику»; «brainfacturing» и многие другие. Все нововведенные термины серьезно изучаются рядом ученых-экономистов и имеют огромное количество интерпретаций. Ряд исследований выявляет как достоинства, так и недостатки. На сегодняшний день ситуация во много осложнена последствиями коронакризиса и осложненными условиями в мире. Происходящая на сегодняшний день смена устоявшихся общественных моделей, сопровождающая сменой парадигм, стала импульсом к преобразованию всех систем общества, в том числе экономических. Все процессы сопровождаются рядом изменений. Внедрение и начало широкого использования цифровых технологий способствует выявлению новых возможностей и перспектив конкурентоспособности предприятий на государственном и международном уровне. Распространение цифровых технологий в течение длительного периода способствует определению пути развития экономики и общества в целом приводит к изменениям во всех сферах жизни. Важной точкой в продолжающемся в течение длительного периода процесса цифровой трансформации стала пандемия COVID-19, полностью охватившая мир в марте 2020 года. Новая коронавирусная инфекция еще больше спровоцировала распространение цифровых технологий и преобразований. COVID-19 действует как ускоритель цифровизации во многих отраслях, включая онлайн-обучение и удаленную работу, электронную коммерцию, государственные органы и затрагивает многие другие важные аспекты. Цифровые технологии стали средством сохранения жизни людей тем или иным способом с четким акцентом на взаимодействие между людьми, в условия полного прекращения международной координации. В то же время стоит отметить, что все цифровые инициативы продолжаются уже несколько десятилетий. Весна 2020 года стала отправной точкой для ускоренного процесса цифровой трансформации. Начался бурный рост внутренних и внешних цифровых рынков, вызванных принятыми мерами по сдерживанию распространению инфекции. Стоит отметить, что рост и все изменения будут продолжать некоторый период времени и влияние пандемии еще не окончено. Еще одной значимой проблемой, произошедшей в связи с пандемией коронавируса, является переформирование рынка энергетики, который сильно пострадал. Впервые в истории, фьючерсы на нефть марки Brent принимали отрицательные значения. Также ранее поднимавшиеся вопросы о переходе на зеленую экономику ушли на другой план, так как перед всем миром стояли более глобальные проблемы. Пандемия, ставшая по своей сути внешним шоком, привела к тому, что введенные ограничения стали толчком к развитию. В некоторых случаях долгосрочная перспектива превратилась в краткосрочную тенденцию. Таким образом, процесс цифровой трансформации, включающий в себя в том числе и цифровизацию экономической среды позволит всем субъектами использовать все появившееся возможности в положительном ключе и добиться новых достижений в кратчайший период времени, также открыть новые перспективы для дальнейшего развития и создания устойчивой среды во всем мире.
В последние годы COVID-19 и другие события, связанные с «черным лебедем», происходили часто, международная экономическая и политическая обстановка становилась все более сложной и суровой, а понижательное давление на международную экономику усиливалось. Новая энергетика, интеллектуальная экономика и другие области могут открыть лучшие возможности для развития в будущем. Основанная на новом поколении информационных технологий и развитии киберпространства, интеллектуальная экономика представляет собой новую экономическую форму, в которой данные и вычисления являются ключевыми производственными факторами. Как технология широкого применения (GPTs，General Purpose Technologies) искусственный интеллект является двигателем четвертой промышленной революции, имеет широкие перспективы применения и может высвободить потенциал развития общественной производительности, накопленный в предыдущих промышленных революциях. Интеллектуальная экономика опирается на развитие данных искусственного интеллекта, алгоритмов и вычислительной мощности «три в одном» Скорость полной производительности будет относительно низкой, время ожидания будет больше, а капиталовложения, инвестиции в НИОКР и временные затраты будут увеличиваться. потребуется, но значение всплеска также будет выше, и этот процесс развития от быстрого к медленному как раз и есть процесс технологических инноваций, углубляющих промышленную модернизацию. Столкнувшись с проблемами загрязнения окружающей среды, истощения ископаемых источников энергии и изменения климата, вызванных традиционной моделью экономического развития, трансформация глобального экономического развития и корректировка структуры энергетики неизбежны. В качестве крупной страны по производству и поставке традиционной ископаемой энергии в условиях глобализации Россия решила активно участвовать в трансформации глобальной экономической модели и корректировке структуры энергетики. По сравнению с ископаемой энергией, в которой преобладают уголь и нефть, новая энергия является чистой, зеленой и низкоуглеродной энергией, которая меньше загрязняет окружающую среду и является устойчивой, включая возобновляемые источники энергии. В настоящее время развитие новой энергетики в России все еще находится в зачаточном состоянии, в основном основанной на атомной энергетике и гидроэнергетике, дополненной солнечной фотоэлектрической энергетикой и ветровой энергетикой.
Вообще то в практике под "интеллектуальной экономикой", интеллектуальными сетями "smart grid" понимается поднятие "интеллектуальности" у самих элементов этих сетей, то есть как можно более глубокое применение компьютерных систем, с двунаправленной связью и соответствующих способах автоматизированного управления.