Нефтяные горки и голландская болезнь

Новые статистические данные подтверждают утверждение, что текущие проблемы российской экономики никак не являются случайными. Они назревали давно, и можно сказать, что они коренятся в самой природе российской экономики как экономики явно выраженного ресурсно-сырьевого типа. Помимо плохих институтов и искажения всех разумных экономических мотиваций, что связано с использованием властно-административного ресурса в борьбе за распределение сырьевой ренты, это постоянные препятствия для поступательного экономического роста и со стороны производства, и со стороны спроса.

Основная проблема большинства сырьевых экономик со стороны предложения, проще говоря, для производителей – это периодическое укрепление национальной валюты сверх равновесного уровня, то есть более быстрый рост цен на национальные товары относительно торговых партнеров. Такое происходит в период ценовых бумов на сырье. Как говорит статистика, Россия здесь оказывается особо уязвимой. В рейтинге основных стран мира по динамике номинального и реального эффективного курса национальных валют, который мы построили на основе свежих данных Банка международных расчетов (БМР) за период с января 2004 г. по май 2013 г. (то есть за период бурного роста нефтяных цен и выхода их в неравновесную зону), Россия по темпам роста реального эффективного курса рубля занимает второе место, имея прирост на 58%, что близко к уровню Филиппин (52%) и ниже лишь Бразилии, где прирост составил почти 70% (см. рис. 4.2).

Рис. 4.1. Динамика индикаторов конкурентоспособности российской экономики и инерционный прогноз (100 = 1997 г.)

	Интегральный индекс удельных и трудовых энергетических издержек, в долл. США
	ВВП на 1 занятого в экономике (в реальном рублевом выражении)
	Свободный индекс трудовых и энергетических издержек в долл. США
	Реальный курс рубль/доллар, скорректированный на динамику цен импорта
	Реальный курс рубль/доллар, дефл. по ВВП, среднегодовой
	Номинальный курс рубль/доллар, среднегодовой (пр. ось)

Источник: Росстат, расчёты Института «Центр развития» НИУ ВШЭ.

При этом в отличие от двух последних стран чрезмерное укрепление реального курса национальной валюты Россия получила за счет инфляционной составляющей, а не роста курса рубля. Судя по всему, такой характер укрепления национальной валюты для экономики, нуждающейся в диверсификации за счет развития обрабатывающего сектора, оказался чрезмерным. По тем же данным БМР, номинальный эффективный курс рубля за этот же период снизился в России примерно на 17%, тогда как почти у всех стран – лидеров по темпам укрепления реального курса – номинальный курс наоборот сильно укреплялся (см. рис. 4.2). Это говорит о явных проблемах в настройке курсовой и антиинфляционной политики в России, то есть о неадекватном понимании регулирующими органами природы российской инфляции и роли инфляции издержек в снижении конкурентоспособности экономики.

Рисунок 4.2. Рейтинг стран по приросту номинального и реального эффективного курса национальной валюты (НЭК и РЭК, соответственно) за период с января 2004 по май 2013 гг. («+» укрепление, «-» ослабление валюты), в %

Источник: Банк международных расчетов, расчеты Института «Центр развития» НИУ ВШЭ.

С точки зрения динамики издержек российская экономика, похоже, находится у кризисной черты. Если взглянуть на динамику рассчитываемого нами индекса конкурентоспособности как взвешенного роста удельных трудовых и энергетических издержек в валютном выражении, то его значение сейчас составляет около 87.4, что примерно на 13 пунктов ниже уровня, когда в России разражались кризисы 1998 и 2008–2009 гг. (см. рис. 4.3). Это не значит, что вскоре обязательно придет сильный кризис – для этого нужны и внешние факторы – однако тревожность ситуации снижения темпов производства не вызывает сомнения.

Рис. 4.3. Динамика реального выпуска добавленной стоимости в секторах экономики (прирост за год), %

Источник: Росстат, расчёты Института «Центр развития» НИУ ВШЭ.

Рис. 4.4. Динамика удельных трудовых издержек как разницы динамики производительности труда и реальной рублёвой зарплаты (прирост за год), в %

Источник: Росстат, расчёты Института «Центр развития» НИУ ВШЭ.

Эта тревожность повышается, если учесть еще и проблемы на уровне спроса, которые состоят не столько в его недостатке, сколько в том, что в любой сырьевой экономике на циклы колебания сырьевых цен и мировые бизнес-циклов, как правило, накладывается процикличность и кредита, и бюджетных расходов. Россия в этом плане снова не «плывет против течения»: власти планировали сокращение бюджетных расходов ровно в тот момент, когда замедляющейся экономике нужно прямо противоположное, и в то же время раздували их, когда с экономикой и так все было в порядке и она не нуждалась в бюджетном стимулировании.

Таблица 4.1. Симптомы голландской болезни в российской экономике

Все это – и укрепление курса, и рост издержек, и нелогичная процикличность бюджетной политики – накладывается, а, точнее, выливается в обострение долгосрочных проблем российской экономики и, прежде всего, в неадекватные темпы развития обрабатывающего сектора, где генерируются основные инновации и ноу-хау, способствующие устойчивому долгосрочному росту страны. Все развитие идет в сторону раздувания сектора добычи и услуг. Последний же, то есть сервисный сектор, в России обслуживает в основном сырьевых экспортеров, а не потребности обрабатывающего сектора, который, прежде всего, нуждается в здоровом, образованном и креативном работнике. Но доля образования и здравоохранения в услугах не растет.

Если взглянуть на рис. 4.4, то видно, что темпы роста обрабатывающего сектора после восстановительного отскока вверх в 2010 г. устойчиво замедляются и в текущем году примерно в два раза меньше темпов роста суммарного индекса сектора услуг (в данном случае в сектор услуг при расчете мы включили все сектора, кроме добычи и обрабатывающих производств по ОКВЭД). Трудовые ресурсы в последние три года перетекают в сектор добычи, где число замещенных рабочих мест растет – в первые четыре месяца 2013 г. на 1.5% при снижении в обработке на 1.9% . При этом производительность труда в добыче падает – в этом году более чем на 5%, если ориентироваться на счет ВВП. При росте заработной платы удельные трудовые издержки в добыче и в секторе услуг стремятся к предкризисным высотам.

Мы обобщили итоги развития укрупненных секторов российской экономики в целом за прошедшее десятилетие, и тоже увидели там явные признаки голландской болезни, которая с учетом российской специфики проявляется в явном (часто двукратном) отставании обработки от развития не только и не столько от непосредственно добычи полезных ископаемых, сколько от сектора услуг, где в значительной мере аккумулируется сырьевая рента – вспомним, что и сырьевые трубопроводы, и экспортная выручка торговых посреднических компаний экспортеров сырья учитывается в секторе услуг, а именно в транспортной отрасли и в торговле. Именно в сектор услуг перетекают трудовые ресурсы, увеличиваясь на 0.3% в год при снижении в обработке в среднем на 3.3% в год за последнее десятилетие. Именно в услугах наблюдается среднее ежегодное опережение ростом реальной рублевой зарплаты роста производительности труда на 4% при том же показателе в добыче в размере 3% и в обрабатывающем секторе в размере 1.4%.

Получается макро-голландская болезнь, которую власти не видят и не признают. Но разве экономике от этого легче?