Неоклассическая экономическая теория и управление сложными системами
В последнее время экономическая теория дает все меньше полезных рекомендаций системе управления. Почему это происходит? В чем состоит принципиальный изъян современных экономических построений? Если ли выход из создавшегося положения? Могут в этой ситуации дать что-то полезное неоклассическая и посткейнсианская экономические теории?
Экономическую теорию принято рассматривать в качестве одной из основ науки управления, особенно когда речь заходит об управлении социально-экономическими системами. В СССР, чей опыт управления такими системами в настоящее время только начинает переосмысливаться в положительном ключе, политическая экономия считалась научной основой управления обществом. Несмотря на то, что учебники политической экономии социализма представляли собой набор идеологических лозунгов, реальное управление социально-экономическими процессами опиралось на ту онтологическую картину мира и общественные ценности, которые были сформулированы в качестве концептов социального устройства.
Действительно, экономическая теория очерчивает ту картину действительности, задает те смысловые ориентиры хозяйственной деятельности, на которых зиждется ценностная база реальных субъектов управления и, исходя из которых, принимаются реальные управленческие решения. Базовое положение неоклассической экономики о рыночном взаимодействии независимых хозяйственных агентов и экономических преимуществах частной формы собственности было использовано как «научное» обоснование приватизации в начале 90-х в России. Беспрецедентная по своей административной бестолковости и продолжительности кампания по вступлению России в ВТО должна была в пропагандистском плане гораздо активнее использовать хорошо известные неоклассические теории международной торговли, где доказывается вред таможенных пошлин.
В то же время любому внимательному наблюдателю бросается в глаза растущее расхождение между теоретическими обобщениями экономической науки и реальными потребностями управленческой науки в адекватном описании объекта управления. Как мы постараемся показать дальше, причина данного расхождения заключается в том, что неоклассическая экономика по совокупности своих онтологических и гносеологических установок призвана отражать в рамках системной методологии функционирование несложных экономических систем, тогда как реальные объекты управления современной экономики уже давно работают по принципам сложных систем.
1. Системный характер неоклассики
Современная неоклассическая экономическая теория – так называемый мэйнстрим экономической науки – призвана задавать объектовые рамки для реализации и развития теории управления социально-экономическими системами на основе системной методологии.
Системный подход в экономике и управлении является детищем философской эпистемологической традиции формализма и позитивизма, захватившего господствующие позиции в первой половине 20-го века.
Происхождение формализма в рамках современной неоклассики связано с естественно-научным идеалом исследования, исторически присущим ее развитию. Экономический анализ в мейнстриме проводится в рамках гипотетико-дедуктивной модели познания: исследователь исходит из заданного набора предпосылок, проводит логически строгий формальный анализ и, используя дедуктивный метод, делает выводы. Для такого исследования необходимо принять строгие ограничительные предположения о природе исследуемой экономической системы и составляющих ее элементов.
В частности, в неоклассических моделях принимаются редукционистские предпосылки о рациональности экономических агентов, способных собрать и обработать всю доступную им информацию. Как правило, предполагается, что затраты на получение информации отсутствуют. Рациональный агент способен найти наилучшее решение с учетом всего информационного множества. В некоторых моделях присутствует неопределенность и вводятся ожидания экономических агентов. Но даже в этой ситуации типичным будет предположение о том, что все агенты могут безошибочно просчитать возможные состояния и в результате все ожидания будут выполнены автоматически. Это предположение называется гипотезой совершенного предвидения.
Во всех традиционных моделях равновесие исследуемой системы рассматривается в качестве конечной точки ее анализа. Если вводятся более строгие предположения, то равновесие достигается мгновенно, если же рассматривается динамика системы, то каждая точка на динамической траектории будет представлять собой статическое равновесное состояние в определенном периоде. Равновесие легко моделируется, поскольку предполагается, что все экономические агенты однородны. Экономическая система распадается на определенное количество репрезентативных агентов, каждый из которых действует одинаковым и заранее известным образом. Это предположение называется гипотезой равновесия.
Однако уже несколько десятилетий все возрастающие число экономистов сходятся на том, что современные неоклассические модели основаны на предпосылках, ни одна из которых не выдерживает критики при проверке на реалистичность.
Позитивизм как вторая методологическая позиция неоклассической теории экономики заключается в пренебрежении исходными реалистическими описаниями рассматриваемых социально-экономических систем в пользу предсказательной функции модели. Иными словами, по мысли М.Фридмена: «вопрос... состоит не в том, являются ли они „реалистичными" описаниями, ... но в том, являются ли они достаточно хорошими приближениями реальности с точки зрения конкретной цели».
Здесь важно установить, что кибернетический системный подход к управлению непосредственно базируется на классическом и неклассическом подходе к науке вообще и непосредственно связан с неоклассическими принципами в экономической науке. Идею периодизации развития науки как науки классической, неклассической и постнеклассической выдвинул академик Вячеслав Семенович Степин. Классическое естествознание по нему основано на идеях механицизма, его изучаемые объекты состоят из небольшого числа элементов и свойства объекта в целом выводятся из свойств составляющих его элементов. Познание осуществляется путем наблюдения и экспериментирования с этими объектами, которые раскрывают свои тайны познающему разуму, полностью дистанцированному от объекта исследования. Последнее рассматривается как абсолютно необходимое условие получения достоверного объективного знания. Период неклассического естествознания начинается с конца XIX века и заканчивается в середине XX века. В этот период возникает и развивается теория относительности, квантовая механика, генетика, кибернетика и теория систем. В этот период происходит отказ от идеала единственно истинной теории, допускается истинность нескольких конкурирующих теорий относительно одного и тоже объекта. Проведение четкого водораздела между объектом и субъектом исследования размывается и принимаются такие типы объяснения и описания, которые содержат ссылки на средства и операции познавательной деятельности. Объектами исследования становятся сложные многоэлементные системы с уровневой организацией, массовым стохастическим взаимодействием между элементами, с управляющим уровнем и обратными связями, что обеспечивает целостность системы. Свойства систем не сводятся к свойствам ее элементов.
Основатель синергетики, Герман Хакен, определял сложные системы довольно просто – как системы, состоящие из большого числа компонентов, которые могут быть взаимосвязаны сложным образом. В настоящее время уже накоплен огромный пласт исследований сложных систем. Сложная система отличается от классической (или простой) системы. Если последнюю можно определить как изучаемый порядок, то первую – как упорядоченный хаос. Более детально это выражается в том, что простая система обладает свойствами детерминированности, обратимости, равновесия, а сложная – случайности, неравновесности, необратимости.
Сложные системы: контринтуитивны; нечувствительны к изменениям многих параметров системы; отличаются большой сопротивляемостью к административным новшествам; содержат точки влияния часто в неожиданных местах, которые являются источником сил, позволяющих изменить баланс в системе; противодействуют и компенсируют прикладываемые извне усилия путем снижения темпа соответствующего действия, генерируемого внутри системы (корректирующая программа сильно амортизируется, так как значительные усилия ее расходуются на возмещение потерь внутреннего действия); их отдаленная (долгосрочная) реакция на какое-либо административное нововведение часто оказывается прямо противоположной немедленной (краткосрочной) реакции на нововведение; имеют тенденцию к ухудшению состояния.
Сложные системы в экономике обладают рядом свойств. Важнейшие из этих свойств:
- Наличие у экономической системы таких свойств, которые не присущи ни одному из составляющих систему элементов, взятому в отдельности, вне системы. Эмерджентность есть результат возникновения между элементами системы так называемых синергических связей, которые обеспечивают увеличение общего эффекта до величины большей, чем сумма эффектов элементов системы, действующих независимо.
- Массовый характер экономических явлений и процессов. Закономерности экономических процессов не обнаруживаются на основании небольшого числа наблюдений. Поэтому моделирование в экономике должно опираться на массовые наблюдения.
- Динамичность экономических процессов, которые заключаются в изменении параметров и структуры экономических систем под влиянием среды (внешних факторов);
- Случайность и неопределённость в развитии экономических явлений. Поэтому экономические явления и процессы носят в основном вероятностный характер, и для их изучения необходимо применение экономико-математических моделей на базе теории вероятностей и математической статистики;
- Невозможность изолировать протекающие в экономических системах явления и процессы от окружающей среды, чтобы наблюдать их и исследовать в чистом виде;
- Активная реакция на появляющиеся новые факторы, способность социально-экономических систем к активным, не всегда предсказуемым действиям в зависимости от отношения системы к этим факторам, способам и методам их воздействия.
Тот факт, что неоклассическая экономическая теория должна иметь дело со сложными системными объектами общеизвестно, но неудачи данной парадигмы в отображении сложных систем также являются давно доказанной реальностью, воспринимаемой не только среди экономистов, но и специалистов по управлению. На этом основании некоторые авторы отказывают мэйнстриму экономической науки в способности системного отображения реальности. В работах чл-корр. РАН Г.Б.Клейнера представлено положение о существовании в настоящее время четырех основных парадигм экономической науки: неоклассической, институциональной, эволюционной, и новой формирующейся, системной. «Согласно первой из них – концепции неоклассики, экономическая система рассматривается как совокупность взаимодействующих агентов (физических или юридических лиц), осуществляющих в свободном экономическом пространстве процессы производства, потребления и обмена и исходящих при этом из собственных интересов, понимаемых главным образом как максимизация прибыли от всех видов деятельности. Главный объект исследования здесь – экономический агент, а главный предмет исследования – действия агента на рынке.
Согласно второй парадигме – институциональной, действия агентов разворачиваются не «в чистом поле» свободного рынка, а в сильно «пересеченной местности», наполненной разнообразными институтами – правилами, традициями, нормами и т.п. Побудительными мотивами действий агентов в этой концепции являются не столько попытки данного агента обеспечить себе максимальную прибыль, сколько стремление агента соответствовать институциональным нормам и правилам и улучшать свое положение в структуре этих институтов. Главным объектом исследования при таком подходе выступает уже не агент, а институт, а предметом являются отношения между агентами и институтами, а также между самими институтами.
Третья – эволюционная – парадигма, в отличие от двух первых, опирается на динамическое представление о структуре социально-экономического пространства, на механизмы наследования основных особенностей поведения агентов в рамках эволюции их популяции (вида или рода). Поведение агентов при данном подходе рассматривается в контексте факторов эволюционного характера и требует обнаружения и изучения механизмов, аналогичных механизму наследования генотипа агента, популяции агентов, общества в целом. Главным объектом изучения здесь является популяция агентов, обладающих аналогичным социально-экономическим генотипом, а предметом изучения – поведение агента (популяции агентов) с точки зрения влияния истории, наследственных или приобретаемых факторов».
Тем самым, Г.Б.Клейнер отказывает неоклассической теории в статусе системного представления экономики и возлагает эту роль на новую системную парадигму, предложенную легендарным венгерским экономистом Я.Корнаи. «В рамках данной парадигмы социально-экономическое пространство (в том числе и его динамический аспект) рассматривается как совокупность экономических систем, объединяющих как агентов, так и институты, а также генетические механизмы воспроизводства агентских популяций. В данном подходе реализуется стремление к многоаспектному рассмотрению социально-экономических образований как комплексов, носящих черты технологических, экономических, социальных, институциональных, биологических и иных систем. Главным объектом рассмотрения здесь служат социально-экономические системы, а предметом – их развитие, основанное на взаимодействии внутренних подсистем и влияние внешних систем и сред».
А что же понимается под социально-экономическими системами? «Под системой понимается относительно устойчивая во времени и в пространстве часть социально-экономического пространства, обладающая свойствами внешнего единства, внутреннего многообразия и гносеологической целостности (принцип «методологической систематики»). Система считается экономической, если она участвует одновременно в процессах производства, потребления, распределения и обмена экономических благ». Тем самым система определяется автором настолько широко и абстрактно, что может применяться практически к любым хозяйствующим субъектам, начиная от домохозяйства (индивида) и заканчивая планетарной системой, мировым хозяйством. Г.Б.Клейнер признает возможность такой трактовки, когда переходит к классификации систем: «К числу экономических систем, очевидно, относятся такие экономические образования, как предприятия, организации, рынки, страны, регионы и т.п. В качестве экономических систем целесообразно рассматривать также и экономические явления, такие, как институты и институциональные совокупности, социально-экономические процессы, программы, планы, проекты и т.п.» Мир экономических систем у него тотален и безальтернативен, все они подразделяются на объектные, средовые, процессные и проектные. «Примеры объектов (или объектных систем): юридические и физические лица; организации; субъекты РФ; государства и т.п. Примеры сред (или средовых систем): Интернет; Российская торговая система; «Почта России»; нормативно-правовая система страны; фондовый рынок; институт; средства массовой информации и др. Примеры процессов (процессных систем): система высшего образования; наука; искусство; диффузия инноваций; инфляция; экономический рост и т.п. Примеры проектов (проектных систем): строительство здания; реструктуризация предприятия; проведение трансакции; выборы генерального директора; проведение Зимних олимпийских игр 2014 г. и др. Таким образом, базовый перечень типовых экономических систем состоит из объектов, сред, процессов и проектов (событий). Следует заметить, что в общем случае реальные экономические системы обладают признаками всех четырех типов. Каждая экономическая система может быть охарактеризована, таким образом, пропорциями, в которых она обладает качествами четырех базовых типов систем».
В конечном счете, невозможно не согласиться с тем, что любое явление, объект или субъект народного хозяйства включен в сложную, многогранную и многоуровневую систему взаимоотношений. В этом смысле системная организация экономики и необходимость её соответствующего отражения в экономической теории совершенно очевидны. Вопрос в другом. Насколько правомерно исключение неоклассической теории из списка системных исследовательских программ? На наш взгляд, можно привести ряд доводов в пользу сохранения статуса системности за неоклассикой.
Во-первых, как известно, общая теория систем была предложена Л. фон Берталанфи в 1930-е годы. Идея наличия общих закономерностей при взаимодействии большого, но не бесконечного числа физических, биологических и социальных объектов была впервые высказана Берталанфи в 1937 году на семинаре по философии в Чикагском университете. Однако фундаментальные основы данной теории были заложены многими предшествующими учеными и философами. Так, Л. фон Берталанфи указывал на глубинную связь теории систем с философией Г.В.Лейбница и Николая Кузанского: «Конечно, как и любое другое научное понятие, понятие системы имеет свою долгую историю… В этой связи необходимо упомянуть „натуральную философию“ Лейбница, Николая Кузанского с его совпадением противоположностей, мистическую медицину Парацельса, предложенную Вико и Ибн-Халдуном версию истории последовательности культурных сущностей, или „систем“, диалектику Маркса и Гегеля…» И, разумеется, решающее влияние на формирование теории систем оказали труды гениального российского ученого начала 20-го века А.А.Богданова, который, будучи не в последнюю очередь политэкономом, опирался на труды К.Маркса. Богданов, помимо создания ныне широко известной тектологии – всеобщей организационной науки, пытался разработать политическую экономию в широком смысле, опираясь на марксистские принципы анализа, реализованные в «Капитале», и, вообще, являлся одним из наиболее авторитетных теоретиков марксизма в свое время. Данное обстоятельство косвенным образом однозначно свидетельствует о высочайшем уровне системности в исследовании капитализма, предпринятом в «Капитале» К.Маркса, где классик не только увязал все предшествующие системные идеи английских классиков, но и отразил эволюционную динамику капиталистической системы. Всеми признано, что «Капитал» дает наиболее системное представление о функционировании капиталистической экономики. Наиболее системные идеи «Капитала» о всеобщем законе капиталистического накопления и законе-тенденции нормы прибыли к понижению, определяющие вектор и закономерности развития капиталистической системы, являются результатом увязки в единое целое многих промежуточных механизмов системного характера. Тем самым можно утверждать, что системная методология была прекрасно развита в классической политэкономии и особенно в её марксистской версии. Г.Б.Клейнер фактически подтверждает системный характер марксистской политэкономии, когда пишет: «Сущность системной парадигмы состоит в том, что функционирование экономики, т.е. осуществление процессов (актов) производства, распределения, обмена и потребления благ, рассматривается через призму создания, взаимодействия и трансформации экономических систем». Данное утверждение просто воспроизводит предмет изучения политэкономии, как он был представлен в любых типовых советских учебниках.
Создание и распространение в начале 20-го века неоклассической экономикс означало в некотором смысле снижение степени системного подхода на макроуровне, поскольку марксизм выдал политически неприемлемый диагноз перспектив капиталистической системы, и перенос акцентов в область исследования микроэкономических механизмов обмена, за которыми, тем не менее, как мы покажем далее, лежали представления системного характера.
Во-вторых, нельзя описывать предметный мир неоклассики как бессистемное хаотическое взаимодействие независимых агентов, диктуемое только погоней за максимизацией собственной выгоды. Еще патриарх классической политэкономии А.Смит видел в этом кажущемся хаосе и погоне за собственной выгодой, названной им «невидимой рукой» рынка, проявление некоей божественной целесообразности и упорядоченности явлений, метафизический смысл которой вполне может быть поименован Системой. Куда уж выше Системы самого Господа Бога! Да и тематический мир неоклассической экономики, отраженной в любых элементарных учебниках экономикс, изобилует проявлениями системного подхода. Базовая начальная модель кругооборота доходов и расходов, материальных и денежных благ, с которой начинаются все учебники, представляет собой ни что иное, как Систему взаимодействия производителей и потребителей, основных рынков. Можно предъявлять претензии к чрезмерно абстрактному описанию данной системы, но они погашаются как начальными методическими целями описания данной системы, так и встречными претензиями к альтернативному описанию подобных систем в иной аксиоматике. А разве базовая модель взаимодействия спроса и предложения не отражает систему производства и распределения благ на заданном рынке? Здесь опять же можно критиковать предельно абстрактный характер описания функционирования данной системы, но нельзя отрицать заложенные в модели основы системного подхода. И, наконец, интеллектуальный олимп неоклассики, общая теория равновесия, заложенная Л.Вальрасом и В.Парето, представляет собой не что иное, как математическое описание системы равновесия рынков за счет балансирования цен.
В-третьих, используя введенную Г.Б.Клейнером классификацию систем, можно считать, что неоклассическая экономика описывает преимущественно процессные и объектные системы и упускает из своего предметного поля остальные. Так, методологический подход к теории фирмы в неоклассике, метафорически охарактеризованный как «черный ящик», свидетельствует о неразвитости анализа процессно-объектных систем. Но этот недостаток компенсируется в настоящее время попытками развивать так называемую миниэкономику, где происходит соединение современных институциональных и неоклассических теорий фирмы с передовыми модельными представлениями маркетинга, менеджмента, контроллинга, логистики и других бизнес-дисциплин для формирования прозрачного алгоритма хозяйственной деятельности предприятия как открытой рыночной системы. Недостаточное внимание ортодоксальной неоклассики к средовым системам компенсируется в настоящее время путем активной конвергенции неоклассики и неоинституционализма. Ведь основной предмет неоинституциональной экономической теории – описание воздействия общественных институтов на условия рыночного обмена.
Таким образом, нельзя отказать неоклассической теории в системных принципах анализа, заложенных в первой половине 20-го века и отполированных математическими кибернетическими экономистами под предводительством великого Пола Самуэльсона в середине прошедшего столетия. Однако онтологические принципы данных экономических систем изображаются неоклассиками на таком примитивном уровне, который не соответствует реальным свойствам сложных систем, описанных выше.
2. Неоклассическая экономика как основа управления простыми системами
Вызывает удивление тот факт, насколько мало внимания уделяется несоответствию онтологических установок неоклассической теории и сопряженной с нею теорией управления, базирующейся на системном подходе к объекту управления. Онтологическая база неоклассики предусматривает в лучшем случае такую экономическую реальность, которую можно охарактеризовать как совокупность простых систем управления.
Как известно, неоклассическая теория базируется на жестких мировоззренческих предпосылках: рациональное поведение экономических субъектов; стабильность предпочтений индивидов; оптимизирующее поведение любого агента. Соответственно, и теория управления базируется на подобной рациональной системной парадигме. Авторитетное исследование по теории управления утверждает: «Критерий эффективности функционирования управляемой системы зависит от состояния управляемой системы и, быть может, от управляющих воздействий (существенным также является то, с чьей точки зрения анализируется эффективность). Если известна зависимость состояния управляемой системы от управления, то получаем зависимость эффективности функционирования управляемой системы только от управляющих воздействий. Этот критерий называется критерием эффективности управления. Следовательно, задача управления формально может быть сформулирована следующим образом: найти допустимые управляющие воздействия, имеющие максимальную эффективность (такое управление называется оптимальным управлением). Для этого нужно решить задачу оптимизации – осуществить выбор оптимального управления (оптимальных управляющих воздействий)». Очевидно, подобные представления о возможности оптимального управления применимы только к простым системам с несложными взаимоотношениями между элементами, с отсутствием свойств эмерджентности, непредсказуемости и самостоятельного эволюционного развития элементов системы.
Некоторая модернизация онтологической базы неоклассики произошла, когда Гербертом Саймоном в научный оборот было введено понятие о так называемой «ограниченной рациональности». Под понятием «ограниченной рациональности» понимаются целенаправленные действия политического или экономического субъекта, проводимые им в условиях, когда принятие наиболее эффективных решений затруднено в связи с отсутствием времени, информации, а также недостаточностью ресурсного обеспечения. В 1978 г. Саймону была присуждена Нобелевская премия по эко¬номике «за новаторское исследование процесса принятия решений в рамках экономических организаций».
Концепция ограниченной реальности, предложенная Г.Саймоном, основана на трех предпосылках:
- Политические или экономические субъекты ограничены в способности определять цели и просчитывать долгосрочные последствия принимаемых ими решений, что обусловлено как их умственными способностями, так и сложностью среды, которая их окружает.
- Политические или экономические субъекты пытаются реализовать свои цели и решить поставленные перед ними задачи не все сразу, а последовательно.
- Политические или экономические субъекты ставят перед собой цели определенного уровня — более низкого, чем максимально возможный для них (например, многие владельцы фирм отнюдь не стремятся максимизировать доход своей фирмы; вместо этого они пытаются довести свой собственный доход до уровня, который позволил бы им занять желаемое социальное положение, и, добившись цели, останавливаются). Иными словами, индивиды в своем поведении руководствуются принципом удовлетворенности.
Анализируя проблему того, как человек конструирует модель рациональной системы, Г.Саймон углубляет теорию и на ее основе переходит к заключению об ограниченности человеческого интеллекта. Та ограниченность, которая придается Г.Саймоном человеческому разуму в качестве его неотъемлемого свойства, наоборот, есть ограниченность, сознательно реализуемая экономическим субъектом, учитывающая индекс времени и имеющейся информации. В итоге, с точки зрения Г.Саймона, рациональность субъекта ограничена потому, что он не может выполнять роль «абсолютного калькулятора». С другой стороны, если ограничения, в рамках которых находится экономический субъект, весьма слабы, то сразу же возникает спектр положительных решений, а проблемой становится проблема оптимального выбора из спектра этих решений. Если максимизировать целевую функцию, то мы сразу будем иметь классическое понятие экономической рациональности. Если же выбрать сами ограничения таким образом, чтобы решение было единственным, то естественен вопрос об определении тех ограничений, которые не предполагают обращения к подобной экономической реальности.
Вопреки неоклассической теории, у человека с его ограниченны¬ми информационными и счетными возможностями, по мнению Сай¬мона, не может быть всеобъемлющей функции полезности, которая позволила бы сравнить разнородные альтернативы. Эта функция, по мнению Саймона, имеет всего два {0, 1} или три {—1, 0, 1} значения, где 1 обозначает удовлетворительный вариант, —1 — неудовлетвори¬тельный, а 0 — безразличный.
В результате, хозяйственный субъект поступает следующим обра¬зом: поиск вариантов ведется до тех пор, пока не будет найден пер¬вый приемлемый (удовлетворительный) вариант, а затем прекраща¬ется. Приемлемость или неприемлемость варианта каждый опреде¬ляет для себя сам. Саймон характеризует этот процесс с помощью за¬имствованной из психологической науки категории «уровня притя¬заний». Концепция уровня притязаний предполагает, что в каждый момент времени у человека есть некоторое представление о том, на что он может (имеет право) рассчитывать. Уровень притязаний – это как бы висящая перед человеком планка, которую он собирается пе¬репрыгнуть. Планка установлена не слишком низко — то, что черес¬чур просто, не приносит удовлетворения, и не слишком высоко – че¬ловек склонен ставить перед собой только в принципе разрешимые задачи. Уровень притязаний не является застывшим, планка все вре¬мя сдвигается в зависимости от результатов последнего прыжка. Если он был успешным, уровень притязаний поднимается вверх — человек ставит себе более высокую цель. В случае неудачи уровень притяза¬ний опускается, поскольку человек начинает более критично относиться к своим способностям. Вариант считается удовлетворитель¬ным, если он позволяет человеку преодолеть планку — уровень при¬тязаний.
На основе онтологической картины экономического мира ограниченной рациональности теория управления предлагает следующую корректировку задачи управления социально-экономическими системами: «Следует отметить, что во многих важных с точки зрения практики случаях не обязательно искать наилучшее (оптимальное) управление – иногда достаточно ограничиться нахождением так называемого рационального управления, которое обеспечивает, быть может, не максимальное, но удовлетворительное значение эффективности управления».
Но даже подобная «расширенная» онтологическая база современной экономической теории страдает неадекватным представлением о социальной реальности с точки зрения возможности реализации потенциала теории управления. После работ специалиста по экономической методологии Т.Лоусона получила известность дискуссия о реализме. В частности, Лоусон упрекает экономистов мейнстрима в приверженности моделированию закрытых систем (редко встречающихся в социальной реальности) и событийных регулярностей типа «если x, то y». Экономисты, согласно Лоусону, всякий раз исходят из того, что реальность «замкнута», а всякое новое воздействие пытаются эндогенизировать, чтобы сделать и его частью этой замкнутой реальности (кроме того, стабильность характеристик агентов и других объектов в экономических моделях тоже описывается Лоусоном как черта закрытой системы). Лоусон фактически предлагает одно из объяснений того, почему методологические принципы естественных наук (опора на замкнутые экспериментальные системы и событийные регулярности) неудачны в качестве оснований экономической теории.
В центр анализа и своей философской критики Лоусон ставит понятие открытой системы, моделировать которую экономистам мешает их дедуктивистская методология, имитирующая замкнутые экспериментальные системы в естественных науках, где удается выделить и сравнительно просто сформулировать четкие закономерности, где мир состоит только из событий и положений вещей. Иными словами, математически строгая, формальная основа экономической теории у Лоусона перестает быть источником достоверных истин.
3. Посткейнсианство как более адекватная основа теории управления сложными системами
Согласно неоклассикам, экономическая среда характеризуется эргодичностью. Этот термин означает, что в такой среде прошлое, настоящее и будущее могут быть описаны одной и той же функцией вероятностных распределений. По сути, время сводится к пространству, в том смысле, что возможны движения из одного состояния времени (места пространства) в другое в любых направлениях. Отсюда следует, в частности, что, во-первых, прошлое не сковывает людей тяжкими оковами необратимости. Во-вторых, люди могут предсказывать будущее либо достоверно, либо используя методы теории вероятности.
Отечественный исследователь посткейнсианского направления экономической теории И.Розмаинский убедительно показал, что онтологические предпосылки анализа сложных экономических систем реализованы именно в данном направлении, а не в неоклассической теории.
Посткейнсианцы исходят из неэргодичности пространства и времени. Они полагают, что будущее радикально отличается от настоящего и прошлого, а движение во времени возможно только в одном направлении. Иными словами, посткейнсианцы исходят из принципа исторического времени, согласно которому прошлое необратимо, а будущее неопределенно. Именно в историческом времени движется экономическая среда, характеризующаяся неэргодичностью, т.е. онтологическими различиями между прошлым, настоящим и будущим.
Ключевое понятие в посткейнсианской традиции — неопределенность. Неопределенность будущего означает, что мы не можем предсказать будущие результаты нашего выбора даже при помощи вероятностных распределений, поскольку у нас нет научной основы для вычисления соответствующих вероятностей. В этом плане неопределенность отличается от риска, при котором будущее можно описать при помощи вероятностных распределений, поскольку известны и количества исходов, и вероятности наступления каждого из них. Здесь сразу следует оговориться, что в неоклассической традиции различие между риском и неопределенностью игнорируется, и эти термины обычно используются в качестве синонимов, как, например, в теории ожидаемой полезности. Естественно, посткейнсианцы ни в коем случае не могут согласиться с таким смешением понятий, которое сразу же уничтожает уникальность их подхода. Более того, они проводят различия между неясностью (ambiguity), при которой недостающая информация в принципе может быть обнаружена, и фундаментальной неопределенностью (fundamental uncertainty), при которой недостающая информация никак не может быть обнаружена, поскольку еще не создана. Таким образом, неопределенность – это характеристика неэргодичной экономической среды. Следует отметить, что не всякая экономическая система неэргодична и, соответственно, не всякая экономическая система характеризуется неопределенностью. Посткейнсианцев интересует только «предметный мир», неотъемлемым свойством которого является неопределенность.
В самом общем плане можно сказать, что неопределенность представляет собой продукт развития – экономического, технологического, социального. Неопределенность представляет собой проблему «сложной (экономической) системы», «сложного общества». Под «сложностью» мы имеем в виду два аспекта. Во-первых, применение в производстве активов длительного пользования, вследствие чего производственная и вообще хозяйственная деятельность оказывается «растянутой» во времени. Во-вторых, высокую степень специализации людей и, соответственно, большую глубину разделения труда, вследствие чего люди оказываются тесно взаимосвязанными между собой.
Крайне важен тот аспект, что любая сложная экономическая система сталкивается с необходимостью координации хозяйственной деятельности в условиях необратимости прошлого и неопределенности будущего. При этом такая проблема присуща только сложной системе. В простых экономических системах, составляющих онтологическую базу для неоклассической теории и классической системной школы управления, проблема координации деятельности людей рассматривается вне контекста неопределенности.
В хозяйстве, в котором производство не требует времени, но глубина разделения труда велика, проблема координации возникает, но решается приблизительно так, как описывается в вальрасианских моделях общего равновесия. Ведь в экономике без активов длительного пользования хозяйственная деятельность не приобретает временного измерения и, соответственно, проблем необратимости прошлого и неопределенности будущего не существует. Поэтому нащупывание [tatonnement] равновесного вектора относительных цен, удовлетворяющего всех агентов, не влечет за собой издержек (по крайней мере, таких, которые могли бы иметь место в реальной жизни современного мира).
Основной вектор управления сложными экономическими системами со стороны государства и корпоративных структур с точки зрения посткейнсианской теории заключается в снижении неопределенности.
Для снижения неопределенности в сложной системе люди и их группы формируют определенные институты. Если мы обратимся к институтам, образовавшим рыночный капитализм — или, как предпочитают говорить посткейнсианцы, денежную экономику, — то важнейшим из таких институтов являются форвардные контракты. Они обеспечивают определенные гарантии, касающиеся будущих материальных и денежных потоков. Как отмечал С.Руссис: «они [контракты] являются формой контроля над заработной платой и ценами, который конвертирует неопределенность в относительную определенность...». Согласно Я.Кригелю, «… как природа не терпит пустоты, так и экономическая система не терпит неопределенности. Она реагирует на отсутствие информации, которую рынок не в состоянии обеспечить, созданием институтов, уменьшающих степень неопределенности: контрактов о заработной плате, контрактов на ссуды, соглашений о поставках, торговых соглашений». Таким образом, контракты — способ снижения степени неопределенности будущего, ведь они как бы упорядочивают хозяйственную деятельность, имеющую временную протяженность.
Для того чтобы система форвардных контрактов функционировала бесперебойно, необходим другой институт — деньги. Деньги в посткейнсианской традиции понимаются как средство соизмерения контрактных обязательства и как средство их выполнения. Таким образом, деньги в денежной экономике представляют собой не просто «средство обращения» или «всеобщий эквивалент», как в классической и неоклассической экономике, а «...то, чем выплачиваются долговые и ценовые контракты и в чем удерживается запас общей покупательной способности». При этом сама денежная экономика понимается как «экономика, основанная на системе форвардных контрактов».
Отсюда следует, что государство – это институт, без которого немыслимо существование денежной экономики, государство как орган, выполняющий функцию защиты форвардных контрактов. Главная функция государства, по мнению посткейнсианцев, состоит вовсе не в устранении негативных экстерналий и не в борьбе с монополиями, а в том, что оно обеспечивает принуждение к выполнению контрактных обязательств, т.е. их «инфорсмент» (enforcement). Неспособность или нежелание государства выполнять эту функцию – институциональная неадекватность государства – резко увеличивает степень неопределенности будущего и ставит под угрозу само существование денежной экономики. Если государство не выполняет свою функцию «защитника контрактов» (enforcement), будучи «институционально неадекватным», то результатом будет резкое повышение степени неопределенности будущего вместе с крайне неблагоприятными макроэкономическими последствиями.
Таким образом, посткейнсианская экономическая теория в плане описания онтологии экономических систем выходит за пределы системного подхода к управлению даже сложными экономическими системами.
Если теория управления сложными системами представляет последнюю как сложную функцию, и поэтому задача управления сводится к решению многокритериальных оптимизационных задач управления, то посткейнсианская теория утверждает, что оптимизационное управление вообще не имеет смысла в неэргодичной неопределенной среде. Отсюда вытекает вывод, что управление не может представлять собой набор целенаправленных действий, который формируется на основе цели управления и множества возможных решений.
Не подтверждается в посткейнсианской теории другой важный принцип управления сложными системами – закон Эшби. Уильям Росс Эшби, один из основоположников кибернетики, сформулировал основной принцип управления, названный им законом необходимого разнообразия: разнообразие управляющей системы должно быть не меньше разнообразия управляемого объекта. Это означает, что для управления большой (сложной) системой управляющая система должна иметь значительное собственное разнообразие. Поскольку на практике (например, в экономической системе) создать столь сложный орган управления невозможно, то возникает целесообразность выделения подсистем управления, каждая из которых решает свою задачу в условиях определенной самостоятельности на относительно небольших участках системы. Таким образом, принцип Эшби дает теоретическое обоснование иерархической структуры управления экономическими системами. Он также требует расширения возможностей переработки информации, что достигается, например, созданием автоматизированных систем управления (АСУ). Тогда задача управляющей системы состоит в уменьшении разнообразия управляемой системы за счет определения всех возможных состояний системы, выбора наиболее оптимального по отношению к цели управления и приведения системы к этому оптимальному состоянию.
Посткейнсианская экономическая теория не призывает сокращать степень сложности управляемой системы за счет, например, борьбы с монополиями, вплоть до принудительной деконцентрации и создания равномерной конкурентной среды, что является основной осью государственной политики управления экономистов неоклассических взглядов. Напротив, посткейнсианцы допускают существование крупных корпоративных структур с монопольной властью, поскольку рассматривают их также как средство снижения неопределенности в экономике. Денежная экономика в той или иной степени обречена на несовершенство рыночных структур, на доминирование в тех или иных отраслях крупных компаний, добившихся более значительных успехов по сравнению со своими конкурентами в плане снижения степени неопределенности. Не удивителен, поэтому, акцент посткейнсианцев на неравновесности рыночных процессов.
Посткейнсианская теория отрицает необходимость управления на основе дихотомии «управляющая система – объект управления» даже такой чувствительной сферой рыночной экономики как кредитно-денежная сфера. Эндогенность денег, которая оказывается результатом таких действий крупных коммерческих банков, как стратегии управления пассивами, кредитные линии и прочие продукты финансовых инноваций, рассматривается посткейнсианцами как важнейшая характеристика современной стадии денежной экономики, которую можно назвать «кредитно-денежной». Кроме того, в условиях эндогенности денежной массы и борьбы разных групп хозяйствующих субъектов за свою долю в ВВП, рассматриваемая экономическая система обречена еще и на инфляцию, обусловленную конфликтами.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что посткейнсианские взгляды на сложную экономическую систему не соответствуют представлениям об управлении сложными системами, развиваемыми в рамках кибернетического подхода к управлению. Последний разделяет сложившийся в классической школе управления принцип разделения субъекта и объекта управления, и представление об упорядоченном воздействии на объект со стороны субъекта. Все течения неоклассической экономической теории (мэйнстрим экономической науки) рассматривают современную экономику как такую систему, где возможно организационное обособление субъекта управления (государства) от объекта (частного бизнеса). В зависимости от глубины представлений о степени сложности управляемой системы различаются представления о степени управляющего воздействия государства. Например, неоавстрийская школа, стоящая на позициях принципиальной неясности рынка, призывает всемерно ограничивать государственное воздействие на экономику с тем, чтобы не повредить некоему самонастраивающемуся механизму. А неокейнсианцы, занимающие центр и левый фланг современного мэйнстрима, ратуют за целенаправленную фискальную и кредитно-денежную политику, предполагающую возможность «тонкой настройки» управляемой системы.
Посткейнсианство, не входящее в расширенный фронт мэйнстрима, пожалуй, придерживается принципиально иного методологического подхода к управлению сложной экономической системой. Они не разделяют субъект и объект управления, допуская необходимость и возможность сохранения необходимого разнообразия объекта. Иными словами, государство в их концепции не является таким управляющим органом, который обладает необходимой информацией о состоянии внешней среды и передает управляющее воздействие на объект управления. Государство, осуществляя свои управляющие функции, стремится совместно с бизнесом (объектом управления) воздействовать на внешнюю среду и формировать в ней условия снижения неопределенности. Этому снижению способствуют проявления «государственного активизма» в области макроэкономической политики, многие из которых почти невозможно отделить от выполнения государством своих институциональных функций. Среди таких проявлений можно назвать встроенные стабилизаторы, развитую систему социального обеспечения (причем, как известно, некоторые элементы такой системы одновременно являются подобными стабилизаторами), политику доходов, промышленную политику, а также различные институты и мероприятия по поддержке финансовой системы, начиная от страхования депозитов и заканчивая антициклической денежной политикой. Успешное выполнение государством как институциональных, так и макроэкономических функций (которые в очень высокой степени взаимосвязаны), благоприятным образом влияет на оценку будущего времени, оценку, осуществляемую «рядовыми» экономическими агентами. Тем самым происходит упрощение сложной экономической системы, но не за счет снижения необходимого разнообразия управляемой системы в результате целенаправленного воздействия управляющей (на чем основываются неоклассические рецепты управления экономикой), а за счет снижения неопределенности и сложности всей среды функционирования как субъекта, так и объекта управления.
Статья подготовлена в рамках НИР 5031-12 Государственного университета управления «Развитие теории управления социально-экономическими системами», выполняемой в рамках государственного задания (Министерство образования и науки РФ).
Написать комментарий
Статья интересная, хотя и сложная настолько, что без карандаша её прочитать невозможно. Оставила 2 вопроса. Как данные школы экономичской мысли отвечают на вопросы (не Экономикс), а Политэкономии - о причинах богатства народа? и как автор прокомментирует, что со времён оды о пчёлах в улье произошли кардинальные изменения в управлении капиталом? Прежде всего - главный управляющий теперь уже не представляет собой аристократа (этакого философа-Аристотеля-Сократа), а менеджера среднего звена, потребляющего литературу типа "100 идей успешности", обильно приправленную приёмами маркетинга. Безусловна, читаемая в статье мысль, о том, что объект исследования экономики, в процессе усложнения, постоянно убегает из-под глаз. Но насколько эта тенденция усилена "обмельчанием" потребителя знаний, с одной стороны, теряющего навык работы со сложными текстами, а с другой - теряющего умение интегрировать простые знания в сложный синтез поведения? На мой взгляд, жалко, что не была доразвита мысль последнего абзаца о том, что сложность состоит из разнообразия и неопределённости (как риск предпринимательской деятельности состоит из риска убытков и сверхприбыли). Остаётся, кстати, вопрос - а может ли экономическая мысль "поймать" хотя бы ненадолго усложняющуюся систему в капкан теории. И, следуя мысли С.Хокинга - не является ли современное расхождение теории экономики и практики управления - явлением, запрограммированным развитием самой экономики мира? И нет ли здесь ловушки формализованного мышления?(как про него писал Ландсберг в "экономике на диване" - когда статистики анализируют поведение футболистов, будучи уверенными, что их система отражает в понятиях все явления и проигрывает старому как мир методу "экономической басни" (правдоподобные кейсы-истории о действии закономерностей))?
Национальная идея России намеренно упрятана в слова о поиске национальной идеи для России. Потому что власть и те, кто её поддерживает - а это все партии и все виды "оппозиции" - боятся заикнуться о том, что нужно народу России в качестве национальной идеи. В России уже не принято говорить о реальных достижениях народов СССР, вопреки системе создавших страну, по праву занимавшую второе место в тогдашнем мире. Никто не заикается о том, что из России, отставашей в 1913 году от США по душевому ВВП в 4 раза, был создан СССР, развивавшийся быстрее США, и сокративший к 1990 году разрыв до 2,2 раза, что просто уникально для страны, перенесшей две мировые войны, гражданскую и фашистский беспредел коммунистов и чекистов. ЦЕНОЙ НАРОДНЫХ ЛИШЕНИЙ! И такое говорит не о власти, не о системе, а о НАРОДЕ, который, отказывая себе во всём жил по принципу: " ЗАТО ДЕТЯМ БУДЕТ ЛУЧШЕ". И это было национальной идеей народа. И ныне народ отдал бы всё имеющееся за то, чтобы детям было лучше. Но такое-то и не нужно ни власти, ни оппозиции. Им нужно: "Чтобы нашим детям было лучше", на детей большинства народа им глубоко наплевать. Именно в этом понимании нынешнего и кроется апатия народа, которому тоже глубоко плевать на то, какая власть будет его грабить. Народ УШЁЛ В СЕБЯ, стараясь выжить и хоть как-то обеспечить детей. Т.е. ныне нет единой страны, которой нужна ОДНА ИДЕЯ. А народная идея проста: "НОРМАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВАЯ ЖИЗНЬ, НЕ ХУЖЕ, ЧЕМ У ДРУГИХ НАРОДОВ". Совсем не случайно ни оппозиция, ни кто либо другой не говорят о РОССИЙСКОЙ ПОЛИТЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ. Потому что сказать - это назвать её: "МОНОПОЛИСТИЧЕСКИЙ КАПИТАЛИЗМ", которого нет в современном развитом мире. Даже "коммунисты" вдруг забыли "верное и вечное учение" о капитализме Маркса (кстати, это учение обеспечило ему место среди очень ограниченного круга величайших экономистов всех времён и народов). Случайно? Нет не случайно! Теория Маркса говорила о борьбе работников с капиталистами, непримиримой кровавой борьбе. Время поправило Маркса: был ЭВОЛЮЦИОННЫЙ путь. Именно по нему пошёл современный мир, в 30-х США, в 50-х - 60-х большинство развитых стран. Вот и экономическая идея для России: эволюционное уничтожение монополистического капитализма и поиск современных политэкономических идей, учитывающих опыт прошедших лет развития мира. Ныне в России, как "поливают грязью" Маркса, так поливают грязью и Горбачёва. Но путь Горбачёва был НЭПом, тем самым переходом к современной рыночной экономике, которым с 30-х прошлого века пошёл мир. У Горбачёва (у него ли, или у времени Горбачёва) было и новое, что ныне застряло в развитом мире: самая совершенная демократия, и всемерное развитие экономического самоуправления народа при полном равенстве всех видов собственности и всех видов экономической деятельности. Именно за это Ельцин разогнал Съезд и повёл Россию по дремучему пути капитализма, который ныне невозможен без фашизма: демократия убивает фашизм. И смотрите, как "крутятся" даже самые-самые оппозиционные оппозиционеры в России! Андей Илларионов пожаловался в своём журнале, что на Западе либертарианцы и либералы говорят о необходимости экономического преобразования России, он же считает, что нужно всего лишь политическое. Ясно, что под политическим преобразованием не имеется в виду настоящая народная демократия, при которой в парламент приходят представители народа, и они принимают такие законы, при которых российский капитализм рушится. Им нужна демократия КС, демократия медленных уступок власти, демократия ухода Путина, но сохранения российской капиталистической Конституции. И главное - СОХРАНЕНИЕ РОССИЙСКОГО КАПИТАЛИЗМА, т.е. жесточайшей эксплуатации труда. Илларонов хвалит Грузию за экономические победы, но он молчит о том, что за время реформ в Грузии увеличилось имущественное расслоение (децильное 1:15), а в мире давно известно, что и при 1:6 страна становится социально неустойчивой. Нынешнее в Грузии, как раньше в Украине - ответ на расслоение выше критического. Разговоры о собственности - намеренная ложь: собственость сама по себе приносит головную боль, обесценивание и убытки. В России богатство построено не на собственности, она была лишь возможностью ДИКОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ ТРУДА. В России прибавочная стоимость ныне - 20, а то и 40% ВВП, если считать то, что воруют у труда капиталисты и государство-капиталист. Вот в чём природа богатства 10% россиян, из которых 1% имеет такое богатство, которое никому не снилось ни в царской России, ни в современном мире. Как бы не получилось так, что народной национальной идеей в России станет: "ОТОБРАТЬ ВСЁ И УНИЧТОЖИТЬ ТЕХ, КТО ОТБИРАЛ!" Для предотвращения такого есть ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ПУТЬ: ВЛАСТЬ НАРОДА И ЛИКВИДАЦИЯ КАПИТАЛИМА. Оксанов.
На самом деле, - статья интересная и содержит (отражает) действительно фундаментальные вещи. Если внимательно и вдумчиво читать, то они обнаруживаются. Друое дело, что форма изложения материала выглядит слишком «теоретично» и абстрактно для читателей более прагматичного и практичного, «прикладного» мировосприятия. Практически ориентированному читателю здесь явно не хватает иллюстраций (примеров, "кейсов"), цифр, имен собственных (известных компаний, исторических персон и эконом-политических деятелей ). Пожалуй, статья, отчасти, о значимости экономической идеологии или, может быть, идеологии экономической политики. Наверно, политика отвечает на вопрос- что, как, зачем (например, облагается налогом), а идеология – почему (почему бизнес должен платить налог), в честь чего (с какой стати) или во имя чего (процветания некой элиты или справедливости или прогресса общества и т.д. ) При том методология налогообложения не есть экономическая идеология. Поднимемся еще выше по уровню абстрагирования, обобщения «практических» решений. Считается, что в стране должна быть национальная идея, обьединяющая нацию. А вот поиски национальной идеи современной России, кажется, пока так и не завершены (и потому отчасти сложности с экономической идеологией, или идеологией экономполитики). Поиски национальной идеи не завершены, в т.ч. потому, что носителем национальной идеи должно быть большинство нации, - которое эту идею разделяет. В странах Запада это традиционно был средний класс. Ситуация с РФ не так очевидна, поскольку скорее всего средний класс (как сознательное большинство нации) в РФ это не совсем то, что есть в странах Запада. Что же сегодня можно было бы обозначить как национальную идею в РФ? Социальная стабильность? Модернизация и инновации? А может, это «Единая Россия» ? Если это «единая Россия», возможно, в этой фразе для национальной идеи все-таки не хватает указания основы, базы для единства, а также и цели единения . Поскольку холодная война вроде бы давно закончилась, идея противостояния внешнему врагу звучит не столь эффектно как ранее, тем более что и враг тоже не обозначен. Может, национальная идея – это «справедливая Россия»? Это уже внутристрановая ориентация, ближе к народу, поскольку цель звучит как справедливость, т.е. борьба с несправедливостью, что для подавдяющего большинства населения страны, живущего весьма скромно (по меркам западно го мира), вполне актуально. Однако в условиях глобализации экономических процессов идее «справедливая россия», наверно, не хватает драйва, т.е. оттенка амбициозности и лидерства, привлекательного для наиболее экономически и интеллектуально активной части российского общества. А может, национальная идея РФ – «глобальная конкурентоспособность»? В чем? В глобальном рейтинге университетов? Это, на самом деле, большой и сложный вопрос, поскольку разбивается на массу мелких вопросов –в которых мировая конкурентоспособность должна быть при том достигнута – в финансировании НИОКР, например, в цитируемости и в ЗП преподавателей вузов. Поскольку задача эта комплексная и системная, лозунг тоже нуждается в конкретизации. Аналогично, у правительства страны должна быть некая экономическая идеология (как производная из национальной идеи), разделяемая значимым большинством нации, поскольку иначе проблематична реализация этой идеологии на практике. Например, дебаты кандидатов в президенты США – это отчасти конкуренция экономической идеологии республиканцев и демократов, не так давно об этом здесь писал г-н Оксанов. Большинство специалистов, имеющих отношение к практической экономике ( повседневной работе компаний), об экономической идеологии как общенациональном согласии и консенсусе почти не писали. А вопрос этот действительно интересный, и пожалуй как раз эта сфера и есть, – сфера пересечения интересов компаний (бизнеса), правительства (госаппарата ) и гражданского общества (НГО), поле для обсуждений, дебатов и переговоров, торга и, отчасти, социального обмена, а потому, - социального маркетинга, менеджмента и маркетинга идей, политического маркетинга. Технологии такого социального менеджмента и маркетинга , социальных инноваций (на уровне не только компаний), но и общества в целом, существуют, однако в РФ они практически не используются или используются не в должной мере. НЕ только, собственно, из-за недостатка знаний этих технологий, но, в значительной мере, из-за недостатка умений адаптации этих технологий в российском контексте.
Слова А.И.Оксанова: «ОНИ НЕ ХОТЯТ РАСКРЫВАТЬ ГЛАЗА НА ОКРУЖАЮЩИЙ МИР» я бы применил бы и к автору. Почему? Потому что написано как сказал Заикин С.Г. «в простом и доброжелательном к читателю стиле». Это во-первых. Во-вторых, знающий ученый пишет проще. Здесь просто «вода». Человек прочтя (преодолев себя) эту статью, что вынесет для себя? Ничего. Где выводы? Где позиция автора? Не надо пенять на посткейнсианство и неоклассицизм. Покритиковали – да и ладно. А дальше? Одним словом, если откинуть много букв и туману, - детсад. Наука ради науки?
Статьи С.А.Толкачева наводят мысль о том, что вообще-то менеджмент (как управленческая деятельность, теория и методика), а также и маркетинг, предполагает некую идеологию. Эта идеология далеко не всегда декларируется, но всегда существует. Так же как недекларирование миссии, целей и стратегии компании не означает отсутствие таковых на самом деле. Все эти решения могут быть идентифицированы в процессе анализа деятельности компании, ее аудита. Какая идеология лежит на самом деле в основе управления компанией, страной? Дискуссии на эту тему ведутся, пожалуй, с тех пор, когда в стране морально устарел кодекс строителя коммунизма. Кто виноват и что делать? Вот, кстати, интересное видео, - «The Lost Decade of the Middle Class» http://www.youtube.com/watch?v=dkpHOwAxJkc (потерянное десятилетие для среднего класса (США). Обратите внимание на то, в чем видит причины ухудшения своего экономического положения в стране средний класс. Интересно, что в РФ «средний класс» меньше всего винит себя во всем том, что его не устраивает. В связи с вопросами нестабильности, неопределенности и иррациональности поведения участников рынка, вероятно, стоило бы обратить внимание на поведенческую экономику (behavioral economics) , поведенческие финансы. То, что экономисты называют иррациональным поведением потребителей (и субьектов рынка), есть Неэкономическая рациональность, - например, социальная, психологическая. Так же как есть конкуренция ценовая и неценовая. Статья, С.А.Толкачева, пожалуй, достаточно сложная для восприятия не-эконом-теоретика . Что можно пожелать автору для бОльшей популяризации довольно интересных идей. Рисовать таблицы (сравнения теорий по критериям различий) и схемы, графики. Схемы – по примеру статьи Е.В. Балацкого («Взаимосвязь экономики и управления: преодоление когнитивного разрыва») . Таблицы, схем. Графики, - это, пожалуй общий язык для менеджеров и эконом-теоретиков. Потому что не специалисту в экономтеории для того чтобы понять содержание и основную идею статьи, нужно сначала выделить в ней главное, «законспектировать», нарисовав эти самые таблицы (сравнения теорий по критериям различий) и схемы (классификации, процессов). Так, если финансисты говорят на языке графиков финпотоков, бухгалтры – на яыке балансового отчета, то менеджеры – на языке таблиц, схем, графиков. Пример, - схема в статье ЕВ. Балацкого. Статью Балацкого («Взаимосвязь экономики и управления: …) близка по тематике, в ней тоже звучит тема управления. Ее, также как и статью С.А. Толкачева можно трактовать как взгляд экономиста-теоретика на менеджмент. Достаточно интересный, оригинальный и все-таки весьма упрощенный. Попробуем кратко ответить на некоторые вопросы, поставленные Е.В,Балацким, с точки зрения менеджмента и маркетинга «Организовать управление на основе упрощенного экспериментально-когнитивного механизма» как написал автор в аннотации, можно. Это оперативное управление текущими операциями в условиях стабильной и не меняющейся среды деятельности в течение ограниченного отрезка времени. Но организовать стратегическое управление компанией (не самой маленькой) и в условиях динамичной среды деятельности только на основе оперативного мышления – уже сложнее. Для этого нужно как минимум «ВИдение» (термин стратегического управления, ударение на первый слог). Видение – это интеллектуальная картина среды деятельности компании (внешней и внутренней). ВИдение предполагает достаточно широкий кругозор субьекта – за пределами текущих оперативных задач, и есть отчасти результат образования, отчасти опыта, а также зависит от склада ума и типа личности, когнитивных способностей, мотивации, вообще бэкграунда и других факторов, в т.ч. ситуационных, контекста. За примерами компаний, построенных на необычной способности основателей (провидцев) видеть мир, далеко ходить не надо, они общеизвестны – Google, Facebook, Microsoft, Apple, HP, российские компании сферы Айти тоже существуют – но менее известны широкой публике. Почему российские теоретики и практики менеджмента чаще обращаются к западной теории и практике (кейсам) менеджмента и бизнес-администрирования, чем к российскому Экономикс (экономической теории)? Потому что: 1) западные теории, методы и технологии как и готовые упакованные продукты (Fast Moving Consumer Goods) как правило ЛУЧШЕ маркетируются - разрабатываются (с ориентацией на клиента-пользователя), лучше «брэндируются», «упаковываются», профессиональнее и эффектнее продвигаются (рекламируются и «паблиситизируются»), а также и продаются, как и многие известные западные брэнды товаров и услуг. Возьмите тот же комплекс маркетинга 4ПИ (4P) или 4 СИ (4С) – это некие «брэнды» маркетинга, мнемонимы (легко запоминающиеся аббревиатуры, обозначающие концепты-правила) маркетинга. Их легко и быстро можно показать на схеме – одном слайде, объяьснить на кратком примере неспециалисту на пальцах и легко запомнить, а также и применить, т.е. воспроизвести в другой ситуации-контексте ( хотя и с вероятностным успехом, - но профессионализм, науку и искусство маркетинга никто не отменял). Маркетинг теорий и технологий на самом деле не менее важен, чем маркетинг мыла, стирального порошка, парфюмерии, компьютеров-планшетов , смартфонов, автомобилей и фармпрепаратов. 2) практически готовый к употреблению продукт массового использования удобнее для решения стандартных задач («wash and go» (P & G), “plug and play” ), чем тот, который надо собирать «чайнику» (дилетанту в теории «сборки») из неизвестно чего, неизвестно откуда и неизвестно как («сделай сам»). Метод «сделай сам» - на любителя, для экстремала, левши-умельца и нестандартных решений. При том что эффект экономии на масштабах операций - обьективная реальность. Ясно, например, что для 95% пользователей продуктов компании Микрософт (Windows, Office) для решения своих повседневных задач (написание текстов, интернет-серфинг, несложные расчеты в экселе, использование почты и соцсетей, подготовка презентаций и т.д.) важно просто знать «какие кнопки нажимать», и практически не нужно глубоко разбираться в тонкостях профессионального программирования и технологии производства компьютера. И только если для «чайника» возникает «нерешаемая» проблема, он обращается к экспертам и профессионалам, которым действительно часто нужно уметь « разобрать и снова собрать компьютер» не только на уровне «железа», но и программного обеспечения. Но и здесь используется модульная система, аналог конструктора Лего. Почему бизнес-школы используют кейсы (истории успеха-провала компаний)? Потому что кейсы отражают в комплексной реальной ситуации и технологии, и методы, и принципы решения управленческих задач или проблем, а также и контекст таких решений. Сложные и труднозапоминаемые теоретические вопросы (принципы структурной организации компаний, интеграция функций управления, классификации товаров, сегменты рынка, бизнес-модели и бизнес-процессы, корпоративная культура и культурные ценности, структура и динамика рынков, модели конкуренции и многое другое) в кейсе обретают конкретный смысл и значение. Так, например, самома по себе кривая спроса и предложения слишком абстрактна для будущего менеджера (да и для реального тоже) и мало что ему говорит. А если история взлетов и падений компании показывает как это все работает в реальности, с чего начинается и чем заканчивается, то это уже другое дело. Потому важны примеры из современной реальной бизнес-практики. Только по учебнику, наверно, можно подготовить абстрактного математика. Бизнес-менеджера, как и врача-хирурга, летчика-испытателя, подготовить только по бумажному учебнику (а тем более прошлого и позапрошлого века), невозможно, это не кабинетные ученые. Нужен ли российским менеджерам Экономикс? Скорее да, чем нет, но важно - что, в какой мере, когда, где и зачем.. Смотрим описание вакансий менеджеров (для конкретики – по продажам и работе с клиентами) на Хэдхантере. Видим, что работодатель чаще всего ждет от своего потенциального менеджера хотя бы неоконченного высшего образования. Экономтеория - часть пакета "абстрактных" дисциплин, которые изучает будущий менеджер, формируя свой профессиональный кругозор как потенциал для решения стратегических задач бизнеса. Чем должен заниматься российский Экономикс , если такая задача ставится, для роста его значимости и влияния? Российский «практик менеджмента» решил бы, наверно, эту задачу практично и прагматично, расписав «технологию решения» примерно так: Выходим в интернет, ищем в поисковой строке « Economics » и уже видим часть ответа на поставленный вопрос. Потом мониторим прессу (российскую и мировую), проводим интервью с экспертами, определяем повестку дня и специфику РФ и получаем следующую часть ответа на этот вопрос. Методом «режь и клей» формируется материал, который затем размещается в интернет (или широкое экспертное сообщество) для сбора идей, комментариев и ноу-хау методом краудсорсинга, как минимум для паблисити и популяризации.
Николай Рябинин Балацкий для этого журнала, как Джиоконда в живописаи - сам выбирает, кому нравиться, кому нет. Рябинину не нравится - значит Рябинин глуп, что уж проще. А уж как примитивно зол Рябинин - просто смешно, как в цирке. Меня, например, не знает - откуда ему, не знакомы. Но выдумал себе куклу - и дубасит, дубасит - первый признак впадения в детство. Всё юы это было просто смешно, да вот ведь беда: показываю я то, что пишет Рябинин умным русским, а они делают выводы обо всей России: деградировала бесконечно. Действительно: будь у нас в бухгалтерах работе такой тупица Рябинин - толпами ходили бы посмотреть и "пообщаться". Анедоты бы про Рябинина рассказывали, единицу глупости бы придумали: "один рябинин". И многие бы гордились тем, что у их несмышлёных детишек показатель глупости - один микрорябинин. Представляю себе, как читают посты этого Рябинина его бывшие сослуживцы, как им стыдно за свою фирму, как подтвержается то, почему и заплату не так платили, и воровали, и увольняли - Рябинин был в бухгалтерах. Смотрите, товарищ Рябинин, не переборщите со злобой, ведь может и стукнуть от перенапряжения. Годы не те, давление не то, а тут одна злоба и никаких положительных эмоций. И куда смотрят дети и внуки: не пора ли отдать Рябинина в дом престарелых и запретить ему там подходить к интернету - проживёт дольше. Берегите отца и деда, господа Рябинины!!! Берегите его желчный пузырь - злость способствует разлитию желчи. Оксанов. Оксанов.
На Илларионове обжогся, а теперь дует на Балацкого. Попробуй гавкни - выгонит как и Илларионов. Ксюша. лизать, лизать и только лизать и не в коем случае не гавкать.
Настоящая революция в "Капитале страны": статьи Егения Балацкого "Взаимосвязь экономики и управления: преодоление когнитивного разрыва" и Сергея Толкачёва "Неоклассическая экономическая теория и управление сложными системами", не просто возвращают журнал к периоду его расцвета, но обозначают и новый шаг вперёд. После долгого и нелепого обсуждения примитивных бездарностей. И совсем не случайно, что обе статьи не имеют комментариев читателей по существу: за время упадка журнала произошёл и упадок уровня читателей, именно поэтому широко комментируется то, что уже не имеет никакого смысла в реальности. Обе статьи надо штудировать и штудировать. Я не вижу здесь той простоты, которую увидел Заикин. Наоборот, обе статьи провоцируют осмысление, даже переоценку воззрений на многое в современной экономике. Поэтому я и не торопился с комментариями, и не комментирую детали. Интересно уважительное отношение автора к экономикс, несчастному объекту осмеяния здешними гуриями. Правда, для понимания того, о чём говорится в той части статьи Сергея Толкачёва, которая посвящена экономикс, надо хотя бы изучить то, что там содержится, а не предавать анафеме того же Самуэлсона. Ну и роль государства, описанная с позиций неокейнсианства - это просто убийственный удар по либерализму a ls rus. Навряд ли российские либералы, тратящие столько сил на "борьбу" с самими принципами существования государства, будут читать то современное, что давно стало аксиоматичным в мире. Ведь и книга Евгения Балацкого о государстве, где развеяны многие несуразности либерализма a la rus, просто не комментировалась, например, либертаристом Илларионовым, в журнале которого я приводил ссылку и высокую оценку. ОНИ НЕ ХОТЯТ РАСКРЫВАТЬ ГЛАЗА НА ОКРУЖАЮЩИЙ МИР. То ли это заговор для сохранения существующей российской системы, то ли это страх потери приобретённого за период двадцатилетней российской тьмы, но для России в её нынешнем положении - это ТРАГЕДИЯ. Если бы журнал не остановился на этих двух шедеврах! И если бы нашёлся кто-то, кто проанализировал бы всё то нулевое, что заполнило журнал, и дал этому авторитетную оценку! Не было бы цены "Капиталу страны". Оксанов.
Спасибо за познавательную статью, выдержанную в простом и доброжелательном к читателю стиле.