Севастополь на пути к рекапитализации

Пять лет спустя я снова оказался в Севастополе в славные денечки середины мая. Весна уже перевалила середину и плавно перетекает в лето, природа уже пробудила все чудеса местной фауны и флоры, сладкий аромат цветущих деревьев и растений, перемешиваясь с морским воздухом, кружит голову, отвлекая от дежурных обязанностей служебной командировки. Почему у меня пробуждаются какие-то особые чувства к этому удивительному городу? Почему здесь все кажется таким знакомым и родным? Может быть, в мозгу вспыхивают забытые впечатления о посещении Севастополя в далеком советском детстве? А может быть, это клубятся реликтовые воспоминания моей генетической памяти?

Возможно, кто-то из моих предков проливал кровь во время величайшей и трагической для моего Отечества Севастопольской войны 1853-1855 гг., первой действительно Мировой войне. Может быть, кто-то из моих прапрапрадедов стойко защищал Третий бастион Севастопольской обороны, неподалеку от которого спустя 160 лет я расположился в гостинице Корабельного района этого великого Города русской боевой славы.  А может быть, кто-то из моих предков под водительством Великого князя Григория Потемкина-Таврического рубился здесь на саблях с турками и татарами, утверждая неостановимый порыв экспансии молодой и мощной Российской Империи в 80-х годах 18 века?

Почему мне милы и приятны все эти малые улочки южного города, на которых выцветший выбеленный асфальт не отличишь по цвету от цементных заплат или основ дорог и тротуаров? Почему эти непричесанные неостриженные аллеи и газоны радуют глаз больше, чем аккуратная вылизанная трудами гастарбайтеров Москва?  Почему слезы наворачиваются на глаза, когда слушаешь рассказы экскурсоводов в Музее Военно-морского флота и в знаменитой Севастопольской Панораме, посвященной героической обороне города 1853-1855 гг.? Почему эти местные русские люди с незабываемым южным говорком, теперь считающиеся гражданами Украины, кажутся мне не менее знакомыми, чем простые москвичи из окрестных дворов?

Простой русский город Севастополь, по большей части неопрятный и неряшливый, как и все города черноземно-нечерноземной Руси, бывший последние 2,5 столетия основным форпостом государства на южно-морских рубежах, дважды разрушенный до основания (в буквальном смысле) и дважды возрожденный из пепла, такой простой и такой загадочный. Как трудно привыкнуть к «многоэтажным» улицам, когда они располагаются практически друг над другом, вцепившись в изрытые скальные отроги. Какое упоительное чувство спокойствия посещает тебя, когда оказываешься в удивительном месте между двумя церквушками в Херсонесе, где в любую ветряную погоду почему-то всегда очень тихо и можно наслаждаться щебетаньем птичек, запахами чудных цветов и собранными на этой малюсенькой площадке остатками архитектурных шедевров великой древнегреческой цивилизации. А как волнительно слушать очередные рассказы местных жителей о тайнах местных пещер в скалах, где  регулярно пропадают очередные горе-путешественники.

Но современный Севастополь живет другой, современной деловой жизнью. Город постепенно становится центром одновременно и культурно-досуговой и деловой жизни. В самом центре растут как деловые комплексы, так и жилые дома для VIP-клиентов. Окрестности исторического центра, примыкающие к оси набережная Нахимова и Большая Морская улица усеяны бесчисленными кафешками, магазинчиками, культурно-досуговыми центрами. Появился аж свой Мак-Дональдс на площади Лазарева. Все эти заведения ориентированы, разумеется, на приезжих отдыхающих, количество которых год от года неуклонно растет. Даже в эти майские совершенно «несезонные» дни можно заметить на центральных улицах много праздно шатающихся отдыхающих, хотя в море не сунуться (16 градусов – это для моржей), да и купаться в Севастополе особенно негде. Севастопольский и примыкающие к нему заливы и бухточки по геологическим причинам малопригодны для пляжных функций, а наличие баз военно-морских флотов двух суверенных государств, одно из которых и вовсе незалежное, делает пляжный досуг совсем неосуществимым занятием. Здесь мы не будем даже развивать тему экологически-медицинских стандартов на примере Карантинной бухты, где десятилетиями отстаивались заходившие в город суда для выдерживания карантинных сроков от всяких нехороших тропических болезней.

Да и Севастополю не нужно быть Евпаторией и Ялтой, чтобы привлекать туристов для поджаривания белёсой мясной продукции на желтеньком песочке или серых камнях. Город берет свое другими заслугами. Во-первых, это действительно город в архитектурно-композиционном плане и единственный город на всем крымском морском побережье. Если кому-то хочется называть городами лавины расчерченных на грядки близкотипных санаторных застроек Евпатории или нагромождение домов вокруг Ай Петри, пожалуйста. Но непредубежденный наблюдатель согласится, что только многострадальный Севастополь, масштабно отстроенный после Второй Мировой и блистающий издалека белым инкерманским известняком высокой прочности, заслуживает статуса Города.

Бытует мнение, что Сталина мучила совесть за провал операции по эвакуации защитников Севастополя (хотя, по-настоящему, никакой осмысленной операции по сравнению с успешной эвакуацией Одессы не было), что в его сердце болью отдавались удары сверхтяжелых немецких осадных орудий (Большая Берта, Дора, еще какая-то ужасная Фрау, смотрите кадры кинохроники, где эти дамы, способные снести одним выстрелом целый квартал,  ухали по городу с железнодорожных платформ), снятых на время с операции по осаде Ленинграда. Так это или нет, но после войны советское правительство привлекло к восстановлению Севастополя лучшие кадры архитекторов и строителей, так что в 50-х город превратился в советскую Ниццу. Многие советские романтические киношедевры тех лет снимались на блистательных улицах Севастополя.

Подзаброшенный и растрескавшийся к началу 90-х, в 2000-х город обновляется и подкрашивается. На центральной набережной блистают приятной свежестью отреставрированные здания Драматического театра, Дома детского творчества, Института биологии южных морей. Между прочим, в Москве объекты недвижимости в аналогичном по близости к точке центра города месте (Красная площадь в Москве, площадь Нахимова в Севастополе) давно бы уже перешли в источник коммерческого рвачества, а здесь, поди ж ты, по-прежнему служат искусству, детям и науке. Сама набережная и примыкающий к ней проспект Нахимова превращены в уютные места отдыха с тенистыми аллейками, газонами, тротуарной плиткой и прочими элементами «европейскости». Вот если бы весь город смог превратиться в такой райский уголок!

На Большой Морской улице наряду с отреставрированными зданиями эпохи сталинского ампира появляются современные деловые и торговые центры. Чувствуется бурление деловой жизни. Местные водители озабоченно жалуются на растущие пробки, хотя что-то отдаленно напоминающее московские безумные заторы встречается только в одном месте – бутылочное горлышко рядом с железнодорожным вокзалом, где местными властями уже намечена реконструкция. В остальном же нервирующий местных водил трафик соответствует московскому режиму «рабочее движение», когда так просто не разгонишься до комфортной для тебя скорости.

Большой Севастополь или севастопольский район, имеющий размеры, превышающие нынешнюю Москву до эпохального расширения к границам Калужской области, также увлекся игрой в сервизацию. По дороге к некогда сверхсекретному то ли городку, то ли поселку Балаклава –  база подводных лодок Черноморского флота СССР – через знаменитую Сапун-гору наблюдаешь растущие как грибы мощные двух-трех этажные дома «новых севастопольцев». И не только. По неформальным данным в это золотое место стекаются капиталы многих украинцев и россиян. Даже далеко не богатые жители степей и лесной полосы моего гигантского Отечества стремятся обосноваться в благодатных местах. Да что уж там, сам познакомился с несколькими москвичами, переехавшими сюда на ПМЖ. Ну а тему про экспансию правящего ныне на Украине «донецкого клана» за неимением точной информации вообще развивать не буду, поскольку даже забыл какой именно из родственников Большого Вити купил или начал застраивать такой-то объект недвижимости поближе к морю, хорошо просматриваемый с перевала, где установлена памятная стела известному инженеру и писателю Гарину-Михайловскому. По верхам сложилось впечатление, что «донецкие» в этом вопросе отнюдь не отстают от «оранжевого клана» Ющенко-Тимошенко. Помню, пять лет назад по дороге от Севастополя к Ялте тоже пытался запомнить, что подгреб под себя Ющенко, а что оранжевая принцесса, но вся эта тухлая информация развеилась как легкий туман над горными перевалами.

Самые масштабные перестроечные подвижки можно наблюдать в самой Балаклаве. Здесь турбизнес наиболее глубоко пробурил в буквальном смысле те крепкие известняковые скалы, под которыми некогда таились от натовских разведчиков советские подлодки. Теперь же на машине можно проехать по правому берегу этого уникального «невидимого» ни с суши, ни с моря залива чуть ли не до последнего, самого близкого к морю, скального дока. И на всем пути вдоль залива в пару километров располагаются недавно отстроенные кафе и гостевые дома, идет бурная реконструкция старых зданий, запущенных аж с начала 20-го века, либо, наконец, отстраиваются новые здания, для чего в скалах срезают крупные ломти породы.

Левый берег залива исторически застроен гораздо более сочно. И там  восстановление утерянного рая небогатых интеллигентов Российской Империи начала 20-го века продвинулось еще более заметно.  Восстановлены и даже наращены дополнительные этажи тех доходных домов, где любили останавливаться до революции известные писатели и художники. Но закон накопления капитала не остановить, поэтому объекты недвижимости растут ввысь и вширь, заползая все выше по склонам горы и продвигаясь все ближе к самому морю. Границы местного объекта исторического наследия, остатков венецианской крепости 14-го века, уже пройдены. Капитализм постиндустриальной эпохи победил ростовщический капиталофеодализм Средних веков! Коренные балаклавцы стремительно превращаются в «национальное меньшинство» и терзаются от мысли, что еще через несколько лет  привычный облик милого захолустья растворится в бурном потоке модерновых построек, разгула и кутежа приезжих отдыхающих.

Да, Большой Севастополь уверенно идет к большой капитализации. Пусть пока сохраняются такие милые реликты советской эпохи, как общегородское празднование Дня пионерии, когда движение в центре города перекрывается на полдня ради бодро марширующих  колонн детей (кстати, с украинскими жовто-блакитными флагами – испытываешь легкий когнитивный диссонанс от лицезрения незалежных советских пионеров). Пусть по городу еле тащатся советские троллейбусы с бесплатным по московским меркам проездом – 1 гривна, меньше 4-х рублей. Пусть еще где-то в парке на набережной можно встретить бедно и неряшливо одетых пожилых мужчин, играющих в шахматы (на деньги! Копеек 10 за партию!) с накинутыми на жидкие волосы замусоленными кепками – прям картинка уютного Гоголевского бульвара Москвы 60-х годов. Пусть даже мощно и пафосно празднуется ежегодно святой День Победы 9 мая. Капитализм уверенно опустил свою железную пяту на живописные склоны огромного Севастопольского залива, подмяв под себя и остатки Черноморского флота России.

Представители последнего, кстати, совсем не против пришествия глобального чудища, особенно после недавнего драматического (для украинских  коллег) повышения в разы их денежного довольствия. В результате, простой лейтенант Российского флота получает (по непроверенным данным) аж 25 тысяч гривен! Больше, чем Главнокомандующий всеми тремя катерами всего Военно-морского флота Украины. У любой местной красавицы сердце застучит от волнения при мысли о таком женихе! Еще бы, под сотку тысяч рублей или три штуки зелени! Даже для жирующей Москвы это очень желанная зарплата. А для скромного Севастополя такая маргинальность раз в 10 превышает среднюю зарплату или в 25 раз среднюю пенсию. С таким фондированием можно уверенно поддерживать  развивающийся сектор услуг славного города.

А этот мобильный и эластичный сектор  уже раскидал свои заманчивые сети. Про кафешки со свежей рыбой (в Балаклаве, например, путь последней от производителя к потребителю занимает буквально метров 20) и вай-фай-аккомпанементом можно больше не писать. Но помимо мелкого бизнеса город оккупируют более серьезные акулы. Родной Сбербанк и другие киты банковского бизнеса Москвы распахнули свои офисы на центральных улицах. Барракуды гостиничного бизнеса открывают свои отели так, что даже нанимают московских девчонок в коротких юбчонках на рецепшен.

Наконец, совсем небезызвестный мне сектор образовательных услуг почувствовал вкус к филиальной деятельности на берегах древнегреческой колонии. Банковский институт Центрального банка Украины только что отстроил фешенебельный учебно-тренинговый комплекс на новых территориях. Не столько для набора сопливых бакалавров, сколько для проведения выездных семинаров для тех же ратанов и окуней бизнес-водоемов. А сколько филиалов всяких прочих преимущественно украинских вузиков! Но над всеми филиальными образованиями гордо реет в одном из самых живописных исторических мест, Лазаревскими казармами над Южной бухтой, могучий кит МГУ им. М.В.Ломоносова, созданный в конце 90-х усилиями подзабытого уже кепкастого мэра Москвы специально для гуманитарной и интеллектуальной поддержки детей офицеров Черноморского флота России. Но филиал этот превращается по неумолимым законам жажды прибавочной стоимости во вполне себе нормальное коммерческое предприятие по продаже образовательных услуг. Так что времена одиночества очень недурного Севастопольского технического университета с крепкими традициями по морской тематике давно ушли в прошлое. Теперь вся разношерстная компания учреждений высшего образования усиленно старается привлечь как можно больше абитуриентов из всех доступных мест, включая совсем уж недоступные для выстрелов из орудий главного калибра черноморской эскадры, поскольку из демографической ямы в этом году в городе выползет едва ли не больше 800 доходяг-выпускников школ.

А каким отраслям можно еще развиваться на брегах солнечной Тавриды?

Перефразируя классика, можно сказать что здесь «из всех искусств важнейшим для нас является …вино»! Не будучи оголтелым адептом этого направления, но получившим свое алкогольное образование в суровых реалиях сорокаградусной культуры 55-го градуса северной широты, могу заключить, что южные условия, разумеется, созданы для виноградных, а не зерновых деривативов. Выпивая даже хорошее настоящее вино в Москве, получаешь кое-какое расслабление и затяжной хмель в отличие от быстро берущей, но также быстро отпускающей тебя на волю родимой водки (разумеется, в разумных дозах и отличного качества). На морском побережье благодаря особому воздуху, изумительным видам и бог знает чему еще, становишься истинным ценителем настоящих сухих вин. Душа и тело не мучаются от длительного похмелья, голова не стонет под тяжестью тяжелых песочных боксерских груш, как это бывает после винных увлечений в нашей средней полосе. Здесь же бокал вина придает особую возвышенность и прилив сил. Начинаешь понимать тех поэтов, которые творили свои вирши в объятиях виноградной лозы.

Винный бизнес в Севастополе развивается семимильными шагами благодаря, в первую очередь, знаменитому Инкермановскому заводу марочных вин. Наконец-то, сумел посетить это милейшее местечко в самом конце 8-километрового Севастопольского залива. Инкерман, пожалуй, наиболее насыщенное по историческому наследию место Севастополя. Древнейшие каменоломни, где еще изнемогал под тяжестью римских плеток и был казнен один из первых Римских Пап  на заре Нашей Эры, испещрены гротами первохристиан и последующих беглецов от Князя мира сего. В нескольких наиболее глубоких пещерах искусственного происхождения располагаются хранилища Инкермановского завода. У проходной завода нас встречает очаровательная сотрудница отдела связей с общественностью, и мы следуем в знаменитый «Греческий зал», где проходят дегустационные процедуры. Название зала не случайно взято в кавычки: несмотря на присутствующие греческие орнаменты, его происхождение не связано с колыбелью европейской цивилизации. Виновником этого названия является знаменитый маршал Гречко, который вскоре после ознакомительной экскурсии по недавно открытому в 1961 году объекту винной индустрии посетовал, что «культурному человеку, понимаешь, негде тут у вас присесть и культурно попить винца во славу КПСС». И тогда очень быстро силами министерства обороны была сооружена пристройка к административному корпусу, получившая свое вполне законное и справедливое название. А барельефы с видами древнегреческой винной культуры повесили уже позднее.

Чрезвычайно молодой и культурный человек, представившийся начальником отдела маркетинга, провел изысканную и очень полезную (во всех смыслах, а не только в том, в котором вы, уважаемые читатели, меня уже заподозрили) презентацию местной продукции с её немедленной дегустацией. Скромный ассортимент инкермановских вин насчитывал 9 наименований, среди которых особенно запомнилось сухое красное вино «Совиньон Каберне Качинское». По общему мнению всей группы, это наиболее удачная инновация  инкермановцев.

Затем нам предстояло, спуститься, собственно, в «закрома Родины» - знаменитые пещеры Инкермановского предприятия, где родная советская власть решила в недалеком прошлом разместить основной процесс винопроизвоства, за что мы, недалекие потомки, ей очень благодарны. Мы посетили только одну из двух огромных пещер, где стройными рядами расположились могучие буты и небольшие на их фоне бочонки с вином. Буты – это огромные дубовые бочки, четырехметровые в поперечном сечении и не менее того по длине. Именно в них в течение определенного срока (от нескольких месяцев до 1-1,5 года) выдерживается предварительно  отфильтрованное вино. Размеры пещеры с 14-метровыми потолками поражают. Общий объем всех бесчисленных бутов позволяет получать аж 8 млн. литров вина. Молодой начальник отдела маркетинга с высшим винным образованием и с дотошностью английского клерка начала 20-го века увлеченно рассказывает обо всех тонкостях винного производства. Этих тонкостей так много, что замечательная наука виноделия, несмотря на многотысячелетнюю историю, до сих пор не способна объяснить многие явления в этой области. (Как-то невольно становится спокойнее за нашу несчастную экономическую науку с её гораздо меньшим сроком активного бытия). Запоминается, как наш провожатый, будучи еще совсем молодым инженером-технологом, залезал внутрь бута сквозь невыносимо малое окошко для прочистки внутренностей винного монстра. Запоминается также, что сохраненная с советских времен технология винного производства не допускает, в отличие от французской и прочих винодельческих стран, наличие винного камня в готовой бутилированной продукции. Приятно отметить общую чистоту и технологическую обустроенность  инкермановского предприятия. В пещере поддерживается строго заданная температура 16,4 градусов в любое время суток и года, чтобы вино «правильно дышало» сквозь могучие дубовые стенки.

Не удивительно, что славный еще с советских времен Инкермановский завод уверенно чувствует себя в условиях острой конкуренции на украинском рынке, 11-процентной долей которого он сейчас обладает. И это при наплыве дешевых грузинских вин, которые особенно нахлынули на Украину после запрета ввоза в Россию.

В завершение визита в Инкерман покупаю несколько экземпляров милых бутылочек в заводском магазине, даже не пытаясь сопоставить, во сколько раз они здесь дешевле, чем в Москве. (Уже позже в столичном супермаркете грубо прикинул: в 4-5 раз. Ну и пофиг, все равно украинская таможня не позволяет вывозить из страны более 2-х литров).

***

Итак, славный и героический русский город Севастополь уверенно рекапитализирует свои естественные ресурсные преимущества. Длительная военно-морская история, обрекавшая это изумительное место на исключительно милитаристское поприще, похоже, уходит в прошлое. Даже сохраняющаяся и развивающаяся база Военно-морского флота нефтегазовой России, благодаря солидным финансовым инъекциям в экономику города, способствует её успешной конверсии в туристическо-финансовую зону. Конечно, чего-то не хватает для ускоренного продвижения в выбранном направлении. Чего? Наверное, пресловутой креативности. Того самого редкого ресурса современного капитализма, за которым глобальные корпорации охотятся по всему миру. Бешеные денежные мешки не пойдут просто так в такую инвестиционную зону, которая не оглушает и не мистифицирует пресыщенного буржуа. Нужны особые фишки и фенечки. Профессор Евгений Балацкий в своих путевых заметках показал, как пытается решить этот вопрос древний Псков: фактически за счет внесения неких метафизических мистических смыслов в этот рафинированный материальный мир. Наверное, и Севастополю необходимо привлекать туристов не только красотами города, руинами Херсонеса и подземным наследием Советской империи в гротах Балаклавы и Инкермана, но и такими новомодными мифологиями, как, например, «недавно открытые археологами свидетельства реальности существования мифических служителей культа Диониса нечеловеческого происхождения на берегах нынешнего города».