Гибкость рынка труда: опыт макроэкономической оценки

Трансформация российской экономики из планово-административной в рыночную оказывает огромное влияние на рынок труда. Рыночные процессы “всколыхнули” практически все составляющие рынка рабочей силы, привели к большему динамизму и более высокой взаимообусловленности трудовых макрофакторов, жесткой привязке объемных показателей рынка труда к его финансово-стоимостным характеристикам. В подобной ситуации правомерно предположить, что спрос и предложение на рынке рабочей силы стали более гибко реагировать на возникающие несоответствия между эффективностью и оплатой труда. Однако окончательный ответ может быть получен только в результате количественной оценки происходящих сдвигов. Расчеты позволяют понять не только направление, но и масштабность происходящих процессов, а также перейти к прогнозным исследованиям, необходимым для правильных управленческий решений.

1. ПОКАЗАТЕЛЬ ГИБКОСТИ РЫНКА ТРУДА. ОСНОВНОЕ СООТНОШЕНИЕ

Мы понимаем гибкость рынка труда как его способность к структурной адаптации на изменяющиеся условия. Можно выделить два вида дисбаланса: объемный (соотношение между спросом и предложением) и финансово-стоимостной (соотношение между равновесной и фактической оплатой труда). Гибкость рынка рабочей силы проявляется в способности корректировать объемные показатели в ответ на изменения финансово-стоимостного характера. Формально подобные представления отображаются следующим образом:

Несложно видеть, что мерой гибкости рынка труда является показатель эластичности σ, который фиксирует чувствительность объемных характеристик на изменения ценовых переменных. Ранее похожая модель рынка труда использовалась в [1-3]. Аналогичная формальная схема применялась для анализа товарного рынка в работах [3-4], а в [5] она сформулирована в обобщенной форме, которая и используется нами применительно к рынку труда. В работе [6] также представлена структурная модель, воспроизводящая взаимодействие внутреннего и внешнего (мирового) товарных рынков. В целом, в работах [1-6] показана удовлетворительная продуктивность схемы типа (1) как с теоретической, так и с расчетной точек зрения, в связи с чем последняя выбрана нами в качестве исходной методологии оценки рыночных эффектов.

Учитывая, что D=S-U, где U - численность безработных, а также вводя показатель относительного уровня безработицы ω=U/S, уравнение (1) можно переписать в виде:

В такой форме видна роль коэффициента эластичности σ в формировании потенциала безработицы. Все переменные в (2), за исключением σ, подлежат непосредственной количественной оценке, что позволяет проводить расчет степени гибкости рынка труда по формуле

Соотношение (3) является основным для поставленных нами целей и служит не только в качестве расчетной формулы, но и в качестве самого определения гибкости рынка рабочей силы. Действительно, из (1) и (3) вытекает также традиционное понятие σ как эластичности объемного дисбаланса D/S по стоимостному расхождению W_e/W_f:

В соответствии с (4) σ показывает насколько процентов увеличится объемный дисбаланс D/S при увеличении стоимостного дисбаланса W_e/W_f на 1%.

Подчеркнем, что модель (1) - статичная конструкция, то есть устанавливает связь между переменными, относящимися к одному и тому же моменту времени. Это в полной мере относится и к коэффициенту эластичности σ. Таким образом, для каждого момента времени выполняется “свое” уравнение (1), а, следовательно, величина эластичности σ с течением времени меняется. Сдвиги в уровне σ позволяют проводить динамический анализ степени гибкости рынка труда, что и является нашей основной задачей.

Несколько слов о том, почему в качестве меры гибкости изменений в сфере труда взят показатель σ? В соответствии с философией рассматриваемого явления уровень безработицы формируется отнюдь не автономно, а зависит от ценовых характеристик рынка рабочей силы и, напротив, ценовые сдвиги детерминируются масштабами избыточного спроса. В идеальной рыночной системе любые нестыковки между полезностью и ценой рабочей силы должны отражаться на уровне безработицы. В противном случае происходит отрыв производственно-ценового блока от системы потребностей. Соответственно, чем теснее связь между двумя сторонами рынка труда, тем эффективней работает рыночный механизм, осуществляющий эту связь. Индикатором такой эффективности и является показатель эластичности σ. Учитывая, что ω>0 и левая часть (1) всегда меньше единицы, то значения σ<0 свидетельствуют об извращенности естественных связей между производственно-ценовой и спросовой подсистемами рынка труда и, следовательно, сам рынок труда неадекватно реагирует на происходящие изменения.

Во избежание терминологических коллизий отметим, что вводимое нами понятие гибкости рынка труда не имеет ничего общего с понятием гибкой занятости, предполагающей распространение гибких графиков рабочего времени и новых систем найма [7]. Не имеет оно никакого отношения и к понятию гибкого рынка труда, которое подразумевает гибкость (подвижность, адаптируемость) участников рынка труда (наемного работника и работодателя), а также достижение с помощью косвенных макроэкономических регуляторов стабильного равновесия рыночных сил без подавления их самонастройки [8]. Разумеется, тенденции к росту флексибилизации занятости оказывают влияние и на гибкость рынка труда в нашем понимании. Однако это влияние в общем случае неоднозначно. Более того, рост организационной мобильности рынка рабочей силы, как правило, снижает глубину перепада в уровнях безработицы при увеличении ценового дисбаланса W_e/W_f и, следовательно, ведет к падению величины σ, что свидетельствует о снижении гибкости рынка труда.

Из сказанного вытекает, что введенный нами показатель эластичности σ ни в коем случае не может служить комплексной характеристикой процессов, протекающих на рынке труда. Скорее он показывает степень рыночной “жесткости”, проявляющейся в своевременном избавлении производственной системы от избыточной рабочей силы. При этом антисоциальная направленность фактора гибкости рынка труда неоднозначна. Так, например, при W_e/W_f<1 рост σ оказывает разрушительное действие на сферу занятости, ведя к массированному высвобождению работников, в то время как при W_e/W_f>1 рост σ, наоборот, сглаживает проблему безработицы. Данный факт следует учитывать при анализе конкретных значений показателя степени гибкости рынка труда.

2. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОСНОВНЫХ ПЕРЕМЕННЫХ МОДЕЛИ

При количественной оценке переменных соотношения (2) возникает целый ряд проблем, связанных с неоднозначностью определения величин ω и W_e. Наиболее важными среди них являются следующие три:

• неоднозначность показателя уровня безработицы;
• неоднозначность определения равновесной заработной платы через показатель предельной производительности труда;
• неоднозначность оценки предельной производительности труда.

Первая проблема является преимущественно “национальной” и по-настоящему актуальна в основном для российских условий. Дело в том, что в настоящее время наша статистика использует на равноправных началах два показателя масштаба безработицы: численность безработных, официально зарегистрированных Федеральной службой занятости, и численность безработных, определяемая по методике Международной организации труда. Положение дополнительно усугубляется разночтением в вопросе о том, что принимать в качестве величины суммарной рабочей силы при вычислении относительного показателя уровня безработицы. Здесь также возможны два показателя: численность трудоспособного населения в трудоспособном возрасте и сумма занятых и безработных. В большинстве развитых стран подобные проблемы отсутствуют благодаря использованию единого показателя уровня безработицы, стандартизированного под международный образец.

На наш взгляд, для российской специфики при определении численности безработных более правомерен показатель Федеральной службы занятости; при всех своих недостатках он все же менее сомнителен, чем показатель, исчисляемый на основе рекомендации Международной организации труда. Что касается величины рабочей силы, то здесь, по нашему мнению, более целесообразен подход, в соответствии с которым следует складывать численность занятых (включая самозанятых) и официально безработных, то есть S=L+U, где L - численность занятых. Таким образом, в конкретных расчетах мы будем пользоваться показателем ω = U/(L+U).

Разумеется, все сказанное не бесспорно и в общем случае можно проводить вариантные расчеты по различным показателям. Однако для наших целей ограничимся одним наиболее реалистичным и репрезентативным сценарием расчета.

Вторая проблема связана с выбором показателя равновесной заработной платы. В экономической теории в качестве равновесной оценки оплаты труда выступает предельная производительность труда. Однако различные теоретические схемы дают свои конкретные соотношения между W_e и предельной производительностью. В качестве иллюстрации сказанного рассмотрим три подхода к определению равновесной заработной платы.

I. Равновесной является та величина заработной платы, при которой предпринимательская прибыль достигает максимума. В данном случае решается оптимизационная задача по максимизации массы прибылей:

Возможна и другая постановка классической задачи (5), а именно: предприниматель учитывает “полные” затраты на рабочую силу. Это предполагает учет социальных начислений ε на заработную плату, которые существенно увеличивают финансовую нагрузку на предприятие по оплате труда. В этом случае имеем:

II. Равновесной является та величина заработной платы, при которой норма прибыли предприятия достигает максимума.

Здесь также возможны по крайней мере две разновидности постановки задачи. Первая предполагает в качестве показателя рентабельности долю прибыли в добавленной стоимости (без учета налогов):

Отсюда вытекает, что

Если максимизируется отношение прибыли к затратам на труд, то такая задача дает результат, аналогичный (10). Более того, если в рассмотрение ввести полные затраты труда, то результат (10) не изменится, то есть в данном случае наблюдается инвариантность понимания равновесной заработной платы.

III. Равновесной является та величина заработной платы, которая совпадает с оценкой, полученной из разложения Л.Эйлера для производственной функции.

В данном случае подразумевается, что экономический рост описывается однородной производственной функцией степени однородности υ: Y=Y(L,K), где K - объем основного капитала. В соответствии с разложением Эйлера имеем [1,9]:

При ψ<1 и υ>1 легко просматривается сходство между (10) и (12).

Таким образом, в рамках различных теоретических подходов формируются свои представления о равновесной оплате труда, которые количественно принципиально несопоставимы.

На наш взгляд, при проведении практических макрорасчетов предпочтение следует отдавать формулам (6) и (8). Это связано с двумя причинами. Во-первых, постановки задач (5) и (7) являются традиционными для экономической теории, будучи, с одной стороны, чрезвычайно прозрачными в содержательном отношении, а с другой - тесно связанными с остальными разделами микро- и макроэкономики. Во-вторых, формулы (5) и (7) проще в инструментальном отношении. Это наглядно проявляется при их сравнении с формулой (12), которая требует построения производственной функции, для чего в России пока не хватает данных (более или менее достоверная информация имеется лишь с 1992 г., что не позволяет построить полноценные динамические ряды).

Так как формула (6) не учитывает социальные начисления на заработную плату, а формула (8) их учитывает с повторным счетом, то для конкретных расчетов следует все же избрать соотношение (8), предварительно его несколько уточнив. Для этого необходимо осуществить “возврат” социальных платежей в состав валового внутреннего продукта следующим образом:

Эта формула представляется наиболее приемлемой для агрегатных макрорасчетов и в дальнейшем будет использована нами в качестве базовой.

Третья проблема связана с выбором конкретного алгоритма расчета предельной производительности труда. Стратегически здесь можно выделить два подхода. Первый основан на построении производственной функции и расчете на ее основе маржинальных показателей. Внутри этого подхода также возможны многочисленные альтернативные методы статистической оценки. Второй подход предполагает расчет предельной производительности труда в дискретной форме, то есть в виде отношения конечных разностей. Понятно, что такой метод оценки является весьма грубым, но, как отмечалось выше, в условиях отсутствия достаточно длинных динамических рядов его использование вполне правомерно и именно им мы и будем пользоваться в дальнейшем.

Введем в рассмотрение показатель эластичности выпуска по труду ζ = (L/Y)(∂Y/∂L). Отсюда вытекает рабочее соотношение

Примечательно, что о соотношении предельной и средней производительности труда в общем случае ничего сказать нельзя - все зависит от величины эластичности ζ, которая может быть как больше, так и меньше единицы. Данный факт опровергает известное положение о том, что средняя эффективность макрофактора всегда выше его предельной эффективности [9]. Предпосылки, лежащие в основе указанного утверждения, не носят предельно общего характера и часто нарушаются. Действительно, несложно представить ситуацию сверхвысокой чувствительности выпуска по занятости. Это, в частности, возможно в периоды технологического и управленческого бума, когда темпы роста производства опережают темпы роста занятости. Другой диаметрально противоположный случай возможен в условиях вялого кризиса, который характерен для российской экономики переходного периода, в течение которого происходил мощный спад производства, сопровождающийся медленным высвобождением кадров и накоплением так называемой скрытой безработицы. В обычных же условиях ζ<1 и (14) и (15) получаем, что

Таким образом, нами рассмотрены три наиболее сложные проблемы, возникающие при количественной оценке переменных уравнения (2). Последний показатель, который остался не охваченным нами - фактическая заработная плата W_f. Здесь особых трудностей не возникает и по сути дела показатель W_f был нами определен выше. Под фактической оплатой труда понимается “полная” цена рабочей силы. Помимо средней заработной платы здесь учитывается величина социальных начислений на нее, которые выплачиваются из фондов фирмы, а, следовательно, представляют собой прямой вычет из предпринимательских доходов. Окончательно имеем:

Тем самым нами определены все экономические характеристики, необходимые для оценки степени гибкости рынка труда по формуле (3).

3. ВЛИЯНИЕ НАЛОГОВ НА ФОРМИРОВАНИЕ РЫНКА ТРУДА. АНОМАЛЬНЫЕ ЭФФЕКТЫ В СФЕРЕ ЗАНЯТОСТИ

Полученные соотношения (16) и (17) позволяют записать уравнение (2) в дифференциальной форме, что имеет значение как с вычислительной, так и с аналитической точек зрения. Последний проблемный срез предполагает ответы на два вопроса:

• какова роль налоговых инструментов в регулировании рынка труда?
• какова роль в этом процессе показателя гибкости рынка труда?

Второй вопрос особенно интересен, так как ответ на него позволит выяснить реальное значение показателя σ, который нами был введен, вообще говоря, в качестве вспомогательного, технического параметра. Для этого преобразуем соотношение (2) с учетом (16) и (17):

Отсюда видно, что при σ>0 рост налогового пресса ведет к росту безработицы. Однако в случае, когда σ<0, ситуация меняется на прямо противоположную. Такая ситуация возникает, когда равновесная заработная плата выше фактической при ненулевой положительной безработице. В этом случае рост налоговых начислений на заработную плату, как это ни парадоксально, ведет к сокращению безработицы. За счет чего же происходят такие аномальные сдвиги? Ответ: за счет неадекватной реакции рынка труда на возникающие ценовые диспропорции в оплате рабочей силы. Конкретный механизм, позволяющий реализоваться такому “вывернутому” состоянию рынка труда, остается за рамками нашего исследования. По-настоящему важно другое - роль, которую играет при этом σ. Диагностика знака σ позволяет определить, что и когда может и чего не может делать государство в налоговой сфере без ущерба для социальной сферы.

Справедливости ради отметим, что единый микромакроподход современной теории налогов позволяет значительно полнее и четче учесть фискальный климат при вычислении равновесных значений W_e. Так, например, продолжая методологическую линию, начатую в работах [10-13], прибыль π экономической единицы (и всей экономики) можно записать в виде:

Структурно-затратные параметры m и λ обозначают соответствующие долевые оценки: m=M/Y; λ=A/Y. Несложно показать, что k<1. Это в свою очередь означает, что равновесная заработная плата на самом деле всегда должна быть несколько ниже предельной производительности труда (аналогичный вывод вытекает и из формулы (14)). Данный качественный вывод уже сам по себе представляется достаточно ценным, так как уточняет традиционные положения экономической теории. При этом, как видно из формул (22) и (23), равновесная ставка заработной платы зависит от всего набора налоговых ставок, фиксируя тем самым активную роль фискальной политики в формировании ценовых пропорций на рынке труда, а, следовательно, и в формировании уровня безработицы (см. формулу (2)). Данный факт представляет особый интерес, так как современные исследования рынка труда если не полностью, то по крайней мере в значительной степени игнорируют налоговые инструменты в качестве серьезного регулятора рынка рабочей силы.

Любопытно, что из формул (22) и (23) вытекает вывод о характере влияния налоговых ставок α, β и ε на равновесную заработную плату, а, следовательно, и на уровень безработицы. Уже только этот факт предполагает возможность проведения содержательных и важных исследований по влиянию вариаций налоговых ставок на состояние рынка труда. Для вывода соответствующих зависимостей перепишем уравнение (2) с учетом (22) и (23):

Соотношение (24) позволяет в явной форме выписать уравнения для чувствительности уровня безработицы по трем видам налоговых ставок:

Анализ соотношений (25)-(28) показывает, что при σ>0 увеличение ставок налогов на добавленную стоимость и заработную плату автоматически ведет к росту уровня безработицы, то есть ∂ω/∂β>0 и ∂ω/∂ε>0, и, соответственно, к сжатию эффективного спроса на трудовые ресурсы. Для налога на прибыль ситуация становится уже не столь однозначной и при росте ставки данного вида фискальных изъятий может иметь место снижение уровня безработицы ∂ω/∂α<0. Это достигается при выполнении условия ψ(1+ε)<1-λ-β. При σ<0 все тенденции меняют направление и в экономике нарастает волна аномальных эффектов.

Полученные с помощью уравнений (25)-(28) аналитические уточнения в отношении действия налоговой системы на рынок труда лишний раз демонстрируют возможности современной микромакротеории налогов. Однако, несмотря на содержательную полноту и формальную элегантность результатов, которые могут быть получены с помощью данного подхода, таковые имеют и ряд недостатков. Прежде всего это всегда неполный учет всех налоговых рычагов. Например, в (23) нами отражены только три вида налогов, в то время как за бортом рассмотрения остались все остальные, многими из которых нельзя пренебречь даже в самых грубых расчетах. В этом смысле переход в (14) к усредненной величине θ вполне оправдан. Однако еще раз подчеркнем, что более тонкие исследования предполагают использование микротеории налогов. Так как целью нашей работы является демонстрация принципиальной возможности оценки степени гибкости рынка труда, то мы сознательно отказались от всего многообразия результатов, которые сулит теория налогов, ибо это привело бы к усложнению восприятия сущностных моментов рассматриваемой проблемы.

К вопросу о диагностировании аномальных режимов функционирования рынка труда вплотную примыкают следующие два проблемных момента, которые нами временно не рассматривались. Во-первых, в практических расчетах желательно все же измерять показатель уровня безработицы с учетом ее естественной нормы. Во-вторых, налоговые вычеты из валового продукта сокращают доходность частного сектора, возвращаясь обратно в сферу занятости в виде государственных расходов, стимулирующих эффективный спрос и, соответственно, спрос на рабочую силу.

Учет первого момента достигается элементарно. В этом случае уравнение (2) несколько уточняется

В отношении второго момента все значительно сложнее. Для его полного учета необходим переход к двухсекторной модели, что сильно усложняет все построения. В противном случае вычет налоговых платежей позволяет отловить эффекты в частном секторе, оставляя в стороне все, что происходит в государственном секторе, который аккумулирует существенную массу занятых. Подобный подход вполне правомерен для стационарной экономики, когда государственный сектор относительно стабилен, а все “выбросы” рабочей силы идут за счет сокращения частного сектора. Однако в условиях длительного кризиса и институциональных преобразований государственный сектор затрагивается процессом стагнации практически наравне с частным. В этом случае, по-видимому, имеет смысл вообще отказаться от учета налогового климата θ, то есть в формуле (16) следует полагать θ=0. Таким образом, окончательное соотношение для оценки гибкости рынка труда имеет вид:

По набору макроэкономических параметров формула (30) элементарна и позволяет проводить практические расчеты на основе традиционных статистических показателей.

4. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ РАСЧЕТЫ

Все практические оценки нами получены на основе предельно упрощенной схемы по формуле (3). Исходная информация приведена в табл.1, сформированной на базе [16]. Промежуточные данные о состоянии российского рынка труда отражены в табл.2.

Анализ информационных массовов табл.1-2 позволяет сделать следующие выводы.

Во-первых, на протяжении всех 4-х лет предельная производительность труда была выше фактической заработной платы. Такая ситуация в условиях безработицы является неожиданной и явно вырожденной. Априори логично было бы предположить прямо противоположное.

Во-вторых, степень рассогласования между величинами предельной производительности труда и фактической заработной платы в течение 1992-1995 гг. была поистине ошеломляющей. И, хотя за 4 года она и уменьшилась в 2,7 раза, даже в 1995 г. предельная производительность была на порядок выше фактической заработной платы. Данный факт уже сам по себе заслуживает пристального внимания и требует комментариев. Не останавливаясь подробно на этом вопросе, отметим лишь, что зафиксированный нами стоимостной дисбаланс на рынке труда был во многом вызван “теневым” эффектом: официальная заработная плата перестала играть роль основного источника доходов населения. Кроме того, нами не учитывались налоговые отчисления, которые, как было показано выше, уменьшают величину равновесной заработной платы и увеличивают фактическую цену рабочей силы.

Оценки показателя гибкости рынка труда приведены в таблице 3 и позволяют сделать следующие два вывода.

Во-первых, все годы становления в России рыночной экономики характеризовались извращенной реакцией рынка труда на возникающие стоимостные диспропорции. На наш взгляд, именно превышение предельной производительности труда над фактической заработной платой сдерживало резкое нарастание безработицы, которого можно было ожидать при том спаде производства, который имел место в эти годы. И, хотя ценовой дисбаланс постепенно уменьшался, рынок труда продолжал “работать” в прежнем нерациональном направлении.

Во-вторых, и это чрезвычайно важно, за 4 “рыночных” года российский рынок труда не наращивал, а, напротив, постоянно утрачивал гибкость, что выразилось в увеличении абсолютного значения показателя σ. Со временем он все больше “уходил” от единичной отметки, которая характеризует идеальное состояние рынка.

Таким образом, рыночность протекавших в 1992-1995 годы процессов можно поставить под сомнение. В противном случае рынок рабочей силы должен был бы иметь совершенно иные характеристики и иную “ценовую” реакцию.

В заключении несколько слов о “правдоподобии” полученных выводов, прежде всего о превышении предельной производительности труда над фактической заработной платой. На наш взгляд, данный факт выглядит вполне естественным, ибо именно такое наследие досталось российской экономике от периода планового ведения хозяйства, когда чрезвычайно низкая цена труда порождала избыточный спрос на рабочую силу и способствовала формированию состояния сверхзанятости. Переход к рыночной системе должен был изменить имевшееся положение с точностью до наоборот. Из таблицы 3 видно, что отношение W_e/W_f действительно имело динамику в сторону усиления “рыночности”. Однако, наряду с этой естественной тенденцией, имела место регрессивная линия развития, фиксирующая рост уровня безработицы. На наш взгляд, такое положение было вызвано не столько ценовыми “вывертами” рынка труда, сколько системным спадом производства.

5. ПРИКЛАДНОЕ ЗНАЧЕНИЕ МОДЕЛИ

Раскрывая значение предложенной нами неравновесной модели рынка труда (1) с сопутствующим ей модельным обрамлением в виде задач о выборе фирмами оптимальных производственных стратегий, рассмотрим два традиционных аспекта: прогнозно-аналитический и регулятивный.

Использование предложенного инструментария в прогнозных исследованиях обусловлено необходимостью отслеживания и прогнозирования тенденций на рынке труда. Стратегически модель (1) позволяет осуществлять прогнозы уровня безработицы, что представляется чрезвычайно ценным для формирования рациональной социальной политики государства. Для прогнозных расчетов ω необходимо иметь ясное представление о будущей динамике эластичности σ и соотношения W_e/W_f. Прогнозные траектории данных показателей могут быть получены как на основе экстраполяции ретроспективных тенденций, так и экспертным путем. Первый подход хорош при гладких тенденциях показателей σ и W_e/W_f, которые, в соответствии с проведенными расчетами, характерны для российской экономики переходного периода, второй - при разворотах тенденций в фазах переломных этапов.

Насколько нам известно, подобный способ прогнозирования уровня безработицы является совершенно новым и, следовательно, требует апробации на протяжении ряда лет, прежде чем можно будет говорить о его эффективности. Однако, поскольку изменения масштабов безработицы вообще являются слабопредсказуемыми, то уже сейчас можно утверждать, что предложенный подход в любом случае может стать серьезным подспорьем при проведении макрорасчетов в условиях неопределенности.

Следует отметить, что предложенная модель имеет принципиально макроэкономическую форму. Любая ее адаптация к отдельным сегментам рынка труда (отраслевым, региональным, профессиональным и пр.) в общем случае чрезвычайно затруднена, хотя в отдельных ситуациях и небесперспективна. Так, например, применение модели (1) к региональным рынкам рабочей силы представляется вполне возможным и имеет индикативное значение, так как оценка региональных эластичностей σ_i (i - индекс региона) позволяет проводить сравнение региональных рынков по степени жесткости и инерционности, что впоследствии может использоваться при разработке и обосновании федеральных и региональных программ занятости. В этом же русле находится возможность использования модели при проведении, на наш взгляд, чрезвычайно интересных межстрановых расчетов “национальных” величин σ. Это позволит выявить место каждой изучаемой страны с точки зрения подверженности ее рабочей силы воздействию со стороны рыночной стихии, проявляющейся, в частности, в колебаниях соотношения W_e/W_f.

Регулятивный аспект применения модели (1) предполагает два способа целенаправленного воздействия на рынок труда: изменение налогового климата, что автоматически ведет к смещению величины W_e, а в ряде случаев и W_f; проведение индексации заработной платы в государственном секторе экономики, что приводит к мгновенному сдвигу в уровне W_f. Несмотря на свою простоту, модель (1) дает возможность оценить те социальные последствия, которые повлекут за собой указанные макроэкономические мероприятия. В свою очередь, понимание таких последствий предоставляет возможность для формирования единой макроэкономической политики, в которой были бы сбалансированно увязаны фискально-бюджетный блок и блок занятости.

Из сказанного ясно, что потенциальными потребителями предложенного метода к оценке гибкости рынка рабочей силы являются Министерство труда и социального развития, Министерство финансов и Министерство экономики Российской Федерации. Возможности взаимодействия этих ведомств по формированию макроэкономической политики, представляющей собой разумный компромисс между экономической эффективностью и социальной стабильностью, на наш взгляд, в настоящее время явно недоиспользуются. Думается, что включение модели (1) в активный арсенал макроэкономического инструментария будет содействовать дальнейшему усилению межведомственной интеграции.

ЛИТЕРАТУРА

1. Е.В.Балацкий. Стоимостные диспропорции на рынке труда (“Экономика и математические методы”. Т.29. Вып.1. 1993).
2. Е.В.Балацкий. Монетаристские программы и безработица (“МЭиМО”, №1, 1995).
3. Е.В.Балацкий. Переходные процессы в экономике (методы качественного анализа). М., 1995.
4. Е.В.Балацкий. Маржинальные свойства экономических систем (“МЭиМО”, №7, 1995).
5. Е.В.Балацкий. Издержки и полезность как факторы ценообразования (“Вестник Московского университета. Серия 6, Экономика”. №4. 1996).
6. В.Ф.Пугачев, А.К.Пителин. Инфляция в технологически отсталой монополизированной экономике (концепция, моделирование, методы борьбы) (“Экономика и математические методы”. Т.31. Вып.1. 1995).
7. А.А.Семенов. Гибкая занятость как историческая тенденция (“МЭиМО”, №8-9, 1994).
8. Ф.Т.Прокопов. Политика рынка труда: основные направления (Сб. “Занятость и экономическая реформа”. М., 1992).
9. В.И.Дудорин, В.В.Капитоненко, О.Е.Блинов. Основные принципы и базовые модели экономической кибернетики. М., 1981.
10. Е.В.Балацкий. Фискальное регулирование в инфляционной среде (“МЭиМО”, №1, 1997).
11. Е.В.Балацкий. Инфляционные налоги и экономический рост (“Экономика и математические методы”. Т.33. Вып.3. 1997).
12. Е.В.Балацкий. Лафферовы эффекты и финансовые критерии экономической деятельности (“МЭиМО”, №11, 1997).
13. Е.В.Балацкий. Точки Лаффера и их количественная оценка (“МЭиМО”, №12, 1998).
14. Е.В.Балацкий. Россия: проблема безработицы в переходный период (“Проблемы теории и практики управления”, №1, 1993).
15. Л.Харрис. Денежная теория. М. Прогресс. 1990.
16. Российский статистический ежегодник: Стат. сб. М., 1996.