Достаточно ли «яиц» у российских бизнес-инкубаторов для конструктивной модернизации?

1. Типы и признаки модернизаций экономики

Модернизация понимается как осовременение (экономики, политики, социальной сферы и т.д.). Сегодня в российских дискуссиях и стратегиях по поводу модернизации экономики просматриваются преимущественно два  сценария [1]. Один – революционный, ибо нацелен на опережение (назовем его конструктивной модернизацией) и опирается на освоение прорывных высоких технологий пятого, шестого и последующих технологических укладов. Другой – эволюционный, догоняющий (назовем его адаптивной модернизацией), ибо ориентирован на освоение уже продаваемых мировыми лидерами технологий и продуктов, на копирование уже достигнутого экономиками развитых стран. В литературе можно найти упоминания еще об одном типе модернизаций – органичном. Между тем история модернизаций всех стран мира показывает, что наиболее успешными, позволившими странам занять уверенные позиции в мировом разделении труда надолго, были именно органичные модернизации.

Под органичной модернизацией понимают такой тип модернизации, который происходит естественно – опираясь на ресурсы всего общества и удовлетворяя интересы всего общества. Конечно, она требовала мобилизации ресурсов страны и общества, но не предполагала насилия, так как была явным или неявным, но консенсусным решением. К таким модернизациям мы относим эпоху бурного развития США в XIX — первой половине XX века, послевоенную модернизацию Германии и Франции, послевоенную модернизацию Японии, новую модернизацию Ирландии.

Анализ проведенных в этих странах модернизаций позволяет выявить очевидные признаки органичных модернизаций. Первый и, наверное, главный из них — явное представление о миссии этой модернизации или того поколения, которое ее осуществляет. По существу миссия эта у всех похожа — страны хотели доказать миру, что их нация чего-то стоит. Самой миссионерской и, возможно, поэтому самой мощной была американская модернизация, которая базировалась на идее устроения свободного общества в противовес ее ретроградной модели в Британии. Но и поствоенная модернизация Германии и Японии, в идеологическом фундаменте которых была мысль доказать, что они способны восстановиться после поражения в войне, поражает своей энергией и успехами.

Второй признак, сопровождающий органичные модернизации, — консолидация широкой национальной элиты. Это естественное следствие миссионерского характера модернизации, именно оно дает возможность мобилизовать ресурсы, обходя не только прямое насилие, но и саму угрозу насилия. В России нам очень важно понять, что речь идет о консолидации не только политической элиты, но и непосредственно широкой элиты нации. Можно выделить пять таких групп. Это собственно политики как носители самой идеи нации; предприниматели как носители идеи эффективного распределения ресурсов; интеллектуалы, отвечающие за видение будущего; чиновники, занимающиеся организацией; и силовые институты, гарантирующие безопасность. Кажется, что только консолидация всех пяти групп способна привести нацию к эффективной модернизации. Что касается народа, то в истории фактически нет примеров, когда народ противился бы модернизации. Напротив, именно когда элиты не могут договориться или просто эгоистичны, тогда и наступает время для революционной модернизации. Сегодня в России одной из проблем перехода к модернизации является недостаточная включенность двух важнейших групп элит — интеллектуалов-технократов (ответственных за знание о техническом прогрессе) и предпринимателей — в процесс формирования модернизационного плана.

Третий признак — опора на собственные силы и вера в собственные силы. Несмотря на то, что модернизация — акт по повышению уровня современности нации, то есть в результате этой модернизации нация должна соответствовать чему-то уже существующему, все органичные страны опирались не на копирование, а на собственные возможности. Успех такого стиля модернизаций легко объясняется теорией Майкла Портера, который, исследовав множество стран, пришел к выводу, что эффективного развития успешных на внешних рынках технологий и товаров можно добиться тогда, когда эти товары и технологии имеют большой внутренний рынок. Именно в тот момент, когда новые товары находят покупателя внутри страны, начинается консолидация элит, и дальше она укрепляется автоматически, так как у страны появляются крупные, современные и сильные компании, которые становятся ядром консолидации.

Сегодня в России мало веры в собственные силы, однако буквально в последние месяцы все чаще возникают прямые предложения осуществить модернизацию — и за счет спроса на модернизацию со стороны априори сильных на мировом рынке местных компаний, например, сырьевого сектора, и за счет акцента на развитие уже имеющихся в стране высокотехнологичных компаний среднего уровня. Темп, с которым набирают обороты эти разговоры, показывает, что в следующем году может возникнуть конкретный план. Помимо выбора технологий, рынков и игроков опора на собственные силы в современном мире (вот уже 150–200 лет) предполагает наличие у нации сильной финансовой системы. Любая из органичных модернизаций сопровождалась сознательным построением центров принятия решения по национальной денежной политике. В США в период модернизации была создана ФРС, в Японии — очень своеобразная и эффективная финансово-промышленная система. Совпадения во времени создания собственной финансовой системы и резкого роста эффективности экономики за счет модернизации приводят к тому, что на выходе из нее страны имеют очень сильные валюты и оказываются очень сильными игроками на мировом финансовом рынке.

Наконец, четвертый признак органичной модернизации — четкая оценка стратегии участия страны в мировом разделении труда. Страны, вставшие на путь модернизации, хорошо понимали свою экспортно-импортную политику и все вышли из модернизации, со всей очевидностью выиграв ту или иную войну за внешние рынки. Если попытаться суммировать сказанное, то органичная модернизация — это акт сознательного, хорошо планируемого развития страны, к которому нация уже готова и потому не требуется избыточное мобилизационное напряжение и в результате которого страна занимает самое выгодное для себя место в мировом разделении труда.

2. Какая  модернизация ныне характерна  в России

Россия, по замыслу политиков, намерена обеспечить прорыв к конкурентоспособности своей экономики. Конкурентная борьба в мире идет по всем направлениям прогрессивного развития. Пока Россия находится преимущественно на позициях технологического застоя и деградации. Однако в связи с принятым политическим руководством России курсом на модернизацию отечественной экономики во многих регионах и отраслях народного хозяйства  просматриваются стратегии  догоняющего развития (адаптивная модернизация). Одновременно повсеместно просматриваются трудности с реализацией стратегии опережающего развития (конструктивная модернизация). В развитых странах, наоборот, через органичную модернизацию более отчетливо проявляется ориентация на опережающее развитие, на  движение вперед к большей производительности, продуктивности и эффективности экономик. Там просматриваются технологические прорывы для выхода из нынешнего экономического кризиса.

Россия стоит на пороге модернизации. Это чувствуют все. Но мы рискуем скатиться преимущественно к догоняющей модернизации, неверию в собственные силы. Данный тезис подтверждается данными исследования регионов, проведенного  Интернет-журналом «Капитал страны» и Торгово-промышленной палатой (ТПП) РФ и позволившего подробно изучить 30 субъектов Российской Федерации [2].

       Исследование выявило следующую иерархию отраслей: добыча и переработка полезных ископаемых с акцентом на нефте- и газодобычу; металлургия; торговля; агропромышленный комплекс; строительство. Именно эти отрасли назывались почти всеми регионами, тогда как химическая промышленность, электроэнергетика и деревообрабатывающая промышленность назывались гораздо реже. Все остальные отрасли, включая ОПК, машиностроение, рыбное хозяйство и легкую промышленность, фигурировали лишь в качестве редких эпизодов в ответах представителей регионов. Все это говорит о том, что в экономике регионов по-прежнему превалирует низкое производственное разнообразие. Традиционные отрасли образуют костяк региональной экономики, а все новые и высокотехнологические отрасли выступают в лучшем случае символическим придатком к ним.  На основе данных фактов аналитики утверждают, что все попытки построения инновационной экономики в российских регионах в обозримом будущем будут наталкиваться на большие препятствия.

        Полученные ответы от регионов позволили обнаружить следующий факт: отраслевые приоритеты регионов почти совпадают с доминирующими отраслями; имеющиеся отклонения весьма незначительны. Новые приоритеты связаны с двумя моментами. Первый – новые приоритеты лежат именно в сфере услуг, а не в производственной сфере. Второй – это «продолжение» традиционных отраслей. Ни логистика, ни туризм не являются для российских регионов чем-то по-настоящему новым. Речь идет лишь о том, чтобы придать дополнительный импульс тем отраслям, которые раньше были просто-напросто в плачевном состоянии. Однако приоритеты «новой экономики», неоиндустриализации в этих регионах  пока почти нигде не просматриваются: отраслевые приоритеты регионов пока являются чрезвычайно консервативными и воспроизводят с небольшим расширением имеющуюся структуру их экономики. Аналитики обращают внимание и еще на одну особенность складывающихся приоритетов, состоящуя в том, что они в большинстве случае представляют собой либо простое расширение традиционных видов деятельности и диверсификацию региональной экономики, либо развитие старых отраслей, но на качественно новой основе.

         Опрос показал на следующие болевые зоны экономики регионов: слабая инфраструктура, нехватка энергии, дефицит перерабатывающих предприятий, неудовлетворенный спрос на стройматериалы, неразвитость туризма. Тем самым болевые точки требуют не построения «новой» экономики, а развития «старой». Надо сказать, что картина спроса в регионах гораздо более разнообразная, нежели картина болевых точек. Аналитики сделали предварительный, но очень важный вывод: болевые точки регионов в целом не поддерживаются рыночным спросом, а потому их ликвидация ложится на плечи федеральных и региональных властей. Отмечается  и такой интересный факт, что среди 30 опрошенных регионов только один указал, что в его экономике имеется спрос на информационные технологии. Это лишний раз подтверждает, что объективных рыночных условий для развития инновационной экономики в регионах пока нет. Любые попытки продавливания таковой будут наталкиваться на отсутствие спроса.

3. О развитии и использовании инновационной инфраструктуры России

В своем послании депутатам Государственной Думы и Федерального собрания 22 декабря 2011 года Президент РФ Д.А.Медведев положительно охарактеризовал проведенную работу по реализации программы модернизации экономики страны: создан инновационный центр – бизнес-инкубатор Сколково, развернуты инновационные бизнес-инкубаторы в регионах страны, создана система исследовательских и национальных университетов, проведены и другие важные мероприятия по созданию в стране действенной инновационной инфраструктуры. Можно согласиться с тем, что инновационная инфраструктура в стране и во многих регионах есть, и работа по ее совершенствованию не останавливается. Однако проблема обеспечения инновационных прорывов России к конкурентоспособности своей экономики пока ждет своего решения. Причина в том, что в России на все эти бизнес-инкубаторы, судя по активности наших изобретателей, «яиц» не хватит. Потому что если нет идеи, то и высиживать-то нечего?  Изобретения являются теми «яйцами», которые надо положить в бизнес-инкубатор. Сейчас мы вынуждены все патенты отдавать в министерства, в нынешние «закрома родины». А кто там будет их коммерциализацией заниматься, неизвестно. Кто будет платить за поддержание патентов? Кто будет платить авторские вознаграждения – тоже неизвестно. А вот иностранные конкуренты относятся к идеям наших новаторов с должным уважением, ждут их в качестве «яиц» для своих инновационных бизнес-инкубаторов.

        Аналитики отмечают, что инновационных бизнес-инкубаторов, центров трансферта технологий и прочих содействующих инновациям структур в России создано сотни. Однако редко можно услышать о революционной технологии (да и эволюционной), вышедшей оттуда и протиражированной бизнесом. На 8 съезде Российского союза ректоров бывший президент Торгово-промышленной палаты РФ Е.М.Примаков заявил, что в технопарках часто видим прекрасные экспериментальные образцы, но дело до их тиражирования бизнесом не доходит. То же самое мы видим на выставках, экономических форумах, например, проводимых Воронежской областью. На стендах образцы присутствуют, но отечественный бизнес их не тиражирует, то есть не продает в качестве товарной продукции или услуг. Не покупает отечественный бизнес инновации, с каждым днем сокращаются и предложения со стороны инновационного бизнеса. Так, по одним данным, в 2009 году в мире было зарегистрировано 155 тыс. патентов. Из них российских – только 500; 44 тыс. – американских. В 2010 году 22 крупнейшие российские компании получили около 1 тысячи патентов, а одна IBM запатентовала 5 тыс. изобретений [3]. По данным Института оценки и сертификации интеллектуальной собственности и бизнеса, в нашей стране ежегодно регистрируется примерно 20 тысяч изобретений и действует более 106 тысяч патентов на изобретения, тогда как в США и Японии ежегодно выдается более 200 тысяч патентов на изобретения, а действуют 1 миллион патентов в каждой. В СССР эти цифры были сопоставимы, изобретатели страны в количественных показателях регистрации изобретений не уступали, с внедрением изобретений было значительно хуже. Совокупный доход от продажи товаров высокотехнологического профиля в мире превышает 2,5 трлн. долл. Из них 40% приходится на долю США, по 20% - Японии и Германии. Доля же России – около 1%. В России реальное вознаграждение от своего интеллектуального труда получает лишь 5% тех, кто реально участвует в процессе создания и реализации интеллектуальной собственности. В индустриально развитых странах мира из направляемых в целом на оплату труда средств около 50% идет на оплату творческого труда [4].

       Не просматривается сегодня в этих цифрах широкий поток «яиц» для инновационных бизнес-инкубаторов России. Тем не менее, изобретения как революционного (прорывного) и эволюционного характера в России имеются, но за ними «в очереди» не стоят нынешние бизнесмены, в то время как ведущие в технологическом отношении страны проявляют больший интерес к российским изобретениям.

      В своё время аналитики подсчитали, какой потенциал был накоплен советской наукой. Так, по мнению директора Института инноваций Артёма Тарасова, если бы внедрили только изобретения, сделанные до 90-го года (ничего больше не разрабатывая), то Россия и вообще всё человечество могли бы благополучно развиваться ещё 100 лет. Недаром японцы в своё время собирались купить все  заявки на изобретения, зарегистрированные во ВНИИ Государственной патентной экспертизы. Но в Советском Союзе всё это оставалось на полках. Причина? Она была простой: наука в СССР существовала последние десятилетия ради самой науки. Люди защищали диссертации, чтобы повысить свою зарплату, получить престижную должность. А внедрением ее результатов практически никто не интересовался. Это не давало денег, нельзя было приватизировать собственные изобретения, и даже существовало юридическое право государства изъять у авторов любое изобретение в свою пользу, например, присвоив ему категорию «народнохозяйственное значение».

          Что произошло потом? После  91-го года 50% учёных уехали за рубеж. И многие  продолжают уезжать. Только за последние годы Россию покинули  более миллиона человек! Они увезли потрясающие вещи. Из оставшегося 50-процентного научного потенциала в России, по прикидкам того же А.Тарасова, 25% пошли торговать, чтобы выжить, а ещё 10 просто бросили занятие наукой, полностью отчаявшись из-за своей ненужности, их результаты украдены или устарели, они едва сводят концы с концами. Итого: от прежней науки и изобретательства у нас осталось 15%, не более. Поэтому и не хватает «яиц» для инновационных бизнес-инкубаторов России. А те «яйца», которые все же новаторами-энтузиастами «выведены в свет», не тиражируются промышленным бизнесом.

Возьмем для примера инновационный центр Сколково, который объявлен грандиозным инновационным бизнес-инкубатором. Есть плюсы и минусы в реализации данной идеи [5]. Плюс в том, что Сколково рассматривается руководством страны как некий инновационный бизнес-инкубатор, где будет иметь место выращивание для нашей страны инноваторов по направлениям целевой ориентации этого центра. Поработав 3-5 лет в атмосфере Сколково, они должны, по замыслу политиков, возвратиться в регионы с целью повышения там уровня инновационной деятельности. Однако необходимо понимать, что в регионах для применения полученных там навыков должны быть созданы соответствующие условия (научная, производственная база и инновационная атмосфера). Однако в условиях прошедшей деиндустриализации страны это пока проблематично, в том числе и в решении проблемы закрепления этих специалистов в стране и регионах. В данной связи можно обратить внимание на такой факт: воронежские ученые и изобретатели, получив в декабре 2010 года Зворыкинскую премию из рук Президента РФ, не приняли предложения стать резидентами центра Сколково, а пожелали уехать для дальнейшей работы в один из американских инновационных центров, где, видимо, есть условия продвижения их разработки до стадии тиражирования в промышленных масштабах. Деградация отечественной промышленной базы для обеспечения трансферта разработок, наверняка, стала одной из причин такого решения лауреатов зворыкинской премии.

Президент России Д.А.Медведев сообщил, что в центре Сколково появилось уже 300 резидентов, представляющих зарубежные фирмы. Почему же выстроилась такая очередь иностранных фирм-резидентов, чего  ожидают эти резиденты? Нетрудно догадаться. Они ожидают, что отечественные изобретатели и ученые в поисках достойного заработка понесут к ним те самые «яйца» для бизнес-инкубирования и выращивания на их основе новых производств прорывного характера, то есть бизнеса, товаров и услуг, на трансферте которых и будут зарабатывать эти фирмы.

Таким образом, в стратегической перспективе в случае собственного инновационного бездействия мы опять вынуждены будем ходить в подмастерьях, таскать «каштаны» дяде, который от их продажи будет богатеть и уходить от кризисов в своих странах. Не просматривается здесь, извините, в бесспорном виде стратегия на опережение. Опять будем «дышать в спину» лидерам. Безусловно, бессмысленно отрицать полезность привлечения в Россию продвинутых ученых и инновационных менеджеров других стран, это, возможно, дешевле для процесса формирования в стране интеллектуальной технической элиты. Однако это не исключает создание собственных точек роста на базе формирования необходимых условий для выращивания отечественных инноваторов, в том числе и прошедших стажировку в центре Сколково. Этот процесс необходимо стимулировать правовыми, экономическими и организационными методами. Проблема эта для России, увы, стара – еще со времен М.В.Ломоносова.

Потом, центр Сколково создается на «голом» месте. Там нет ни университетов, нет научных школ, нет сформировавшегося научного сообщества. Есть бизнес-школа. Однако это слабый инструмент для выращивания инновационных кадров.

Например, в Воронежском госуниверситете уже второй десяток лет работает бизнес-школа по Президентской программе подготовки руководящих кадров. Эффективность ее деятельности под вопросом. На одном из областных семинаров руководитель этой школы профессор В.Н.Эйнтингон не назвал ни одного случая назначения на руководящую должность в регионе выпускника этой бизнес-школы. И это при известном в стране университете, который ныне объявлен претендентом на статус национального. Инновационный центр в Сколково, по мнению зарубежных специалистов, пока лишен сегодня даже этого решающего козыря, необходимого для успеха, — научных умов, которые способны обеспечить прорыв, заявил Джек Барбанел из Strategic Investment Group, выступая на конференции Американской торговой палаты (АТП). Именно научный потенциал был фундаментом американских Кремниевой долины и Mассачусетского технологического университета (MТУ), говорит он: «Базовое условие успеха инновационного центра — лаборатория идей, которые потом можно конвертировать в доходы». В MТУ все идеи генерировал инженерный факультет, а не бизнес-школа, рассуждает Барбанел: «В Сколково находится школа MBA, но в мире нет ни одного примера центра инновационного прорыва, выросшего на почве MBA». Принцип Кремниевой долины также был другим, отмечает он: Стэнфордский университет (Калифорния) построил комплекс офисных зданий, которые сдавал в аренду высокотехнологичным компаниям. Вместе с правом на аренду они получили возможность напрямую общаться с исследователями, студентами и выпускниками Стэнфорда. Кремниевая долина начиналась с военного заказа объемом 0,5 млрд. долл. в год, что позволяло профинансировать учебные заведения, вспоминает основатель компании ABBYY Давид Ян.

4. Развитие собственного интеллектуального потенциала для обеспечения модернизации России

Опираясь на этот зарубежный опыт, в России логичнее использовать уже имеющуюся в стране научную базу, скажем, Зеленограда или Долгопрудного, других уже сформировавшихся в России научных центров, опирающиеся на университеты. Отсюда становится понятным, на чем базируются инновационные успехи развитых стран: там имеется, во-первых, устойчивая ориентация на высокие технологии, во-вторых, образование и наука не существует в отрыве от практики, бизнеса, а работают с ним в тесном контакте.

Все это позволяет придти к выводу, что для решения обозначенной здесь проблемы приемлема наряду с созданием новых центров типа Сколково и ориентация на накопленный в стране опыт, ориентированный на иную стратегию, которая, например, сегодня уже просматривается в деятельности Новосибирского Академгородка (там есть научная база для практического выращивания инноваторов).  Сегодня Новосибирский научный центр продает под своим брендом свою инновационную продукцию зарубежным и отечественным корпорациям и фирмам. В чем усматривается секрет? Секрет, по-видимому, в том, что система науки и инноваций в городке самоорганизовалась, как мы считаем, по трехслойному принципу: университет-наука-бизнес.

       Первый слой – Университет и другие учебные заведения Новосибирска, где сконцентрированы педагогические кадры и творческая молодежь. Второй слой – это уровень отечественных институтов Новосибирского академгородка. Здесь сложилась наибольшая концентрация научных институтов РАН разного профиля и ВЦ. Институты в целом в хорошей форме, они заполнены учеными, которые заняты серьезными крупными проектами.

В составе второго слоя научные подразделения иностранных компаний мирового значения, а также молодые, но уже влиятельные российские научно-внедренческие фирмы. Последние размещаются или на арендованных площадях или в собственных зданиях. Они укомплектованы в основном выпускниками Новосибирского государственного университета и совместителями из институтов РАН.

Третий слой – предприятия бизнеса (дислоцированные не только в этом регионе), осуществляющие трансферт технологий и инновационных продуктов. Они выступают постановщиками задач и заказчиками найденных решений, имеющихся у них проблем. Иначе говоря, там имеется должная индустриальная база, без которой инновационный бизнес был бы безрезультатен. В этом состоит основная опасность некомплексного развития инновационного бизнеса в нашей стране, если цепочка образование-наука-бизнес существовать не будет. Все это указывает на то, что эффективность исследованиям и устойчивость развития научного процесса обеспечивает относительно свободное перемещение людей и идей между названными тремя слоями. Как отмечают специалисты, было бы упрощением считать, что академический слой отвечает за фундаментальную науку и индексы цитирования, в то время как прикладная наука ориентирована только на генерацию патентов и передачу разработок в промышленность. Если бы это было так, то организации просто сосуществовали каким-то образом на одной территории, не находя общего языка, и этого примечательного эффекта взаимодействия трех типов организаций и «синергетического» усиления их потенциалов не возникло бы.

Лишь при реализации такого подхода есть надежда, что недалеко время, когда российские ученые не по происхождению, а живущие и работающие в России, будут получать нобелевские премии. Развивая на принципе трехслойности инновационные центры, мы из покупателей инновационной продукции можем постепенно превратиться в ее поставщиков.

Россия в 2009 году благодаря принятию Федерального закона 217-ФЗ, предусматривающего создание малых инновационных предприятий при вузах и других бюджетных организациях, по сути, вернулась к утраченному опыту активизации творческой молодежи в инновационной сфере, правда, не создав условий и достаточных стимулов для массового применения этого Закона на практике (его положения входят в противоречие с другими законодательными актами). Полагаю, что возрождение в стране массового технического творчества требует реанимации производственной базы страны на основе ее глубокой модернизации. Понимание политиками неизбежности такого движения, полагаю, не за горами.

Сегодня страны добиваются лидерства по качеству жизни граждан и конкурентоспособности своих экономик  благодаря масштабной реализации достижений человеческого познания. Цивилизованный мир индустриального общества под влиянием научной мысли и изобретательских озарений медленно и без великих потрясений идет по пути научно-технического прогресса, постоянно, шаг за шагом наращивая качество жизни людей, обеспечивая устойчивое развитие своих стран. Главным же фактором устойчивого развития в ХХI веке является ориентация на разработку и применение высоких технологий. Сегодня высокие технологии в мире являются фактором обеспечения стратегических конкурентных преимуществ.

Отставание в реализации высоких технологий в производстве, организации, управлении, образовании, праве, устройстве жизни является тормозом развития экономики России. Попытки преодолеть системный инновационный кризис в российском обществе популистскими мерами не приводят к ожидаемому результату. Нужен системный, комплексный подход, направленный, прежде всего, на создание такой культурной и деловой среды, в которой конструктивное отношение к новой идее, нововведению, проведению на их основе модернизаций было бы не только потребностью каждого гражданина, но и одной из наиболее значимых ценностей. Невозможно преодоление имеющегося  системного технологического отставания при недостаточном развитии в России высокотехнологичных отраслей и автономности развития науки и образования, в отрыве от практики, отягчающим обстоятельством которой является деиндустриализация экономики.

Нынешняя «клоунада» правящего большинства по проблеме модернизации не только комична, но и грозит потерей национальной безопасности страны. Это большинство, вероятно, находится под впечатлением фразы, брошенной Егором Гайдаром в 90-е годы: «Зачем нам текстильная отрасль — мы все купим за границей». Результат этой логики — процесс ускоренной деиндустриализации, технологическая деградация, зависимость от импорта и сырьевая экономика России. Следуя этому завету, мы перестали производить многое и натолкнулись на новые проблемы: скажем, нельзя купить обычное эмалированное ведро (закрыли заводики) или в стране нет элементарных комплектующих для использования в космических программах.

Кризис, однако, как показали последние политические события, оказал на нас отрезвляющее воздействие. Впервые в России почувствовали, насколько опасно полагаться на свертывание своего производства, на торговлю отечественным эксклюзивом – газом, нефтью, металлами, а также  ставить судьбу страны в зависимость от мировых рыночных цен на углеводороды. Ориентация на природную ренту привела к тому, что из 75 млн. человек трудоспособного населения страны только 17 млн. работают в реальном сырьевом секторе, то есть создают товар, который можно продать на рынке. Остальные, по сути, живут за счет заработанного этим сырьевым реальным сектором, трудясь в так называемой бюджетной, а также неформальной, «серой» экономике.

Совершенно очевидно, что стране нужна неомодернизация, причем не как абстрактная национальная идея, а как очень конкретная экономическая политика и не только конструктивного (прорывного) типа. Да, в конкурентной борьбе выигрывает атакующий новыми идеями. Обороняющийся от прогресса в стратегической перспективе проигрывает [6]. Однако революционный путь развития не исключает необходимости эволюционного, да и просто освоения прогрессивного опыта на базе догоняющего развития. Кризис и деградация возникают в результате либо застоя, либо инерции делового мышления по поводу модернизации производственных активов и приведения их в соответствие с новым технологическим укладом, представляющим собой комплекс освоенных прорывных революционных инноваций (изобретений), обеспечивающих количественный и качественный скачок в развитии производительных сил человеческого общества.

При этом важно понимать, что экономический кризис неизбежен при смене технологического уклада. Происходящая при этом замена производственных активов приводит к разрушению неконкурентоспособных производств, основанных на технологиях уходящего технологического уклада, что сопровождается ликвидацией рабочих мест, падением доходов и покупательной способности граждан. Самым тяжелым для экономики страны и населения является этап выхода из сложившегося экономического кризиса. Ибо новый технологический уклад на начальном этапе своего развития не создает достаточного количества рабочих место не только в производстве, но и в сфере обслуживания. Лишь массовый поток товаров и услуг, основанных на технологиях нового технологического уклада, обеспечивает выход из экономического кризиса. Решение возникающих при этом в обществе проблем может сопровождаться революциями, войнами, что мы и наблюдаем сегодня.

5. Консерватизм не способствует прогрессу в модернизации экономики России

          В  силу проявлений консерватизма в стимулировании новаторства Россия в своем развитии непозволительно для великой державы задержалась на эксплуатации технологий четвертого технологического уклада, основанного на энергетике нефтепродуктов. На нем в свое время базировалась затянувшаяся индустриализация нашей страны: большая металлургия, тракторостроение, большая химия. В мире же активизировались процессы поворота к освоению технологий нового уклада, в основе которого электроника, Интернет, современные средства коммуникации, то есть электронная индустриализация. Мы своевременно не осуществили поворот к освоению этого технологического уклада и остались, по сути, на задворках научно-технического прогресса. Мы практически ничего не продаем из этого ряда.

Это отставание не означает, что изобретатели и ученые России в отличие от словесной трескотни политиков не работали и не работают над технологиями этого и очередного шестого уклада (нанотехнологии), а то и следующих технологических укладов, правда, пока во многих случаях без должной поддержки государства и бизнеса. Например, в Институте инноваций, возглавляемом первым советским миллионером, ныне известным представителем инновационного бизнеса А.Тарасовым, успешно проходит испытания нанотехнология омолаживания человека и животных, позволяющая на основе расшифровки жизненного кода, которому подчиняются растения, микроорганизмы и другие биологические организмы, ликвидировать такие заболевания, как рак и другие хронические заболевания [7]. Известен, например, метод омолаживания человека посредством ввода стволовых клеток. Этот метод позволяет продлить жизнь максимум на 5-7 лет. Как сообщает А.Тарасов, новая прорывная технология, отработка которой идет уже более 10 лет, позволяет продлить жизнь до 200-300 лет. И это, возможно, не декларация, ибо результаты уже апробированы на животных и людях, больных раком. Людям на годы продлевается жизнь. Мыши, живущие два с половиной года, дотягивают у изобретателей этой технологии до восьми лет, то есть продолжительность их жизни увеличивается более, чем втрое.

Зачатки новых, последующих технологических укладов уже можно обнаружить в деятельности отечественных инноваторов, идущих впереди планеты всей. Уже появились изобретения, основанные на явлениях трансмутационной физики (возможно, эти технологии лягут в основу седьмого или восьмого технологических укладов). Можно, конечно, не обращать внимания на подобные работы, а то и не признавать их в качестве прогрессивных, считать ерундой и лженаукой, как мы делали в свое время с идеями кибернетики и генетики. Но, может, наших консерваторов (извините, стражей классики, действующих стандартов в мышлении и деятельности) насторожит такой стандартный для конкурентной борьбы прием: по поводу созданной и не поддерживаемой пока в России трансмутационной физики как научного направления есть секретный доклад Министерства обороны США, датированный ноябрем 2009 года. Там говорится, что в разных странах зафиксированы случаи, когда атом одного вещества переходит в атом другого вещества. При этом высвобождается масса фактически бесплатной энергии. И этот факт способен сделать переворот в окружающем нас мире. В упомянутом докладе говориться, что это сенсация будущего технологического уклада [7].

И это уже не только слова. Отечественными изобретателями в неимоверно трудных условиях, без поддержки государства разрабатываются прорывные технологии, основанные на этом явлении. Понятно, что в результате применения этой технологии может остаться за бортом энергетика, основанная на невозобновляемых ресурсах (нефть, газ). Очевидно, что газопромышленники не будут в восторге от подобных идей изобретателей до исчерпания залежей газа и нефти, не будут приветствовать перспективу потери нынешних доходов и необходимость переквалификации. Для России возникает опасность ликвидации основного источника доходов бюджета и бизнеса: продажи газа и нефти. Так что несвоевременная реакция на новые знания могут дорого стоить стране уже в ближайшем будущем.

Обороняющийся от прогресса в стратегической перспективе всегда проигрывает. Выигрывает здесь атакующий. Новая энергетика, судя по всему, не потребует строительства массы котельных и трубопроводов для отопления домов, индустриальных и сельскохозяйственных объектов. Для мировой же экономики это выход из энергетического тупика и условие поддержания конкурентоспособности (потому и засекречивают зарубежные конкуренты развитие этого направления), а значит, будущих заработков на опережении конкурентов. Отпадет необходимость в строительстве новых гидроэлектростанций и многого другого, что ныне составляет основу энергетики нашей страны. Например, идею, основанную на применении активизированного мазута, поддержали в ОАО «РЖД». Здесь проводится эксперимент на тепловозах с добавлением активизированного дизеля. Экономия в день стабильно составляет 10%. А что такое 10% для РЖД? Это позволит РЖД ежегодно экономить 1,5 миллионов долларов США [3]. Почему бы государству не активизировать инвестирование в фундаментальное и прикладное развитие обнаруженного нового направления развития энергетики?

       Есть и другие изобретения прорывного характера, которые пока ещё не дошли до своего главного пользователя – народа.  Например, фантастическое крыло [3]. У нас в стране есть такое изобретение. Есть готовые   образцы, способные поднять вес в 10 кг. Немного не хватает средств, чтобы закончить аппарат с грузоподъёмностью в 250 кг. Используя эту новую концепцию, можно изготовить летательный аппарат, поднимающий в воздух 100 тонн. Это же решение российской транспортной проблемы! Он будет  летать над тайгой и тундрой со скоростью 300 км в час. Вертикальный взлёт и посадка не требуют аэродромов. У аппарата нет винтов. Недавно  государство выделило 20 трлн. рублей  на реконструкцию дорог в стране. По оценкам авторов, нужна одна сотая из этой суммы, чтобы запустить производство таких  летательных аппаратов. Проверено и доказано, что грузоподъёмность, например, у такого беспилотника в 12 раз выше, чем у вертолёта. Вертолёт на одну лошадиную силу мотора поднимает 4 кг веса, а экспериментальный макет – 80 кг!

          В основе этого изобретения инновационный движитель. Вдоль всего корпуса размещаются пластинки, как маленькие подвижные крылышки насекомого, управляемые компьютерной системой. Они подкачивают воздух, создавая подъёмную силу в конструкции и двигая аппарат вперёд. Маневренность – сумасшедшая. Концепция этого аппарата дошла до США. Очень сильно заинтересовались  этим российским изобретением в агентстве DARPA. Мы не хотим продавать эту технологию, говорит А.Тарасов, пока нас окончательно не задавят или не вынудят увезти её на Запад. Сами они там не могут сделать ничего подобного. И что интересно: в основе изобретения лежит статья Жуковского, по-моему, от 1869 года – забытая и неиспользуемая авиаторами более ста лет!

          Эти и другие изобретения прорывного характера способны вернуть России потерянное былое величие и решить многие  экономические проблемы, в том числе сделать ее экономику конкурентоспособной. Но нет сегодня в России такого места, куда может прийти человек со своим изобретением. Обычно существующие инновационные фонды бедствуют. Некоторые накопили по 10–20 тыс. патентов, но, дай бог, если им удаётся продать или внедрить хоть один!  Но в России за все эти постперестроечные годы так и не была создана система, которая бы позволила эффективно использовать интеллектуальную собственность. Обращает внимание на себя следующий факт. В 2000 году государство выделило 17 миллиардов рублей на научные исследования и разработки. В 2010 – 250 миллиардов. Прогресс огромный. Но сколько патентов было получено за эти деньги? В 2000 – 15800 патентов. В 2010  – смех! – 16200! В 15 раз увеличено финансирование, и рост на выходе на десятые доли процента. В это время американцы имеют в год 450 тысяч патентов. Японцы – 350 тысяч. Китай – 300 тысяч. Это и наводит на мысль о дефиците «яиц» для российских бизнес-инкубаторов [3].

          Российский учёный с мировым именем Пётр Капица как-то заметил: «Затраты на всю советскую науку окупил один Лев Ландау. Но он бы не появился, если бы не было соответствующей среды». А сегодня такой среды в России нет. Вывод? Время Ландау прошло? Власти молчат. Изобретения утекают за границу. Подобное отношение к использованию интеллектуального потенциала и создает отставание России от развитых стран в производительности труда, продуктивности и эффективности. Например, по производительности труда Россия отстает от США в 4 раза. Средний возраст производственного оборудования в промышленности России составляет порядка 20 лет, в то время как в США аналогичный показатель составляет 7 лет. При таком уровне дифференциации вряд ли можно рассчитывать на высокие экономические результаты и быть конкурентоспособным. Скорее всего, выявленное отставание России от развитых стран будет довольно долгим, однако при этом большое значение имеет масштаб отставания, т.е. длинная или короткая дистанция отделяет Россию от стран-лидеров.

6. Некоторые итоги

Модернизация – ключевой инструмент преодоления экономического кризиса, неизбежно возникающего при смене технологического уклада. Выход из кризиса наступает по мере осовременивания технологий, замены устаревших производственных активов, и требует  консолидации усилий всего общества в использовании интеллектуального потенциала нации, веры и опоры на собственные силы. Понятно желание политиков преодолеть кризис революционным прыжком и показать миру, на что способна российская цивилизация. Но чудес не бывает. Надо реально оценить состояние и готовность нации к решению поставленной задачи.

Технологическое отставание и деградация интеллектуального ресурса России в научно-технической, образовательной и инновационной сферах сложилось не одномоментно, а накапливалось годами. В последнее время в России преобладает увлечение развитием шоу-бизнеса. Там уже дуреют от денег, выступая порой посмешищем для всего мира. Судя по тому, что новые песни народ не поет, этот бизнес не служит консолидации народа в решении ни экономических, ни нравственных проблем. Гораздо актуальнее консолидация на другой интеллектуальной основе. Нужны изобретения, причем разные: эволюционные и революционные, просто рационализаторские предложения, навеянные мировой практикой, то есть те «яйца», которые необходимо «высиживать», и скрупулезно выращивать «птенцов» для модернизации. Полагаю, что массовость – условие органичного типа модернизации, который сейчас только и возможен при текущем состоянии нашего российского общества. Это надо делать? На то есть наш собственный и мировой опыт. Значит, нашим политикам и прочим лидерам нужно научиться говорить не только правильные слова, но и воплощать эти здравые мысли в практическую жизнь. Иначе рецессии не избежать.

Литература

1. Белоусов В.И. Движущие силы и инструменты развития. Монография. Издательство: Lambert Academic Publishing  (Германия), 2011.

2. Балацкий Е.В. Инвестиционная активность регионов: взгляд изнутри// Интернет журнал «Капитал страны», 10.11.2009.

3. Попова Н. Президентом страны должен быть «технарь»// Аргументы недели, 2011, 14 декабря.

4. Сухарев О., Нешитой А. Интеллектуальный потенциал и его неоиндустриальное воспроизводство// Экономист, 2011, №10.

5. Белоусов В.И. Для модернизации России Сколково недостаточно// Территории и планировапие, 2011, №2.

6. Фостер Р. Обновление производства: атакующие выигрывают. М.: Прогресс,1987.

7. Тарасов А. Разговор с Президентом, который, увы, не состоялся// Аргументы недели, №42, 28 октября 2010.