Коррупция как проблема государственного устройства

Евгений Примаков, Академик, член Президиума РАН

Сращивание государственных служащих с бизнесом происходит на всех уровнях и в различных формах. В экономике такое сращивание наносит удар по конкуренции, которая помимо всего прочего призвана при рыночном развитии стать двигателем технико-технологического прогресса. Для борьбы с коррупцией принимаются меры, однако они не всегда адекватны, чувствуется также отсутствие их комплексного характера.

Противодействие сращиванию госслужащих с коммерческой деятельностью должно осуществляться в двух направлениях. Первое, в максимальной степени освободить и бизнес, и население от участия госслужащих в решении их проблем. Второе направление - ужесточить контроль с целью максимально усложнить для государственных служащих всех рангов обогащение за счет коммерческой деятельности.

Вопрос о государственном участии в экономике стоит остро на всем протяжении существования современной России. Можно констатировать что, в принципе, удалось потеснить те силы, которые считали, что государство должно заниматься макроэкономическим регулированием. Но принадлежность к лагерю государственников в нынешних условиях отнюдь не определяется таким критерием как требование всеобъемлющего участия государства в экономической области. С 91-го года в России происходит перманентная административная реформа. Между тем при проведении административной реформы не сфокусировано внимание на ее идеологии. Она заключается в том, чтобы избавить государство от излишних функций в ходе административной реформы. В условиях рыночной экономики некоторые из этих функций вообще не нужны. Другие функции могут быть переданы с государственного на общественный уровень. На одном из этапов подготовки административной реформы в 2004 году мы этим и занимались.  Провели инвентаризацию 4 из 5 тысяч государственных функций, и пришли к выводу, что примерно 1700 из них либо избыточны, либо дублируются. Меры против сращивания не нанесут ущерба экономики и не обернутся потерями для граждан. Конечно, внедрение тендера на госзакупке абсолютно правильное направление.

Кирилл Кабанов, Председатель Национального антикоррупционного комитета

Есть проблема в постановке диагноза. Мы не расцениваем коррупцию как самый высокодоходный, высокоорганизованный бизнес в России. Мы не расцениваем ее как часть идеологии, а на сегодня это часть идеологии молодежи, которая пытается попасть на государственную службу. Это часть идеологии бизнеса, который пытается выжить.

Общество боится, потому что наша бюрократия имеет специфику силовой бюрократии. По нашим оценкам избыточных функций на сегодняшний момент 1760 - они растут, потому что это бизнес. Это возможность устроить своих близких, нанять их на хлебные места. Мы совершенно не оцениваем бюджет, а ведь в бюджете закладывается порядка 40% откатов как минимум.

Мы ввели понятие «конфликт интересов». Оно введено как определение коррупции. Но механизм конфликта интересов, как по нему вести разбирательство - он не работает. А это крайне важный механизм на сегодняшний момент.

Мы говорили, что нам нужно систематизировать коррупционные практики, потому что как бизнес они системны. Они имеют, в том числе и вкрапленные функции государства. Все эти предложения не реализованы, почему? Потому что коррупционная система имеет больше лоббистских возможностей, чем бизнес и общество, тем более общество, которое достаточно инфантильно относится к этой проблеме, не понимая всей угрозы, исходящей от нее.

Владимир Жириновский, политический деятель, заместитель Председателя Государственной думы

Если конкретно: город Москва, тендер выигрывает фирма, которая дала минимальный срок и минимальные деньги, отлично? А что потом? А потом дополнительное соглашение. И сразу все идет вверх, и сроки уходят далеко. По закону при проверке все отлично - тендер выиграла фирма, которая дала наилучшие условия. Как это остановить? Никаких дополнительных соглашений, все прозрачно, чтобы мы все видели, что эта фирма действительно выиграла. Или объявите подряд на строительство: приедут в Москву ростовские рабочие. Это дешевле и приедут только русские рабочие, не надо никаких иностранцев. Нет, обязательно выдвинут две-три нужные строительные фирмы. Отсюда высокие цены. То есть мы все страдаем от коррупции, которая нам мешает. Поэтому прозрачность и контрольные функции оппозиции - Счетная палата, Министерство финансов, прокурор - все это должно быть в руках оппозиции. Я это не выдумываю, так за рубежом. Только оппозиция будет честно следить, потому что сами правящие структуры не будут пилить сук, на котором сидят и плевать в колодец, из которого пьют. Откуда пошла коррупция? Сколько я не слышал выступлений за двадцать лет, никто не хочет сказать - откуда.

Началось все со Средней Азии, там это в порядке вещей - люди встретились, обязателен подарок. Бакшиш это не взятка, это подарок. Ты пришел и это уважение к тому, к кому ты пришел. Это веками складывалось. Русский человек там живет, приезжает в Москву и тоже самое делает здесь. Он же не понимает, что так можно поступать только в Ташкенте, Самарканде, Бухаре.

Самая страшная сегодня коррупция - губернатор подкармливает моего руководителя. Я звоню и с ним ругаюсь. Он у меня получает зарплату, чтобы работать, а у губернатора, чтобы не работать. В результате он ничего не делает. Я не знаю, что он не работает, а губернатор и платит, чтобы он не работал. Но это ладно губернатор. При Ельцине в администрации президента тоже самое делали. Платили приличные деньги руководителю орг. отдела моему, чтобы он тормозил развитие партии. Я это узнаю лет через десять. Вот вам честность, демократы пришли, коммунисты взяточники...

Георгий Сатаров, Президент Фонда прикладных политических исследований «Информатика для демократии»

Проблема очень сложна и по происхождению, и по существу, и по решениям. Говорят, когда Бог хочет покарать, он лишает разума. Неверно, когда он хочет покарать, он говорит - есть простое решение. В чем же проблема? Коррупция не есть проблема сама по себе, говорят мудрые ученые. Это некий феномен. Коррупция всегда свидетельство некой неэффективности институтов, неэффективности экономики, неэффективности социальных отношений и так далее. Но когда эта коррупция становится большой, то она сама порождает новые проблемы, новые неэффективности, а эти новые проблемы и новые неэффективности порождают новую коррупцию и так далее. Это называется генератор с положительной обратной связью. Если нету постоянного, серьезного противодействия коррупции, то одновременно растет и неэффективность и коррупция. И думать, что это может рассосаться, как ложная беременность, ошибка.

Если посчитать все на коррупционный круг, то 70% стоимости сегодняшнего жилья это чистая коррупция. А ведь мы покупаем не только жилье, мы ежедневно покупаем продукты, время от времени покупаем одежду, мы покупаем машины и так далее. И любая бабушка, которая приходит в магазин и покупает хлеб, она одновременно оплачивает те взятки, которые платили до нее производители, перевозчики, те, кто торговал и так далее. Есть такое экономическое понятие инфляция издержек. Они макроэкономическими методами не уничтожаемы. У нас коррупционная инфляция, потому что у нас основные издержки растущие.

Риск наказания за коррупцию, т.е. если взять, то легко посчитать, причем консервативно, по минимуму, общее число за год коррупционных сделок и посчитать сколько приговоров. Так вот, шанс быть наказанным составляет 0,00075%. Это практически нулевой риск.

Коррупцию ограничить можно. Восточные страны это показывают: Малайзия, я уже не говорю по Сингапур, Малая Азия, Филиппины - они продвинулись очень серьезно. Когда мы думаем что делать, мы, как правило, сводим все к совершенствованию законов. Бесполезно. Потому что есть разрыв между законами и их исполнением. Потому что наша жизнь регулируется неформальными практиками, неформальными отношениями и так далее.