Инструменты амортизационной политики в системе регулирования инноваций

И в научной литературе, и в средствах массовой информации постоянно подчеркивается особенность нынешнего этапа развития мирового хозяйства, заключающаяся в формировании «новой экономики», основанной на постоянном генерировании продуктовых, технологических и организационных инноваций. Россия не может устраниться от этой гонки, однако уже сейчас ясно следующее: если ситуация в инновационной сфере страны радикально не изменится, то у нее нет практически никаких шансов занять достойное место в системе мирохозяйственных связей. Основная проблема заключается в сильно устаревшем производственном оборудовании отечественного промышленного комплекса и отсутствии у российского предпринимателя серьезной мотивации во внедрении инноваций.

Одним из традиционных способов ускорения процесса обновления производственно-технологической базы является государственная политика амортизации основных средств. В основном она принимает форму разнообразных амортизационных льгот, которые способствуют ускоренному возврату средств, вложенных в основной капитал. В России этот инструмент применяется, однако здесь по-прежнему имеется множество институциональных и идеологических пробелов. Для нашего исследования принципиальное значение имеют следующие четыре вопроса.

Первый: насколько сильно нуждаются российские промышленные предприятия в амортизационных льготах? Второй: является ли политика амортизационных льгот по-настоящему сильнодействующим средством? Третий: нужны радикальные сдвиги в сегодняшней амортизационной политике российских властей или нет? Четвертый: как повысить действенность и результативность государственной политики амортизационных льгот?

Ниже мы последовательно разберемся со всеми четырьмя поставленными вопросами.

1. Состояние промышленного комплекса России: инвестиционный и инновационный аспекты

Некоторые факты говорят о том, что амортизационные инструменты никак не могут считаться значимым фактором успеха компании. Так, по данным опроса, проведенного в США, такой фактор в работе компаний, как выбор оптимальной кредитной и финансовой политики, включающий амортизационную политику, стоит на последнем месте среди 10 факторов повышения конкурентоспособности¹. Однако учет специфики российской экономики современного периода предполагает корректировку подобных результатов. «Второстепенность» амортизационного механизма имеет место только для относительно благополучных стран с устоявшейся институциональной средой ведения бизнеса. Для развивающихся экономик и формирующихся рынков роль данного фактора резко возрастает. Усиливается стимулирующий эффект амортизационных льгот и в периоды инновационных и инвестиционных кризисов, когда чувствительность производителя и инвестора на любые послабления в отношении условий ведения бизнеса существенно возрастает.

Как же с этой точки зрения обстоит дело в России?

При раскрытии данного вопроса будем отталкиваться от того факта, что в настоящее время ситуация с основным капиталом в России является мягко говоря неудовлетворительной. Как следствие сложившегося положения дел – невозможность страны осуществлять полноценное инвестирование прогрессивных инновационных проектов. О технологических проблемах российской экономики и, прежде всего, ее технологического авангарда – промышленности – говорят многие факты. В частности, катастрофически снижается доля «молодого» оборудования. Если в 70-е «застойные» годы его удельный вес составлял более 40%, то в 2002 г. он снизился в 6 раз (табл.1). Доля оборудования в возрасте 16 лет и более за указанный период возросла почти в 4,5 раза и достигает 2/3 наличного технологического парка отечественной промышленности; доля откровенного «производственного хлама» в возрасте более 20 лет увеличилась в 5,4 раза и превышает 2/5 всех средств труда (табл.1). В результате такой реструктуризации основного капитала отрасли средний возраст ее оборудования увеличился в 2,4 раза и составляет величину, характерную для «металлолома». Совершенно очевидно, что такие технологические характеристики основных фондов промышленности отрицают не только построение нормального инновационного сектора экономики, но и высокие темпы экономического роста даже на традиционных товарных рынках.

Приведенные данные можно дополнить. Так, износ основных фондов промышленности с 1998 по 2002 г. изменился с 53,5 до 51,0%; коэффициент обновления фондов за это же время изменился с 1,1 до 1,6%². Даже в космическом машиностроении – самой передовой отрасли России – доля оборудования, возраст которого больше 10 лет, составляет 20%. И это еще хорошо, так как 10 лет назад она составляла 44%. Средний возраст научного оборудования в России больше 11 лет при ее пороговом значении в 7 лет³. Для сравнения: в развитых странах и странах ОЭСР он составляет 5-6 лет. Не лучше обстоит дело и с другими инновационными характеристиками. Так, доля передовых производственных технологий, использующихся менее 3 лет, в общей массе передовых производственных технологий в России составляет 30,7%, в то время как ее пороговое значение равно примерно 65%. В Австралии этот показатель достигает 83,0%, а в Австрии – 87,0%. Удельный вес затрат на инновации в объеме промышленной продукции в России составляет 1,06% при пороговом значении в 2,5% и шведском «стандарте» в 7,08%⁴.

Сложившаяся ситуация с технологическим оснащением российской промышленности привела к поистине удручающим последствиям. В табл.2 приведены данные о производительности труда в некоторых странах мира. Несложно видеть, что по данному показателю, характеризующему достигнутый технологический уровень страны, Россия в 3-5 раз отстает от развитых стран мира. Однако наибольшие опасения вызывает тот факт, что сейчас уже имеет место серьезное отставание России от развивающихся стран (Турция), стран бывшего социалистического блока (Польша) и стран-бывших республик Советского Союза (Литва). Данные факты позволяют говорить о том, что Россия стоит накануне технологической катастрофы. Если не осуществить масштабный рывок в обновлении производственных технологий, то экономическое благополучие страны может быть поставлено под сомнение уже в ближайшие годы.

В данном случае речь идет фактически о том, что Россия постепенно теряет потенциал экономического роста. Рассмотрим этот вопрос подробнее в терминах производительности труда.

Будем исходить из того, что объем производства определяется уровнем производительности труда и численностью занятых: X=PL, где X – объем выпускаемой продукции; L – численность занятых; P – производительность труда. При постоянной производительности прирост выпуска будет определяться приростом занятых: ΔX = PΔL. Последний в свою очередь зависит от объема финансовых средств, пускаемых на прирост занятых ΔK, то есть ΔX = PΔL = (P/W)ΔK, где W – средняя заработная плата работников. Учитывая, что объем финансовых средств, пускаемых на расширение производства, зависит от массы получаемой предприятием прибыли π и склонностью предприятия к расширению производства m (то есть долей реинвестируемой прибыли), можно записать: ΔX = (P/W)mπ. Введя в рассмотрение показатели нормы прибыли α=π/X и темп прироста производства (выпуска) γ = ΔX/X, окончательному выражению можно придать следующий компактный вид:

Выведенная формула (1) может восприниматься в качестве простейшей модели экономического роста. Несмотря на свою простоту, она является довольно интересной и содержательной. Из нее в частности вытекает, что темпы роста производства зависят от трех групп факторов: прибыльности производства (α); склонности к инвестированию и расширению производства (m); соотношения производительности труда и зарплаты (P/W). Последний фактор для нас представляет особый интерес, в связи с чем рассмотрим его более предметно на цифровом материале.

Наиболее плодотворной модель роста (1) становится при сопоставлении результатов производственной деятельности отечественных промышленных предприятий без участия иностранного капитала и промышленных предприятий с участием иностранного капитала. Методология сравнения достаточно проста: следует сравнить три группы факторов экономического роста, фигурирующие в модели (1), для двух секторов российской экономики – отечественного (предприятия без участия иностранного капитала) и иностранного (предприятия с участием иностранного капитала). Разумеется, названия секторов выбраны условно, но они позволяют достаточно выпукло отразить существующие тенденции в российской экономике.

В отношении первых двух факторов все довольно ясно. Норма прибыли у предприятий с участием иностранного капитала, как правило, выше, чем у отечественных предприятий. Это связано как с технологическими и организационными преимуществами иностранного сектора, так и с некоторыми льготами, которыми иногда пользуются иностранные инвесторы. Склонность к реинвестированию прибыли в расширение производства в иностранном секторе, как правило, тоже выше, что является прямым следствие высокой нормы прибыли и целесообразностью расширения источника получения столь высоких доходов. Кроме того, предприятиям с участием иностранного капитала приходится постоянно поддерживать и расширять свое присутствие на «чужой» территории. В противном случае они могут потерять выгодный зарубежный рынок производства и сбыта.

Таким образом, по двум группам факторов иностранный сектор имеет вполне определенное преимущество по сравнению с отечественным сектором, что дает ему преимущества в темпах роста. Несколько сложнее дело обстоит с третьим фактором – P/W. Если данное соотношение больше единицы, то оно выступает в качестве некоего мультипликатора, характеризующего эффект ускорения экономического роста; в противном случае оно выступает в качестве коэффициента торможения роста. В традиционной экономической теории режим развития предприятия и экономики P/W<1 соответствует «схлопыванию» производства и проеданию произведенной стоимости (работникам выплачивается больше, чем они произвели); альтернативный режим P/W>1 соответствует нормальному развитию. Исходя из сказанного, индекс P/W будем называть финансово-технологическим потенциалом роста.

То, что иностранный сектор превосходит отечественный сектор как по уровню заработной платы, так и по уровню производительности труда является общеизвестным фактом⁵. Однако соотношение этих величин совершенно неочевидно и нуждается в проверке. Проведенные расчеты показывают, что уровень заработной платы в иностранном секторе российской промышленности в 2002 г. был на 13% выше, чем в отечественном секторе и тем самым иностранные и совместные предприятия выступают в качестве центра притяжения рабочей силы (табл.3). Однако несложно видеть, что указанное преимущество было довольно скромным. Между тем преимущество иностранного сектора в производительности труда было действительно впечатляющим – 82%. Таким образом, финансово-технологический потенциал роста иностранного сектора промышленности оказался намного больше, чем у чисто российских промышленных предприятий.

Установленный факт лишний раз свидетельствует о том, что технологическое обеспечение российских предприятий неудовлетворительно и намного уступает иностранным и совместным предприятиям, действующим на территории России в той же самой экономической среде. Проведенное сравнение показывает, что за счет более хорошего технологического оснащения иностранные и совместные предприятия российской промышленности обладают потенциалом роста, по крайней мере, двое превосходящим потенциал роста отечественных предприятий.

Выявленная закономерность является довольно универсальной и устойчивой, так как подтверждается и более ранними данными о функционировании двух секторов не только в промышленном секторе, но и во всей российской экономике⁶.

Таким образом, сложившаяся в российской промышленности ситуация приводит к беспрецедентному росту спроса на производственное оборудование, особенно инновационного типа. По имеющимся сведениям в настоящее время в России намечается определенный подъем инновационной активности. Если в 1998 г. лишь 5% опрошенных предприятий заявляли о том, что они будут заниматься инновационными технологиями, то в 2002 г. – 17%. Однако (что чрезвычайно важно!) это в основном покупка нового оборудования, а не создание нового продукта⁷. В структуре инновационной деятельности предприятий наибольшую долю – 61% всех инновационно-активных предприятий – занимает процесс приобретения новых основных фондов. Из 107 инновационных проектов, представленных на Второй московской венчурной ярмарке в феврале 2002 г., более чем для половины проектов требуется закупка оборудования и создание нового производства⁸. Эксперты считают, что такая структура инноваций в России будет сохраняться еще долго. Данные выборочного обследования ЦИСН показывают, что в стране доминирует стратегия копирования достижений конкурента, то есть стратегия имитационного развития⁹. Тем самым речь идет фактически о том, что российская промышленность сейчас находится не на стадии освоения продуктовых инноваций, а на стадии освоения инноваций технологических. Пока эта фаза экономического цикла не будет пройдена, переход к продуктовым инновациям вряд ли состоится.

Имеющиеся результаты прогнозно-аналитических расчетов на базе межотраслевых моделей подтверждают тезис о том, что рост ВВП России возможен только за счет опережающего роста производства в фондосоздающих отраслях. Так, для роста ВВП в 2 раза объем производства машиностроения должен возрасти в 3,4 раза. Одновременно с этим исследователи подчеркивают, что такой прирост без помощи бюджета обеспечить практически невозможно. В то же время прогнозные расчеты показывают, что расходы расширенного бюджета на финансирование инвестиций в основной капитал могут быть увеличены с 6 до 9% без опасности его разбалансирования¹⁰.

Таким образом, отечественная промышленность стоит на пороге масштабного обновления производственных технологий и для обеспечения подобного прорыва должны быть задействованы все инструменты государственного регулирования. Не последнее место в этом процессе должны занять и разнообразные механизмы амортизационных льгот.

2. Значение политики амортизационных льгот для инновационного сектора промышленности

Необходимость введения амортизационных льгот в промышленном секторе российской экономики диктуется, прежде всего, острой потребностью в сокращении сроков окупаемости инвестиционных проектов. Логика здесь проста: без быстрого возврата средств, вложенных в современное производственное оборудование, добиться заметного сокращения сроков окупаемости проектов нельзя. В свою очередь быстрый возврат средств, вложенных в оборудование, обеспечивается высокими нормами амортизации.

Надо сказать, что данная проблема стоит достаточно остро. Достаточно указать, что многие западные инвестиционные фонды предъявляют довольно жесткие требования к инвестиционным проектам. Одним из таких требований является финансовая состоятельность проекта, подтвержденная соответствующими исследованиями. Причем внутренняя норма доходности IRR должна быть не менее 25%, а срок окупаемости – не больше 3-5 лет¹¹.

В настоящее время российская практика инновационного инвестирования постепенно подстраивается под эти стандарты. Например, отечественный холдинг «Омский бекон», который считается одной их преуспевающих структур пищевой промышленности, работает в направлении модернизации производства, генетики и кормопроизводства. Но он принципиально не имеет дела с проектами, срок окупаемости которых не укладывается в 3 года. И лишь в исключительных случаях холдинг реализует проекты, связанные с техническим перевооружением и окупающиеся за 6-7 лет¹².

По имеющимся данным доля производственных технологий со сроком внедрения до 3 лет с 1997 г. по 2002 г. в России увеличилась с 22 почти до 40%; доля технологий со сроком внедрения 10 лет и более за это же время уменьшилась с 40 до 25%. Уже сейчас в 24 регионах страны действует 50 инновационно-технологических центров, где на площади в 500 м2 разместилось более 1000 малых высокотехнологичных фирм. За 3 года эти центры окупили вложенные в них средства, что и позволяет им удерживать хорошие позиции¹³.

Однако было бы неверно думать, что на этом пути у российских промышленных предприятий не возникает никаких проблем. Наоборот, именно здесь они в основном и концентрируются. Например, около 37% опрошенных предприятий указывают на фактор неопределенности сроков инновационного процесса как на важное препятствие в деле осуществления промышленных инноваций (табл.4). Осуществление трехлетней «прозрачности» перспектив инновационных проектов в российских условиях экономической и институциональной нестабильности пока что представляет большую проблему для отечественной индустрии. И здесь неоценимую роль может сыграть рост норм амортизации и внедрение схем ускоренной амортизации основного капитала.

Зарубежный опыт подтверждает данный тезис. Например, в Японии политика амортизационных льгот носила одновременно «сквозной» (применялась постоянно) и селективный (применялась не везде) характер. Так, в 1951 г. была введена ускоренная амортизация в автомобилестроении, в частности действовали специальные правила амортизации для импортируемого оборудования для производства грузовиков; с 1960-х годов осуществлялась ускоренная амортизация производственного оборудования в отрасли производства полупроводников; в 1977 г. MITI сократило срок амортизации факсимильных аппаратов с 10 до 5 лет; в 1980 г. была введена специальная система амортизации для высокопроизводительных промышленных роботов, оснащенных компьютерами; ускоренная амортизация действовала и в нефтехимии¹⁴. Таким образом, инструмент амортизационных льгот в Японии использовался постоянно, однако они распространялись не на всю экономику по единой схеме, а лишь на отдельные отрасли и производства, считающиеся приоритетными с точки зрения формирования новых инновационных рынков и нуждавшиеся в усиленном стимулировании.

В России действует более грубая модель амортизационной политики. Для нее характерна, во-первых, унифицированная схема амортизации (линейная или нелинейная) для всех предприятий всех отраслей. Какие-либо особые льготы не предусматриваются. Во-вторых, в России отсутствует система амортизационных льгот для инновационных производств.

Нынешнее российское законодательство предусматривает только одно послабление. В соответствии с п.7 ст.259 Налогового кодекса Российской Федерации, налогоплательщик вправе применять к основной норме амортизации повышающий коэффициент, который не может быть выше 2. Однако такое увеличение нормы амортизации распространяется только на основные средства, используемые для работы в условиях агрессивной среды и (или) повышенной сменности.

К сожалению, такое послабление не может дать заметного эффекта. Это обусловлено двумя ограничениями. Во-первых, повышенный коэффициент амортизации применяется не на все основные средства предприятия, работающего в агрессивной среде, а только на те, которые непосредственно связаны с этой средой; остальные фонды под указанную льготу не подпадают. Во-вторых, российское законодательство очень узко трактует понятие агрессивной среды. Под таковой понимается совокупность природных и (или) искусственных факторов, влияние которых вызывает повышенный износ (старение) основных средств в процессе их эксплуатации. К работе в агрессивной среде приравнивается также нахождение основных средств в контакте с взрыво-, пожароопасной, токсичной или иной агрессивной технологической средой, которая может послужить причиной (источником) инициирования аварийной ситуации¹⁵.

Анализ данного элемента селективного амортизационного регулирования позволяет вскрыть основной недостаток российского законодательства – его неэкономический характер. Фактически речь идет не об отраслевых и рыночных приоритетах государства, а о компенсации ущерба некоторым предприятиям, попавшим в неблагоприятные обстоятельства. Причем эти неблагоприятные обстоятельства обусловлены не экономическими факторами (жесткостью конкуренции, формированием совершенно нового товарного рынка, неблагоприятной ценовой средой и т.п.), а чисто технологическими (опасностью физического повреждения основных средств). В свою очередь технологические факторы ориентированы не на учет морального устаревания основных средств, что в настоящее время для предприятий имеет наибольшее значение, а на учет более быстрого физического износа. Совершенно очевидно, что такой подход безнадежно устарел и своим существованием демонстрирует архаичность российской системы государственного регулирования. Не исключено, что ориентация законодателя только на проблему физического сохранения основных фондов в значительной мере повлияла на процесс их катастрофического устаревания в индустриальном секторе.

Таким образом, нынешняя амортизационная политика российского государства явно не соответствует современным подходам и регулятивным стандартам. Специалисты отмечают, что в США, например, действуют не только повышенные нормы амортизации, но и стимулирующие нормы обновления основных фондов и выпускаемой продукции. Иными словами, классическая амортизационная политика дополняется новыми инструментами поддержки перспективных производств. Некоторые практики уже высказывают предложения по поводу целесообразности введения в России льготы по выпуску нового продукта¹⁶. Однако регулирующие органы такие новаторские механизмы пока не рассматривают.

Весьма необычная система амортизации, направленная на стимулирование экспортного производства, была введена в Японии. Там, в частности, были установлены налоговые льготы в виде ускоренной амортизации, пропорциональной увеличению экспорта¹⁷. Таким образом, в мире уже существуют примеры действия амортизационных механизмов, стимулирующих разные направления экономической деятельности.

К сказанному можно добавить, что введение в России нелинейной амортизации, считающейся серьезным достижением в сфере государственного регулирования, является лишь первым шагом по пути создания современной амортизационной политики. Уже сейчас имеются примеры действия более сложных и гибких схем амортизации. Так, во Франции и Испании норматив нелинейной амортизации имеет достаточно сложную природу и задается в виде шкалы в зависимости от срока полезного использования основного средства¹⁸.

Можно указать некоторые примеры «радикальных» новшеств при формировании амортизационной политики государства. Так, в Великобритании для информационного оборудования введена система 100-процентного амортизационного списания в первый же год его функционирования. В Швеции действует система, в соответствии с которой компании, ведущие НИОКР, имеют право списать все некапитальные затраты на издержки текущего года, включая приборы и оборудование со сроком службы до 3 лет¹⁹. Таким образом, регулирующие органы выделяют специальные случаи производства, когда амортизационная политика «схлопывается» к одному году. Иными словами, формирование норм амортизации уже не привязывается к сроку физической эксплуатации оборудования. Такая система для России выглядит как совершенно фантастичная.

Не менее «удивительной» выглядит и другая шведская поблажка – практически для всего производственного оборудования установлена норма прямолинейного списания в 20%. Фактически это означает, что возврат денег за производственное оборудование происходит за 5 лет независимо от его реального срока службы. Несложно видеть, что все приведенные выше примеры несут в себе общую особенность: при формировании норм амортизации происходит «разрыв» между ними и нормативным сроком эксплуатации основных средств. Основой амортизационной политики России наоборот является жесткая связь между этими двумя величинами.

Большой интерес для России представляет еще одна схема японской системы селективных амортизационных льгот, которая предполагает ускоренное списание активов по строго определенному перечню, в который попадает оборудование научных лабораторий, опытных и экспериментальных цехов, отдельные виды нового отечественного оборудования²⁰. Данный подход направлен, прежде всего, на создание мотивации у пользователей высоких технологий при внедрении того или иного оборудования. В то же время рассмотренный подход с точки зрения его конечных результатов является многоцелевым. Селективная схема амортизации с одной стороны воздействует на предложение, то есть на предприятия, закупающие передовое оборудование, а с другой стороны – на спрос, то есть на предприятия, производящие то оборудование, на которое распространяется ускоренная амортизация. Для России такая гибкая система приоритетов является насущной проблемой, так как позволила бы стимулировать не только технологические инновации (внедрение новых производственных технологий), но и инновации продуктовые (создание новых производственных технологий). Последний момент позволил бы цивилизованным образом поддержать отечественные наукоемкие производства.

Другим довольно интересным и плодотворным примером селективной амортизационной политики является японская система «ценовой селекции», использованная еще в 50-ые годы. При переоценке активов японских предприятий, обесцененных в результате инфляции, стоимость зданий и оборудования была существенно повышена. Однако данное повышение имело четкую отраслевую дифференциацию, ибо правительство решило некоторые отрасли экономики поставить в более выгодные условия для обеспечения их более быстрого развития. В соответствии с этой установкой активы предприятий строительной индустрии были увеличены в 9,9 раза, черной металлургии – в 7,2 раза, электроэнергетики – в 5,4 раза, электротехнического машиностроения – в 5,2 раза, горнодобывающей промышленности – в 1,8 раза.

Система «ценовой селекции» основных фондов позволяет решить две важные задачи. Во-первых, дифференцированная переоценка основных средств разных отраслей экономики является наиболее простым и безболезненным способом проведения структурной политики и проведения в жизнь отраслевых приоритетов государства. Во-вторых, сама индексация стоимости средств труда позволяет снизить или вообще ликвидировать потери инвесторов от инфляции. В противном случае заметная инфляция просто «съедает» значительную часть средств, вложенных в оборудование.

Последний момент является достаточно важным, чтобы его рассмотреть более подробно. Дело в том, что в последние годы в России инфляция снова стала набирать обороты. И хотя власти в целом держат ситуацию под контролем, годовые темпы инфляции в 10-13% весьма болезненно сказываются на инвестиционных программах. Чтобы оценить потери инвесторов в результате обесценения основных фондов из-за инфляции, воспользуемся следующей методикой.

Смоделируем процесс начисления линейной амортизации с учетом того, что в каждый период времени происходит обесценение денег. Темп инфляции равен r, срок эксплуатации оборудования Т. Тогда сумма амортизационных начислений (А*) с учетом инфляции за Т лет составит следующую величину:

Тогда можно легко получить аналитическое выражение для коэффициента обесценения основных средств λ=A*/K:

Чем больше λ, тем меньше обесценение фондов. Из формулы (3) автоматически получается коэффициент потерь ζ = 1–λ, который показывает долю стоимости основных фондов, безвозвратно потерянную из-за инфляции.

Чтобы оценить, насколько велики потери стоимости фондов различных сроков службы при различных темпах инфляции, проведем вариантные расчеты; результаты сгруппированы в табл.5.

Полученный цифровой массив недвусмысленно показывает, что японская система «ценовой селекции» основных фондов имеет под собой достаточно серьезные основания. Даже для оборудования с периодом эксплуатации в 5 лет 15-процентная инфляция съедает около 40% его изначальной стоимости. Для оборудования с периодом эксплуатации в 15 лет при 15-процентной инфляции съедается 2/3 произведенных капиталовложений. Следовательно, индексация фондов даже при достаточно умеренной инфляции совершенно необходима.

Выведенная нами формула (3) может использоваться для определения индексов переоценки основных фондов. При этом фонды, относящиеся к инновационным и имеющие относительно длительный срок амортизации (порядка 6-7 лет), должны индексироваться по повышенному тарифу. Это означает, что при их индексации следует закладывать определенную надбавку к коэффициенту обесценения λ. В настоящее время переоценка фондов в России не производится по причине отсутствия значительной инфляции. Однако, как мы показали выше, такой подход нельзя считать правильным, ибо он оказывает негативное воздействие на инвесторов.

Итак, действующая в разных странах мира гибкая система амортизационных льгот, применяемая к активной части основного капитала, новейшим видам техники, приборам и оборудованию, применяемым в НИОКР, стимулирует техническое обновление производства, внедрение прогрессивных технологических инноваций. Отсутствие же такой системы наоборот болезненно сказывается на инвестиционных и инновационных процессах в промышленном секторе национальной экономики. Типичным примером тому может служить Италия, которая долгое время отставала от других стран в области проведения прогрессивной научно-технической политики. С целью ликвидации этого отставания итальянское правительство ввело в 1986 г. в амортизационное законодательство положения о льготных условиях списания стоимости нового оборудования²¹. Таким образом, внедрение полноценной системы амортизационных льгот является необходимым элементом системы государственного регулирования научно-технического развития. В настоящее время Россия, по институциональному обеспечению данного инструмента регулирования экономики сильно отстающая от развитых государств мира, стоит перед необходимостью перенимания недостающих регулятивных методов.

3. Меры поддержки политики амортизационных льгот

В настоящее время осознание значимости и необходимости амортизационных льгот как важного инструмента макроэкономического регулирования к российскому правительству уже пришло. Это в частности отразилось в подготовленном Министерством экономического развития и торговли Российской Федерации «Законе об особых экономических зонах». По сообщению информационного агентства «Интерфакс» Г.Греф в своем интервью отметил, что в особых экономических зонах предусмотрено внедрение механизмов ускоренной амортизации и переноса убытков на будущее. Как подчеркнул Г.Греф, такого рода механизмами злоупотреблять практически невозможно.

Отталкиваясь от подобных заявлений, можно утверждать, что инструменты амортизационных льгот начинают занимать достойное место в российской политике государственного регулирования. Однако признание данного факта на декларативном уровне еще не означает успехов в практической сфере. В этой связи рассмотрим некоторые аспекты готовящегося закона.

Во-первых, главной особенностью Закона об особых экономических зонах (ОЭЗ) является то, что эти зоны в отличие от традиционных свободных экономических зон будут носить строго ограниченный, локальный характер. Речь идет о создании на территории Российской Федерации двух типов ОЭЗ: промышленно-производственных и технико-внедренческих. Первые создаются на участках территории площадью не более десяти квадратных километров, вторые – не более двух квадратных километров. Подобное новшество призвано ограничить злоупотребления, присущие свободным экономическим зонам. Однако подобная локализация сама по себе вряд ли поможет изменить ситуацию в инновационной сфере.

Сама идея разработки Закона об ОЭЗ возникла в результате признания властями того факта, что весь предыдущий опыт функционирования свободных экономических зон, в конечном счете, оказался отрицательным. В настоящее время Министерство экономического развития и торговли Российской Федерации в лице ответственных лиц полагает, что наличие положительного зарубежного опыта применения особых экономических зон (только в США их насчитывается до 250) позволяет надеяться на положительные результаты и в России²².

На наш взгляд, такая логика неправомерна, ибо и традиционные свободные экономические зоны во многих странах дали прекрасные результаты, а в России потерпели полное фиаско. Более сильная территориальная локализация сама по себе не может оказать на инновационный рынок значительного влияния. На наш взгляд, в основу налоговых, таможенных и амортизационных льгот должен быть поставлен не территориальный, а отраслевой или продуктовый признак.

Во-вторых, при всех заявлениях ответственных лиц о том, что в основу организации ОЭЗ будет положен механизм амортизационных льгот, этот механизм в Законе об ОЭЗ никак не прописан. По всей вероятности законодатель предполагает, что детально данный аспект функционирования ОЭЗ будет раскрыт в других нормативно-правовых актах, которые будут дополнять готовящийся закон. Однако, на наш взгляд, это не вполне логично, так как сущностные характеристики создаваемых в стране ОЭЗ оказались вынесены за пределы базового нормативного документа.

На наш взгляд, было бы правильнее сконцентрировать все нюансы амортизационного механизма и предполагаемых амортизационных льгот именно в Законе об ОЭЗ. Тот вид, в котором существует в настоящее время данный документ, лишний раз говорит о том, что практические механизмы реализации амортизационной политики правительства пока не соответствуют декларативным установкам. Планируемые последующие дополнения в Налоговый кодекс РФ лишь еще больше усложнят и без того мало прозрачное российское инновационное законодательство.

В-третьих, предусмотренные Законом об ОЭЗ таможенные льготы вступают в противоречие с существующей таможенной практикой. Данный вопрос уже поднимался журналистами в беседе с непосредственными разработчиками данного закона²³. В настоящее время в стране действуют совершенно фантастические импортные и экспортные тарифы, и возможность их обхода с помощью ОЭЗ будет стимулировать хозяйственных участников к использованию соответствующих льгот. Подобные попытки могут привести к формированию специфического слоя предпринимателей, закамуфлированных под инновационные фирмы. Скорее всего, такие псевдоинноваторы своим существованием будут только «захламлять» и без того ущербный инновационный рынок российской промышленности.

На наш взгляд, разумной альтернативой ОЭЗ может служить «продуктовый» подход, когда льготы будут распространяться не на определенный класс производителей, зарегистрированных в конкретном территориальном образовании, а на определенные продукты независимо от того, кем, где и как они произведены. Главным критерием получения льготы должны стать отраслевая принадлежность и качество произведенного продукта. Иными словами, желающие получить налоговые, таможенные и амортизационные льготы должны не зарегистрироваться в специальном месте, а начать выпускать специальный продукт. Это совершенно иной принцип формирования системы льгот и, на наш взгляд, именно он должен быть положен в основу экономических инструментов стимулирования инновационных производств.

В-четвертых, вызывает сомнение высокая эффективность территориальных органов по управлению инновационными программами ОЭЗ. В соответствии с готовящимся законом управление конкретной зоной осуществляет территориальный орган уполномоченного федерального органа исполнительной власти. В его обязанности входит в частности регистрация юридических лиц и индивидуальных предпринимателей в качестве резидентов ОЭЗ и ведение их реестра. Между тем подобная деятельность предполагает экспертизу предпринимательских заявок на ведение соответствующего инновационного бизнеса в ОЭЗ. На наш взгляд, данный пункт является узким местом Закона об ОЭЗ. Прежде всего, вызывает сомнение квалификация экспертов в территориальных органах, а также большие возможности для волюнтарного решения вопроса о допуске или недопуске тех или иных лиц в ОЭЗ, предоставляемые местным чиновникам. Эти проблемы станут актуальными, когда число желающих зарегистрироваться в ОЭЗ превысит возможности их размещения на соответствующих площадях.

Альтернативный, более гибкий подход предполагает возможность расширения управляющим территориальным органом площади деятельности предприятий-инноваторов. Однако данный момент принципиально противоречит основной идее Закона об ОЭЗ, строго ограничивающего пространство как для промышленно-производственных, так и для технико-внедренческих работ.

Таким образом, намечаемые амортизационные льготы в форме Закона об ОЭЗ пока не соответствуют стоящим перед властями задачам стимулирования инноваций. Тем не менее, попытки создания более разнообразной институциональной среды, использующей амортизационные механизмы, все-таки могут дать определенный результат. Главное же, на наш взгляд, заключается не в этом. Даже самая тонкая, разветвленная и изумительно сконструированная система амортизационных льгот сама по себе не может обеспечить ошеломляющего успеха в деле формирования национального инновационного рынка. Опыт показывает, что во всех странах, где были созданы эффективные инновационные системы, государство оказывало самое активное участие в их создании. Иными словами, государство проводит инновационную политику по одной из двух схем:

- действия по «выращиванию» инновационных производств с одновременным внедрением поддерживающего механизма в форме амортизационных льгот;

- внедрение эффективного механизма амортизационных льгот с одновременной поддержкой внутреннего спроса на технологические и продуктовые инновации.

Разница между этими двумя стратегиями заключается лишь в акцентах регулятивных усилий государства, то есть в том, какой элемент инновационной политики выступает в качестве точки отсчета, а какой работает «на подхвате». Механизм амортизационных льгот является необходимым элементом системы государственного регулирования инновационного рынка, но отнюдь не достаточным.

Ярким представителем первой схемы служит Чили, где внедрена постоянно действующая система «выращивания» государством инновационного бизнеса с нуля. После доведения инновационного проекта до уровня высокой рентабельности государство осуществляет его продажу частным инвесторам, которые в свою очередь осуществляют массированные вложения средств в полученный ими высокорентабельный проект, способствуя тем самым быстрому расширению вновь созданного инновационного рынка²⁴. Классическим представителем второй схемы является Япония, которая на разнообразные амортизационные инструменты стимулирования инноваций «навешивает» систему стандартизации качества и пропаганды использования новых продуктов.

Подчеркнем особо тот факт, что полноценная система стимулирования инноваций предполагает не просто наличие двух механизмов – амортизационного и чисто инновационного, – а их четкую взаимоувязку. Один из них совершенно определенно должен работать на повышение результативности другого. В противном случае эффект от разрозненных действий будет незначительным. В свете сказанного становится понятно, почему в России все инновационные программы буксуют. Это связано не только с ущербностью самих подсистем инновационной государственной политики – амортизационного и чисто инновационного механизмов, – но и с отсутствием между ними видимой взаимосвязи.

В настоящее время российские власти должны сделать выбор, по какой модели – будем условно называть их соответственно «чилийской» (или инновационной) и «японской» (или амортизационной) – выстраивать свою инновационную политику. На наш взгляд, учитывая ограниченность средств бюджета страны и неэффективность большинства внедренческих механизмов, предпочтение следует отдать именно «японской» модели, которая делает акцент не на прямое участие в создании инновационного рынка, а на формирование институциональных рамок и шаблонов, стимулирующих технологические и продуктовые инновации. Такое «невидимое» присутствие государства предполагает сильное влияние на спрос, в отличие от «чилийской» модели, которая реализует непосредственное воздействие государства на предложение. Можно сказать, что «чилийская» модель ориентирована на прямое создание государством инновационных производств, в то время как «японская» модель – на то, чтобы заставить предпринимателей самих создавать такие производства. В настоящее время для России «японская» модель имеет больше шансов на успех.

Как же следует воздействовать на инновационный спрос?

Каких-либо жестких стандартов здесь нет, но для понимания истинных возможностей и специфики данного способа поддержки механизма амортизационных льгот рассмотрим опыт Японии. Для этого выделим три направления правительственных мероприятий. Первое – введение специальных льгот, упрощающих производство и потребление инновационных товаров и услуг. Данная мера приводит к расширению спроса со стороны потенциальных производителей, росту их производственной мотивации. Второе – введение специальных обязательств на определенные категории потребителей товаров и услуг, имеющих важное народнохозяйственное значение. Такая мера ведет к стимулированию спроса со стороны потенциальных потребителей. Третье направление – введение системы стандартизации и контроля качества на товары и услуги, считающиеся приоритетными. Данная мера позволяет улучшить потребительские характеристики товаров, что в свою очередь способствует расширению спроса на соответствующих товарных рынках.

На многих отраслевых и продуктовых рынках иногда все три рассмотренных направления применялись одновременно. Рассмотрим несколько конкретных примеров.

Одним из направлений, в котором Япония в свое время заняла лидирующие позиции на мировом рынке, является рынок факсимильного оборудования. Однако здесь отсутствовала стихийность и спонтанность развития производства. Наоборот, японское правительство сыграло большую роль в становлении «инновационного стиля» данной отрасли, используя инструменты стимулирования спроса на высокотехнологическую продукцию и установление высоких стандартов в ряде областей, включая энергопотребление. В частности в целях расширения производства факсимильных машин правительственная компания NTT активно поддерживала использование в офисах фирм факсимильных технологий. Для этого японские власти в 1973 г. разрешили передачу факсимильных сообщений по выделенным телефонным линиям, а в 1974 г. – по общим. В 1976 г. NTT утвердила несколько типовых моделей факсов, после чего получать фирмам индивидуальные разрешения для каждого факсимильного аппарата уже не требовалось. И это было сделано в то время, когда в других странах подключение факсов вообще было запрещено. Дополнительно был сформирован мощный спрос со стороны правительственных структур и госсектора: первым массовым потребителем стали национальные силы самообороны, полиция, японские национальные железные дороги, служба прогноза погоды. Кроме того, между правительством и бизнесом было достигнуто соглашение об использовании для факс-машин международного стандарта G3, что послужило хорошей институциональной основой для совместимости всех аппаратов между собой и повышению универсальности их потребительских характеристик. Японское правительство согласилось принимать документы по факсу, а в 1985 г. Патентная служба стала признавать заявки, присланные по факсу, в качестве официальных юридических документов. Примечательно, что в это же самое время Служба регистрации патентов и торговых марок США считала факсы документами без подписи и отказывалась их принимать²⁵. Все перечисленные меры в совокупности помогли созданию рынка факсимильного оборудования, а это в свою очередь породило спрос на более сложные и совершенные модели факс-машин и активизировало инвестиционные потоки в отрасль.

Другой пример связан с производством швейных машин, где Япония заняла лидирующие позиции на мировом рынке за счет действовавшей довольно разнообразной системы стимулов и поддержки. В стране были задействованы как меры стимулирования спроса, так и меры контроля качества. Например, с 1946 по 1951 гг. цены на швейные машины контролировались государством и удерживались на низком уровне, что с одной стороны стимулировало спрос населения, а с другой – заставляло производителей снижать издержки. Кроме того, в стране были введены обязательные уроки шитья для девочек в начальной и средней школе, а Министерство образования выделяло школам субсидии для покупок швейных машин. Был разрешен также вход в отрасль множества мелких и средних фирм-субподрядчиков, что сократило производственные издержки; в 1948 г. была отменена сложная процедура оформления документов и получения правительственного разрешения для экспорта продукции. Одновременно с этим Совет по технологии производства швейных машин под руководством MITI (Министерства международной торговли и промышленности) установил единые стандарты для швейных машин и их деталей; в 1947 г. начали действовать добровольные инспекционные советы, проводящие жесткую оценку продукции по целому ряду установленных технологических параметров. Помимо этого, стимулируя внутренний спрос, японское правительство в 1948 г. отменило налоги на промышленные швейные машины, а в 1951 г. – на домашние швейные машинки²⁶.

Приведем еще один метод стимулирования спроса на инновационный продукт, связанный с установлением жестких технологических стандартов. Так, в Японии в 1979 г. был введен Закон об энергосбережении, согласно которому к 1983 г. требовалось сократить потребление электроэнергии в среднем на 17%. Реализация этого закона потребовала огромных усилий, результатом чего стало изобретение в сфере производства бытовых воздушных кондиционеров ротационного компрессора. Это изобретение стало технологическим прорывом, позволившим Японии не только существенно сократить расходы энергии, но и стать мировым лидером в компрессорных технологиях и смежных технологиях охлаждения, включая замораживание, стабилизацию состава воздуха и его конденсацию²⁷.

Рассмотренные выше методы регулирования инновационного сектора экономики создают основу для успешного функционирования многих фирм-инноваторов. Что же касается непосредственно инструмента амортизационных льгот, то его внедрение уже само по себе позволяет повысить точность и обоснованность стратегических планов промышленных предприятий. Это связано с укорачиванием инвестиционного цикла и переходом промышленных компаний от долгосрочных планов к среднесрочным.