Ценовые механизмы эволюции институциональных ловушек

В настоящее время одним из наиболее перспективных и активно развивающихся направлений экономической теории является экономическая теория институтов и ее важное ответвление в виде теории институциональных ловушек. Здесь уже много сделано, однако многое еще предстоит сделать. Если в самых общих чертах подытожить нынешнее положение дел в этой области, то получится примерно следующая картина. Уже имеется фактически полный категориальный аппарат теории¹; построена типология факторов, способствующих возникновению институциональных ловушек; раскрыты механизмы закрепления и поддержания экономической системы в «ловушечном» состоянии²; выяснены некоторые закономерности выхода системы из институциональной ловушки³; систематизированы практические мероприятия по ликвидации ловушек⁴; выявлена аналогия между институциональными и технологическими ловушками⁵; построены модели некоторых специфических институциональных ловушек⁶; рассмотрена взаимосвязь институциональных ловушек с экономическими реформами в общекультурном контексте⁷; исследованы некоторые специфические виды институциональных ловушек⁸; раскрыта связь процессов трансплантации рыночных институтов и возникновения институциональных ловушек⁹. Однако за рамками исследования пока остается группа вопросов, связанная с эволюцией институциональных ловушек. Между тем уже совершенно ясно, что институциональные ловушки отнюдь не являются косными образованиями и способны к достаточно динамичным метаморфозам. Каковы же механизмы и законы таких трансформаций? Данная статья является попыткой наметить возможные ответы на поставленный вопрос.

1. Институциональные ловушки и теневые рынки

Под институциональной ловушкой понимается неэффективная, но устойчивая норма (институт). Однако при таком понимании институциональная ловушка представляет собой не столько объект, сколько некое специфическое состояние объекта. Говоря об институциональной ловушке, по умолчанию подразумевают, что ее материальный носитель (например, предприятие, группа предприятий или вся экономика) не способен к позитивному развитию. Между тем разделение институциональной ловушки и ее материального воплощения является важным методологическим моментом. Дело в том, что проводники, «почитатели» и носители институциональной ловушки образуют некий специфический рынок, характеризующийся стандартным набором рыночных параметров: спросом, предложением и ценой. Например, при возникновении бартерной ловушки образуется и специфический бартерный рынок, состоящий из экономических агентов, последовательно практикующих бартерную форму расчетов. Данные агенты генерируют спрос на бартерные сделки, предоставляют услуги по формированию бартерных цепочек; на этом же рынке формируется предложение бартерных сделок и устанавливается цена товаров, подлежащих натуральному обмену. Любопытно, что цены одного и того же товара, реализующегося по бартерным и денежным схемам, различаются. Следовательно, бартерный рынок в определенном смысле противостоит денежному рынку и находится с ним в состоянии специфической конкуренции, так же как в определенной конкуренции находятся и сами институты бартера и денежных инструментов. Подобных примеров можно привести множество. Так, можно говорить о рынке коррупции (субъекты, дающие и берущие взятки, и сами взятки, которые являются ценами за специфические «бюрократические» услуги). Экономические рынки, лежащие в основе неэффективных институтов и институциональных ловушек, как правило (но, разумеется, не обязательно!), являются по сути своей теневыми. Если деятельность на таких рынках даже и не запрещена законодательно, то все равно она не афишируется и носит преимущественно скрытый характер. Для большей наглядности и конкретизации всех теоретических рассуждений мы в дальнейшем будем рассматривать феномен «диссертационной ловушки»¹⁰. Напомним, что под таковой понимается ситуация сосуществования в науке двух норм поведения: традиционной и денежно-административной. Первая предполагает самостоятельную подготовку и защиту диссертации соискателем на основе стандартных правил и требований, вторая основана на использовании денежных средств и административных ресурсов для «покупки» ученых степеней и званий. Применительно к ситуации диссертационной ловушки можно рассматривать теневой рынок услуг по подготовке и защите диссертаций. Данный рынок характеризуется спросом, предложением и равновесными ценами¹¹. Именно в этой точке начинается методологическое расхождение между понятием института-ловушки и соответствующим экономическим рынком. Институциональная ловушка как специфическое состояние либо существует, либо не существует. Однако «окраска» у ловушки может быть различной. И эти различия определяются теневым рынком, который в отличие от ловушки способен к эволюции. Благодаря связке «институт-рынок» можно перейти к более тонкому изучению институтов-ловушек во времени, за счет чего появляется возможность построения динамической теории институциональных ловушек. Еще раз подчеркнем, что в данном случае динамика ловушечных состояний проявляется в смене их «окраски» и «тонов» (можно сказать, параметров равновесия). При этом под эволюцией институциональных ловушек следует понимать, прежде всего, изменение спроса, предложения и цены на соответствующих теневых экономических рынках. Учитывая, что данные экономические переменные являются довольно подвижными, а в длительной перспективе они могут даже приобретать вполне определенные тенденции, то их мониторинг позволяет улавливать важные сдвиги в институтах-ловушках. Для иллюстрации сказанного рассмотрим эволюцию параметров теневого диссертационного рынка. Так, в начале экономических реформ теневая цена подготовки кандидатской диссертации «под ключ» составляла примерно 3 тысячи долларов США. В начале 2000-х годов она на несколько лет «нормализовалась» на отметке в 5-6 тысяч; в 2004 г. цена поднялась уже до 8 тысяч, а в 2005 г. достигла 12 тысяч. Для докторских диссертаций цена за аналогичное время поднялась с 8 до 50 тысяч долларов США. Сразу заметим, что речь идет об усредненных (рыночных) ценах на фоне которых всегда имеют место различные индивидуальные отклонения. Например, известен случай, когда высокопоставленный чиновник заплатил за докторскую диссертацию 150 тысяч долларов США. Однако такие исключения, хотя и являются неотъемлемой составляющей теневого диссертационного рынка, все же не могут выступать в качестве серьезного ценового ориентира. Здесь, пожалуй, важно другое – для участников теневого рынка диссертационных услуг имеет значение не только средняя (рыночная) цена, но и дисперсия цен, т.е. их разброс относительно равновесной величины. Наличие положительной ценовой маржи (разницы между индивидуальной и рыночной ценами) фактически означает возникновение локальных зон сверхприбыльной деятельности на теневом диссертационном рынке, что для экономических агентов служит дополнительным стимулом к поддержанию и развитию данного рынка. Из приведенных выше цифр видно, что феномен диссертационной ловушки в России за 10 лет своей новейшей истории претерпел значительные изменения. Хотя сам феномен как был, так и остался, его окраска сильно изменилась. Изменилась не только плата за соответствующие услуги, но изменилось и соотношение между спросом на них и их предложением, а также социальный статус и материальное благосостояние основных акторов рынка диссертационных услуг. Без понимания данных моментов знание о российском феномене диссертационной ловушки будет неполным. Введение в рассмотрение теневых экономических рынков, «прикрепленных» к институту-ловушке, имеет не только теоретическое значение, но позволяет более четко систематизировать и позиционировать практические действия по ликвидации институциональных ловушек. Например, если государство хочет «подавить» диссертационную ловушку, то оно может различными способами воздействовать на параметры теневого диссертационного рынка: спрос, предложение и цены. Так, если удастся «уничтожить» спрос на покупку диссертаций или предложение по их написанию, то весь теневой диссертационный рынок начнет коллапсировать вплоть до полного исчезновения. Если же разрушить данный рынок, то вместе с ним автоматически исчезнет и диссертационная ловушка, существующая только за счет отлаженной работы теневого рынка диссертаций.

2. Альтернативные нормы (институты) как основа идентификации институциональных ловушек: две точки зрения

При идентификации институциональной ловушки (т.е. неэффективной нормы поведения) ключевым моментом является факт наличия альтернативной, более эффективной нормы. Только при сравнении с альтернативной нормой устанавливается факт более низкой эффективности «ловушечного» института. Если же альтернативный институт отсутствует, то сравнивать эффективность изучаемого института просто-напросто не с чем, а следовательно, и говорить о его относительной неэффективности бессмысленно. Таким образом, не всякий неэффективный институт можно трактовать в качестве институциональной ловушки. Данное ограничение довольно часто упускается из виду, в связи с чем у многих исследователей возникает неоправданное стремление относить к разряду институциональных ловушек обширный класс явлений, которые, строго говоря, к нему не относятся. Однако признание необходимости существования альтернативной нормы (института) само по себе еще не дает полного понимания тех проблем, которые возникают при идентификации институциональных ловушек. Дело в том, что при рассмотрении традиционных ловушек ситуация была более или менее ясна. Например, бартеру соответствует альтернативная система денежных расчетов, стратегии уклонения от налогов – стратегия их полной уплаты, системе неплатежей – система жесткого погашения финансовой задолженности, коррупции – система отказа от взяток, системе индексируемой инфляции – система отсутствия законодательной индексации инфляции¹². Между тем имеются и более сложные случаи, когда альтернативная норма оказывается менее очевидной. Типичным примером тому может служить диссертационная ловушка. На первый взгляд, здесь все понятно: «покупка» ученой степени является неэффективной (ловушечной) нормой, а честное следование существующим правилам – эффективной (альтернативной)¹³. Однако такое определение основано на рассмотрении стратегии потребителя рассматриваемого блага (ученой степени), т.е. учитывает сигналы, идущие со стороны спроса теневого диссертационного рынка. Однако с точки зрения производителя данного блага такое понимание альтернативы не имеет никакого смысла. Для него имеет значение совершенно другая дилемма: подготовка диссертации по договорной цене теневого рынка или официальная работа по сложившимся тарифам (выполнение исследовательских заказов и грантов или преподавание в вузах). Таким образом, сигналы, идущие со стороны предложения теневого диссертационного рынка генерируют совершенно иную систему альтернатив. Предпочтение альтернативной нормы как потребителем, так и производителем теневого блага с одинаковым успехом разрушает теневой диссертационный рынок, а вместе с ним и диссертационную ловушку. Следовательно, определить, какая из двух альтернатив института-ловушки – со стороны спроса или со стороны предложения теневого рынка – важнее, нельзя. А если это так, то институциональный анализ должен включать рассмотрение двух видов альтернативных институтов – со стороны потребителя (рыночного спроса) и производителя (рыночного предложения). Предложенное деление альтернативных институтов имеет большое значение для понимания механизмов эволюции институциональных ловушек. Например, произошедший рост цен на теневом рынке диссертационных услуг не может быть объяснен только с точки зрения рыночного спроса. Более полное раскрытие данного феномена предполагает следующую диалектику введенных понятий. На начальном этапе экономических реформ научные кадры оказались в наиболее тяжелом финансовом положении, что вынуждало их на участие в написании диссертаций практически по демпинговым ценам. Однако с течением времени потенциальное предложение услуг по подготовке диссертаций уменьшилось из-за того, что многие исследователи мигрировали либо за пределы страны, либо в другие сферы деятельности. Одновременно с этим многие оставшиеся специалисты перешли на работу в вузы, которые с течением времени реанимировали свое положение. Параллельно благодаря государству и некоторым частным организациям в стране выстроилась система научных грантов и коммерческих заказов, что дало исследователям дополнительный заработок. Рост доходов преподавателей с появлением возможностей дополнительного приработка за счет преподавания в других вузах, а также за счет выполнения коммерческих и академических грантов привело к уменьшению стимулов для участия в работе теневого диссертационного рынка. Для сохранения этих стимулов необходимо было поднять цену за подготовку диссертаций. Данное обстоятельство было принято потребителями диссертационных услуг и цена на них соответствующим образом возросла. Финансовой основой для достижения компромисса между спросом и предложением явился бурный рост доходов у высокопоставленных чиновников и представителей бизнеса. Многократное повторение данного акта привело к кардинальному изменению рыночной цены на теневом рынке диссертаций, что и предопределило эволюцию самого феномена диссертационной ловушки. Надо сказать, что двустороннее рассмотрение альтернативных институтов ловушечных норм имеет достаточно широкое звучание и может быть применено и к более сложным и глобальным явлениям человеческой цивилизации. Так, если рассматривать институт христианской церкви, то несложно видеть, что на определенном этапе своего существования он выступал в качестве фактора, сдерживающего научно-технический и социальный прогресс. В этом смысле его можно трактовать как институциональную ловушку. Однако для того, чтобы такая трактовка была правомерной необходимо «найти» ту альтернативную норму, которая реально противостояла церкви. С точки зрения потребителя духовных услуг церкви можно говорить об атеистической (или конфессиональной) альтернативе. Действительно, пользуются люди услугами церкви или нет, зависит от того, являются они верующими или атеистами (представителями другой религии). Таким образом, имеет место институциональная альтернатива «церковь-атеизм». С точки же зрения церкви как производителя духовных услуг следует говорить об альтернативной ветви власти – светской. Следовательно, здесь имеет место другая институциональная альтернатива – «духовная власть-светская власть». Совершенно очевидно, что в форме институциональной ловушки церковь выступает только при рассмотрении альтернативы «церковь-атеизм»; институциональная альтернатива «духовная власть-светская власть» не объясняет тормозящего влияния церкви на общество. Между тем далее нами будет показано, что сама эволюция института церкви не может быть эффективно объяснена без рассмотрения второй альтернативы. Еще раз подчеркнем, что любая попытка опереться на односторонний анализ альтернатив институциональных ловушек чревата упущением важных моментов в развитии изучаемого явления. В то же время с методологической точки зрения двусторонний анализ оказывается более сложным и трудоемким. Ниже попытаемся показать, что его применение может быть не слишком уж сложным, а выигрыш в смысле понимания изучаемых процессов – значительным.

3. Институциональный симбиоз как форма существования и эволюции институциональных ловушек

В своей основополагающей работе В.М.Полтерович рассмотрел все ключевые механизмы укоренения институтов-ловушек¹⁴. Однако, как покажет дальнейший анализ, данные механизмы следует дополнить механизмами эволюции (развития) институтов-ловушек. Используя плодотворную аналогию между экономикой и биологией, между трансплантацией живых тканей и рыночных институтов¹⁵, можно выделить три механизма эволюции институтов-ловушек: мутации, рекомбинация отдельных институциональных элементов и симбиоз¹⁶. Раскроем данные механизмы немного подробнее¹⁷. Любые институты, в том числе институты-ловушки, находятся в процессе непрерывного сопряжения с другими институтами. В процессе такого взаимодействия они могут корректировать и видоизменять некоторые свои структурные элементы, а порой и целевые установки, за счет чего происходит определенная мутация исходных институтов. Причем произошедшая мутация, как правило, повышает конкурентные качества института и способствует его выживанию. Второй канал эволюции института предполагает обмен отдельными системными элементами между конкурирующими институтами. Например, институт может перестраивать свою работу на основе принципов, заимствованных у других институтов. Такой процесс также направлен на укрепление позиций исходного института. Третий механизм заключается в создании различных форм объединения (симбиоза) конкурирующих институтов. Так, один институт может на какое-то время, на определенных условиях и по определенным направлениям кооперироваться с «враждебным» себе институтом. При подобном объединении альтернативных институтов обеспечивается их обоюдовыгодное существование. Таким образом, эволюция институтов происходит за счет мутации их отдельных структурно-целевых элементов, заимствования отдельных структурных элементов у других институтов и интегрирования (кооперирования) своей деятельности с иными, даже враждебными, институтами. Наиболее интересным из описанных трех механизмов является процесс институционального симбиоза. Дело в том, что в широком плане он представляет собой проявление так называемого эффекта сопряжения, хорошо известного в теории институциональных ловушек. Однако здесь есть довольно тонкое различие, на котором необходимо остановиться. Дело в том, что под эффектом сопряжения понимается процесс встраивания института в систему других норм, способствующих поддержанию жизнеспособности данного института¹⁸. Однако по самой своей сути эффект сопряжения представляет собой взаимодействие с некими экстерналиями, т.е. с «внешними» институтами, непосредственно не противостоящими исходному институту. Иными словами, институт-ловушка вступает в такое взаимодействие с другими внешними институтами, которое укрепляет его позиции по сравнению с альтернативным ему институтом. Например, сопряжение института бартера с механизмами ухода от налогов приводит к укреплению бартера и ослаблению его института-конкурента – системы денежных расчетов. В отличие от эффекта сопряжения механизм симбиоза предполагает кооперацию не с «дружественными» внешними институтами, а непосредственно с «враждебным» альтернативным институтом. Институт-ловушка и его институт-конкурент образуют единую систему, которая не имеет смысла без одного из этих институтов. Соответственно и институт-конкурент не может трактоваться как полноценная экстерналия, ибо он находится как бы внутри сформировавшейся институциональной ловушки. Эффект «сцепления» института-ловушки и института-конкурента и составляет суть механизма институционального симбиоза. Совершенно очевидно, что институциональный симбиоз представляет собой совершенно особую и очень необычную форму эволюции институциональных ловушек. Между тем без введения данного механизма нарисовать непротиворечивую картину эволюции многих институциональных ловушек оказывается проблематичным. Рассмотрим некоторые поясняющие примеры. Наиболее яркие примеры институциональной эволюции дает христианская церковь. Ее возникновение, как известно, было связано с духовным течением, возникшим еще в античном Риме. На начальном этапе своего существования это была религия обездоленных, которая претендовала только на духовную власть; никакой другой власти у первых христианских адептов не было. Однако по мере своего развития и жесткой конкуренции со своим альтернативным институтом в лице светской власти церковь также стала приобретать черты светской власти. Этому способствовали крестовые походы, породившие монашеские ордена, быстро превратившиеся в мощные военные и экономические союзы. С течением времени институт церкви активно перенимал разнообразные элементы института светской власти, и в эпоху Средневековья окончательно завершилась военизация и милитаризация духовенства. В это время каждый католический кардинал был военачальником и вел непрерывные войны за политическое влияние¹⁹. Таким образом, посредством заимствования отдельных институциональных элементов у своего института-конкурента церковь превратилась в силовое ведомство. Апофеозом механизма институциональных заимствований явилось образование Ватикана – религиозного государства, организованного по образу и подобию светской власти. Можно смело утверждать, что если бы церковь путем последовательных институциональных заимствований не эволюционировала из чисто духовного социального института в военно-политический и финансовый институт, то вряд ли она смогла бы продержаться столь долгое время. Следующий виток в эволюции католической церкви был связан с превращением ее в типичную институциональную ловушку, противостоящей науке и сдерживающей научно-технический и социально-экономический прогресс. Однако такая институциональная трансформация была связана с мощной мутацией института церкви, когда в ее рамках выросла инквизиция, защищавшая «истинную» веру от ереси с помощью силовых методов. Преобразование христианского института из сообщества гонимых и преследуемых в сообщество гонителей и преследователей было связано с попыткой сохранения духовной и светской власти и свидетельствует о колоссальных целевых метаморфозах, которые способны претерпевать институты в процессе своей эволюции. Хрестоматийным можно считать и пример институционального симбиоза церкви и светской власти. В Новое время, когда религиозная власть окончательно проиграла конкуренцию со светской властью, влияние церкви продолжало поддерживаться благодаря произошедшему симбиозу двух ветвей власти. Хорошо известны случаи, когда образованные монахи-иезуиты входили в доверие к монархам, влиятельным сеньорам и богатым дельцам. Многие священнослужители вели пропаганду от их лица среди населения. Благодаря слиянию интересов двух институтов церковь использовала силовые возможности светской власти в своих интересах. Классический пример тому – изгнание протестантов из Старого света, которое было осуществлено по настоянию католических адептов с помощью методов и ресурсов королевской администрации. Таким образом, церковь вместо того, чтобы постоянно бороться и противостоять светской власти, срослась с ведущими политическими силами, выстроила сложную дипломатическую систему связи с внешним миром и вышла на новый уровень своей эволюции. Можно привести классический пример институционального симбиоза церкви и светской власти, возникший не по инициативе церкви, как в предыдущем примере, а по инициативе светской власти – крещение Руси. Принятие славянским государством по инициативе князя Владимира православного института религии было осуществлено государством в интересах самого государства. Такая мера позволяла объединить людей на качественно иной основе и повысить управляемость народа²⁰. Нечто подобное произошло при объединении Изабеллой Католичкой Каталонии и Арагона и образовании современной Испании, когда был образован «Совет верховной и генеральной инквизиции» с соответствующими региональными отделениями. В данном случае королевская власть с помощью сети инквизиции в союзе с католической религии превратилась в мощный механизм территориального объединения Испании²¹. Таким образом, механизм симбиоза на примере институтов церкви и светской власти был выгоден обоим институтам и активно использовался ими на различных этапах своего развития. Заметим, что во всех приведенных примерах рассматривалось взаимодействие института-ловушки с альтернативным ему институтом. Причем институт-конкурент определялся со стороны производителя услуг (связка «религиозная власть–светская власть»). Рассмотрение же института-конкурента со стороны потребителя услуг («вера–атеизм») не позволяет проследить эволюционные механизмы рассматриваемых институтов, чем и обусловлено использование двустороннего институционального анализа. Заметим, что даже в самых простых, канонических примерах институциональных ловушек возникают определенные симбиотические тенденции. Например, бартерные и денежные операции тоже отчасти тяготеют к симбиозу. Так, бартер не может существовать в чистом виде: оправданием законодательно наказуемого бартера служит обязательное наличие у предприятия определенной доли хозяйственных операций в денежной форме. Таким образом, денежные платежи уже самим фактом своего существования поддерживают институт бартера. Хотя это самая зачаточная форма институционального симбиоза, ее наличие само по себе является симптоматичным и создает предпосылки не только для конкуренции институтов, но и для их кооперации.

4. Ценовые каналы эволюции институциональных ловушек

Ярким примером институционального симбиоза является эволюция диссертационной ловушки. Так, процессу теневой подготовки исследователями диссертаций за деньги противостоит процесс их официального заработка в университетской и исследовательской сферах. В данном случае рассматривается альтернатива со стороны производителя услуг. В дальнейшем будем рассматривать данную альтернативу как связку «официальные заработки–теневые доходы». В данном случае смысл изучаемого явления заключается в том, что эволюция института, олицетворяющего официальные заработки, ведет к автоматической эволюции альтернативного института, ответственного за теневые заработки ученых. Учитывая указанную связь, можно предположить, что рост официальных заработков профессуры (будем полагать, что именно эта когорта специалистов задействована на написании диссертаций за деньги) может привести к подавлению диссертационной ловушки. Действительно, рост официальных доходов профессоров может разрушить стимулы к работе на теневом диссертационном рынке. Однако, как будет показано ниже, это не всегда возможно. Более того, такой ход событий способен привести к обратному результату – еще большему росту привлекательности работы на теневом рынке диссертаций. Формализуем ценовой механизм эволюции диссертационной ловушки, предполагая, что данный пример является типовым, и многие другие случаи могут быть описаны аналогичным образом. Предположим, что исследователь университета помимо своей основной преподавательской деятельности, оплачиваемой по ставке U, имеет еще дополнительный заработок, который складывается из дополнительного преподавания в других университетах и участия в официальных исследовательских проектах и работы над «теневыми» диссертациями. Тогда его полный доход D выражается в виде суммы:

Состояние диссертационной ловушки наблюдается тогда, когда в момент времени t выполняется следующее условие:

Если экономический субъект «очищен» от предыдущих обязательств и не участвует в каких-либо ранее начатых проектах, то при выполнении условия (2) он будет принимать решение в виде чистой стратегии, т.е. он выберет теневой диссертационный рынок и полностью откажется от подработки на официальном рынке. Если через некоторое время цены p и q изменятся таким образом, что будет выполняться условие Учитывая, что государство и университеты имеют возможность проводить политику оплаты труда, меняя базовую ставку U, изменение цен на двух рынках будет связано с данным мероприятием²². Соответственно государство и университеты в значительной мере ответственны на искоренение или наоборот сохранение диссертационной ловушки. Каковы же закономерности эволюции цен на официальном и теневом рынках? Предположим, что изменение базовой ставки оплаты труда U ведет к соответствующему изменению цены трудозатрат профессуры на официальном рынке p, а это в свою очередь в процессе действия механизма конкуренции ведет к изменению цены трудозатрат на неофициальном рынке q. Тогда возмущение dU трансформирует условие (1) к виду:

Если результатом воздействия базовой ставки зарплаты будет сохранение неравенства (4), то и диссертационная ловушка сохранится; если же неравенство изменит знак, то ловушка начнет разрушаться. Для удобства в дальнейшем будем рассматривать положение институционального равновесия, когда исходное институциональное состояние в результате возмущающего воздействия dU не меняется:

Если ввести в рассмотрение показатель ценового преимущества официального рынка труда перед теневым диссертационным рынком Δg = p – q и величину мгновенного сдвига в величине базовой заработной платы U, то уравнение (5) можно переписать в более компактном виде:

Если правая часть соотношения (6) больше левой части, то диссертационная ловушка сохраняется; в противном случае она разрушается. Уравнение (6) раскрывает причинно-следственные связи в системе «институт-ловушка/институт-конкурент». Так, рост базового заработка профессуры dU>0 ведет к увеличению роста цены его трудозатрат dp / dU > 0, что в свою очередь «цепляет» цены его трудозатрат на теневом рынке dq / dp > 0. Если запущенные сдвиги экономических параметров приведут к качественно новому равновесию, то диссертационная ловушка будет разрушена; если же новое соотношение цен кардинально не изменится, то и ловушка сохранится. Отчего же зависит конечный исход положительного импульса, идущего со стороны роста официальной заработной платы научных работников? Учитывая, что в начальный момент времени имела место диссертационная ловушка, т.е. Δg < 0, то правая часть (6) оказывается положительной. При таких условиях левая часть уравнения (6) никогда не станет больше правой части, если dq / dp > 1, т.е. когда цены на теневом рынке будут расти быстрее цен на официальном рынке. Таким образом, гарантом сохранения диссертационной ловушки является высокая эластичность цен теневого рынка по отношению к ценам официального рынка. Проведенный анализ подводит к очевидной классификации ценовых эффектов, возникающих на двух рынках: В первом случае (dq / dp > 0) официальный и теневой институты взаимодействуют между собой на основе положительной связи: ценовой выигрыш на одном рынке ведет к ценовому выигрышу на другом. Иными словами, укрепление материального положения профессуры на официальном рынке автоматически ведет к укреплению их позиции на теневом рынке. Следовательно, институт-конкурент в лице университетов и исследовательских организаций фактически поддерживает институт-ловушку. Таким образом, подобный вид связи означает не что иное, как институциональный симбиоз (кооперацию). Во втором случае (dq / dp < 0) официальный и теневой институты взаимодействуют между собой на основе отрицательной связи: ценовой выигрыш на одном рынке происходит за счет ценового проигрыша на другом. Иными словами, укрепление материального положения профессуры на официальном рынке автоматически ведет к ущемлению их позиции на теневом рынке. В этом случае институт-конкурент в лице университетов и исследовательских организаций подавляет институт-ловушку. Подобный вид связи означает не что иное, как институциональную конкуренцию на базе естественного отбора. Из уравнения (6) вытекает, что при слишком сильном проявлении эффекта институционального симбиоза (dq / dp > 1) диссертационная ловушка переходит в хроническое явление. Однако следует заметить, что в соответствии с уравнением (6) даже действие механизма институциональной конкуренции не гарантирует автоматического выхода из диссертационной ловушки. Для этого необходимо, как правило, достаточно сильное проявление конкурентных процессов. В настоящее время для российского феномена диссертационной ловушки характерно действие именно механизма институционального симбиоза, чем и обусловлена специфическая эволюция теневого диссертационного рынка, которая со временем только укрепляет позиции сложившегося аномального явления. Теперь остановимся на обратной связи, когда институт-ловушка оказывает влияние на конкурирующий институт. Мы уже установили условия, при которых конкурирующий институт укрепляет позиции института-ловушки. Но каковы условия, при которых институт-ловушка укрепляет позиции конкурирующего института? Как и ранее, предположим, что полный доход производителя теневых благ описывается соотношением (1). Если же имеет место чистая стратегия в условиях диссертационной ловушки, то z=0 и формула полного дохода упрощается: D = U + qx. Тогда возмущающее воздействие базовой ставки официальных заработков на совокупные доходы производителя отображается следующей формулой:

Из формулы (8) вытекает правило формирования эластичности полного дохода D по базовой ставке U:

Таким образом, если имеет место эффект институциональной кооперации, то увеличение базовой ставки заработка производителя влечет за собой дополнительное его обогащение за счет роста доходов в теневой сфере. Если же имеет место эффект институциональной конкуренции, то увеличение базовой ставки заработка производителя частично «съедается» ухудшением ситуации на теневом рынке. Такая дихотомия имеет большое значение, ибо чем выше доходы работника официальной сферы деятельности, тем меньше у него стимулов покинуть данное место работы и тем лучше позиции этого места. Соответственно получаем, на первый взгляд, парадоксальный вывод: институт-ловушка не разрушает, а наоборот укрепляет альтернативный институт, с которым он «борется». Переводя сказанное на бытовой язык, можно сформулировать полученный вывод следующим образом: диссертационная ловушка улучшает позиции университетской профессуры и способствует сохранению науки, а университетская система в свою очередь поддерживает теневой рынок диссертаций. Главным итогом выполненных построений является иллюстрация чрезвычайно важного факта: наличие симбиоза между альтернативными институтами способно приводить к обоюдной выгоде и укреплять их рыночные позиции. Разумеется, сделанный вывод носит условный характер, так как для его истинности необходимо выполнение соответствующих условий, которые и были нами получены выше. Опыт же показывает, что нарушение выведенных условий является довольно редким явлением, так что полученную «симбиотическую» институциональную закономерность можно принять без существенных оговорок.

5. Целенаправленное воздействие на эволюцию институциональных ловушек

Рассмотренные закономерности эволюции институциональных ловушек подводят к вопросу о том, можно управлять этой эволюцией или нет. Данный вопрос отнюдь не является праздным, так как во многих случаях мгновенно «раздавить» возникший институт-ловушку нельзя. Но тогда, может быть, можно направить его развитие в определенное русло? Прежде всего, следует заметить, что борьба с симбиотическими образованиями если и не безнадежна, то, по крайней мере, чрезвычайно сложна. Поэтому искоренение институциональных ловушек-симбиозов вообще не предполагает высокоэффективных разовых мероприятий. Это скорее длительная итеративная процедура корректировки развития соответствующих институтов. Какие же здесь можно сделать рекомендации? Во-первых, идентификация институциональных ловушек должна проводится таким образом, чтобы определить не только институт-ловушку, но и альтернативный ему институт. Причем альтернативные институты должны определяться как относительно производителя, так и потребителя соответствующих благ. Одновременно с этим необходимо провести анализ соответствующего теневого рынка и понять эволюцию его ключевых параметров – спроса, предложения и цены. Данный этап, по своей сути являющийся диагностическим, позволяет уяснить ситуацию и соотношение сил на институциональных рынках. Во-вторых, необходимо перейти к надзору за соответствием содержания (целей) и формы (деятельности) изучаемых институтов. Если содержание не соответствует форме, то данный институт должен подвергаться юридическим (силовым) санкциям (репрессиям), в результате которых необходимое соответствие восстанавливается. Хорошим примером второго этапа является политика В.И.Ленина по отношению к церкви в послереволюционной России. Он, как известно, провел двойной «удар» по церкви: поменял официальную религию на ее институт-антипод – атеизм; полностью отделил церковь от государства. Таким образом, В.И.Ленин с одной стороны подорвал общественные позиции церкви путем воздействия на институциональный спрос (уменьшение потребителей ее услуг), а с другой стороны – подорвал ее финансовый и организационный потенциал путем воздействия на институциональное предложение (изоляция от административного ресурса светской власти). Кстати, если бы последняя мера была проведена в средневековой Европе, то негативное влияние церкви на общественный прогресс было бы не столь велико. По крайней мере, католическая церковь должна была быть лишена права карательного органа. Разрушение институционального симбиоза является одним из важнейших условий ликвидации институтов-ловушек. В контексте сказанного можно предложить ряд жестких мер и по искоренению диссертационной ловушки. Например, следует запретить создавать ученые советы и проводить защиты диссертаций организациям, которые не имеют в своем активе большого исследовательского опыта²³. Это относится в равной степени к кафедрам, лабораториям, институтам, университетам и т.п. Такая мера позволит хотя бы частично наладить конкуренцию между официальной и неофициальной исследовательской деятельностью. Проведение такой меры на практике может основываться на введении количественных барьеров на объем выполняемых организацией (или ее подразделением) исследовательских проектов (в денежном измерении). Разумеется, одна эта мера не решит всех проблем, но послужит базой для их последующего решения, так как, в конечном счете, приведет к уменьшению предложения на теневом рынке диссертационных услуг. В-третьих, проведение экономических мероприятий по поддержке институтов, альтернативных институтам-ловушкам, должно базироваться на учете рыночных эффектов и расчете той силы возмущающего воздействия, которая способна переломить негативные тенденции. Для иллюстрации данного тезиса проведем некоторые простые расчеты применительно к диссертационной ловушке. В 2000 г. среднемесячная заработная плата профессора составляла примерно 100 долларов США (или 3000 рублей²⁴). В это же самое время подготовка кандидатской диссертации «под ключ» на теневом рынке стоила примерно 6 тысяч долларов США. Если предположить, что для спокойной подготовки кандидатской диссертации опытному специалисту необходим 1 год, то получаем эквивалент среднемесячной зарплаты в 500 долл. Таким образом, условие (2) выполнялось в крайне резкой форме (100$ < 500$) и существование диссертационной ловушки было чрезвычайно выгодно исследователям и университетским профессорам. В 2005 г. ситуация несколько изменилась: среднемесячная заработная плата профессора составляла уже примерно 600 долл., а подготовка кандидатской диссертации «под ключ» на теневом рынке стоила примерно 12 тысяч долл. Налицо опережающий рост доходов в официальной сфере. Однако достаточно таких темпов или нет? Пересчет эквивалента среднемесячной зарплаты на рынке диссертаций в 2005 г. дает оценку в 1000 долл. Таким образом, условие (2) снова выполняется, но в более мягкой форме: 600$ < 1000$. Следовательно, произошедшего роста доходов университетской профессуры пока недостаточно для искоренения у них стимулов к участию в операциях теневого диссертационного рынка. В соответствии с проведенными расчетами базовая зарплата профессоров в настоящее время должна превышать 1000$²⁵. Только в этом случае будут созданы материальные предпосылки для подавления диссертационной ловушки. В предыдущем разделе нами была показана роль показателя эластичности цен dq / dp. Для нашего примера данный показатель можно приблизительно оценить: Оказывается, за последние пять лет эластичность цен равнялась dq / dp ≈ 1. Это означает, что система находилась в состоянии, при котором выход из диссертационной ловушки был невозможен. Если же предположить, что при более напряженном режиме опытный специалист способен подготовить кандидатскую диссертацию за полгода, то величина эластичности цен составит dq / dp ≈ 2. При таком значении параметра выход из диссертационной ловушки совершенно нереален. Проведенные расчеты дают ориентир для осуществления необходимых сдвигов в заработках исследователей, однако для этого в настоящее время нет нормативно-правовой базы. Дело в том, что рассматриваемый нами профессорский заработок представляет собой полную ставку штатного сотрудника со всеми соответствующими надбавками. Если же профессор захочет дополнительно заработать на преподавании, то в рамках своего вуза он не может взять еще одну такую же полную ставку. Не сможет он по такому же тарифу работать и в другом вузе, будучи его внештатным сотрудником. Таким образом, рост цены дополнительного заработка в результате роста его базовой зарплаты значительно скромнее: как правило, он в 2-3 раза меньше. С учетом таких корректирующих коэффициентов ситуация с диссертационной ловушкой представляется почти фатальной. Выходом из создавшегося положения является отказ от дифференциации в оплате штатных и внештатных сотрудников и предоставление возможности совмещение двух полных ставок. Итак, преодоление диссертационной ловушки за счет разрушения предложения на теневом диссертационном рынке возможно только при одновременном проведении двух мероприятий: повышении официальной базовой зарплаты исследователей и снятия административных барьеров для выравнивания доходов штатных и внештатных сотрудников. На примере диссертационной ловушки мы показали, что огромное значение для ее сохранения имеет механизм институционального симбиоза. Причем сам этот эффект обеспечивается ценовым механизмом. Феномен «сцепленности» цен в рамках двух институтов и их совместного взаимозависимого изменения имеет огромное значение. В этой связи можно утверждать, что наиболее перспективным направлением в теории институциональных ловушек является «симбиотическое» ценообразование и способы «разрыва» симбиотических институциональных объединений. Кроме того, в некоторых случаях изучение теневых институциональных рынков может дать чрезвычайно полезную информацию для рационализации формирования официальных институтов. Например, знание цен на теневом диссертационном рынке позволяет определить равновесный уровень оплаты труда университетской профессуры и исследователей государственных структур, что другими способами сделать, как правило, нельзя. Подобным знанием пренебрегать нельзя, так как оно позволяет сформулировать рациональные принципы нормализации деятельности сферы науки и высшей школы. Чрезвычайно любопытным с исторической и методологической точек зрения является заимствование экономической наукой различных понятий и механизмов из биологии. Действительно, описание эволюции институтов оказывается чрезвычайно плодотворным в терминах биологической эволюции. Однако не следует думать, что экономика односторонне паразитирует на биологии – это всего лишь очередной этап процесса взаимного обогащения. Достаточно вспомнить, что в свое время Ч.Дарвин свою теорию эволюции и естественного отбора сформулировал под непосредственным влиянием идей экономиста Т.Р.Мальтуса, высказанных в работе «Эссе о населении». Таким образом, в 19 веке биологи позаимствовали у экономистов основные идеи об эволюции, а в 21 веке экономисты позаимствовали у биологов те же идеи, но несколько усовершенствованные к тому времени. Следует отметить, что нынешний «процесс заимствования» не ограничивается аналогиями в процессах трансплантации живых тканей и институтов, а также в механизмах мутации, рекомбинации и симбиоза в живых организмах и институтах. Сейчас уже имеются более тонкие и далеко идущие аналогии. Достаточно упомянуть понятия генов в биологии и мемов в экономике²⁶. Постепенно в экономическую науку входят такие понятия, как протоинституты, образующие институциональный генофонд экономики, плотность институциональной среды, институтогенез²⁷. Не исключено, что дальнейшее плодотворное развитие теории институтов пойдет именно по этому пути.