Качественные сдвиги на продовольственном рынке России

1. Капитализм vs социализм. В настоящее время продовольственный рынок России претерпевает качественные изменения. В отличие от ситуации 1990-х годов, когда отечественное сельское хозяйство было просто не в состоянии что-либо дать своей стране и ее потребности покрывались за счет импорта, сегодня в отрасли наметился устойчивый избыток продукции. Можно даже сказать, что только сегодня традиционная проблема социализма (товарный дефицит) оказалась полностью преодоленной и сменилась традиционной проблемой капитализма (товарный избыток). Такие качественные сдвиги ведут к соответствующим изменениям в числе, составе и в действиях участников продовольственного рынка.

        Проблема по поводу того, куда девать товар, привела к формированию вполне цивилизованного рынка и к острой борьбе за рынок сбыта. Здесь появились группы экспортеров товара, импортеров, производителей, а также их ставленников и лоббистов в различных эшелонах власти. Между этими группами завязалась сложная и тонкая игра по продавливанию интересов соответствующих группировок. И, надо сказать, все это позволяет говорить о начале зрелой фазы развития продовольственного рынка. Еще два-три года назад такое утверждение было бы преждевременным; сейчас это уже стало фактом.

        В основе такого прогресса лежит, на наш взгляд, экономический рост. Именно рост российской экономики вообще и рост сельского хозяйства в частности позволили российскому продовольственному рынку начать самоорганизовываться и выстраивать современные правила игры – институты. При исследовании свойств институциональных и технологических ловушек было обнаружено, что высокие темпы способствуют переходу на новые отношения и правила игры [2-3]. В результате возникает самоподдерживающийся режим, когда, как хорошо подметил В.М.Полтерович, «важнейшим фактором экономического роста является сам экономический рост» [1].

        Однако согласно эмпирическим наблюдениям, экономический рост не сразу и не автоматически вызывает все прогрессивные сдвиги в экономике и институтах. Как показывает опыт, для этого необходимо, как правило, не менее 10 лет стабильного роста с высокими темпами. Только тогда происходит переход количества в качество, и запускаются созидательные рыночные процессы. Россия с 1999 года на протяжении 10 лет росла высокими темпами и тем самым соответствовала указанному эмпирическому критерию. И даже финансовый кризис 2008-2009 гг. уже не смог приостановить раскрутившийся маховик роста экономики.

        Таким образом, идущий на протяжении последних 12-13 лет рост товарной массы продовольственных продуктов позволил окончательно искоренить остатки экономики дефицита и перейти к современной конкурентной борьбе за внутренний и внешний рынок. Это послужило объективной основой прогрессивных институтов.

        2. Сельское хозяйство и система перекладывания рисков. На наш взгляд, хотелось бы найти ответ и на еще один вопрос: почему именно сельское хозяйство и продовольственный рынок выступили в качестве отраслевого авангарда преобразования рыночных институтов?

        Чтобы ответить на этот вопрос, на наш взгляд, следует обратиться к фундаментальному положению Д.Норта, согласно которому эволюция всей человеческой цивилизации шла путем перекладывания рисков из физического мира в мир социальный [4]. Именно этот процесс выступает в качестве вектора экономической эволюции. В данном случае речь идет о замещении сложности низкого уровня (физического мира) сложностью более высокого уровня (социального мира).

        В контексте данного положения становится более понятной роль сельского хозяйства. Эта отрасль является исторически самой первой, а сейчас она остается последней отраслью, которая напрямую связана с физическими рисками. Так как аграрный бизнес напрямую зависит от погодных условий и плодородия земли, которые лишь отчасти регулируются человеком, то он выступает в качестве самой уязвимой отрасли экономики. Перепады урожая по чисто физическим причинам здесь несопоставимы с передами в других отраслях из-за природных факторов. Тем самым сельское хозяйство образует своеобразную дыру в национальной экономике, в которую «просачиваются» все природные риски. Учитывая, что данная «дыра» является жизнеобеспечивающей, именно она и должна попасть в зону рыночных институтов в первую очередь. Институты должны быть построены таким образом, чтобы минимизировать естественные природные риски аграрного сектора.

         Колебания урожая зерна в России весьма масштабны: от 81,8 млн. тонн в 2007 г. до 108 млн. тонн в 2008 г. и снова к 60-70 млн. тонн (оценка) в 2010 г. Если принять за базу минимальные 60 млн. тонн, то возможный прирост варьирует в интервале 36,3-73,8%. Такие риски требуют переходить к систематическому производству избытков, которые при ненадобности должны принимать форму экспорта. Отсюда экспортная ориентация российских производителей зерна, а отсюда разные группы давления и лоббистские партии. В дополнение к этому усложняется миссия Министерства сельского хозяйства РФ, которое в последнее время выполняет функции, аналогичные Банку России (на этом мы подробнее остановимся ниже).

Подобная система социально-экономических противовесов природным рискам является вполне естественной и необходимой. В противном случае продовольственная безопасность страны оказывается под ударом. Таким образом, сельское хозяйство становится не только зоной аккумулирования физических (природных) рисков, но и зоной ускоренного формирования сложной социальной сети по упорядочению функционирования продовольственного рынка.

        3. Патриотизм в свете дискуссии «глобализация-автаркия». В последнее время в России наметился возврат к дискуссии о соотношении сил глобализации и автаркии [5;7]. Отчасти это связано с переходом российского правительства на более явные меры по защите отечественного рынка и методы «ручного» управления. В этом русле лежит и дискуссия о стратегии реформ в России и Белоруссии [6;8]. В основе всех этих споров лежит идея о необходимости соблюдения национальных интересов, причем любыми способами, вплоть до разумной автаркии [7]. Иными словами, многими экономистами артикулируется идея примата национализма над любыми общемировыми трендами.

        Идея автаркии на фоне идеи прагматичного национализма подводит к пониманию необходимости методов протекционизма. В этой точке национализм и протекционизм объединяются, выступая в качестве некоего идеологического навеса, направленного на активизацию любых методов защиты и стимулирования отечественного производителя. Тем самым формируется идеологический фон, чрезвычайно благоприятный для проведения направленных действий в пользу отечественных сельхозпроизводителей. При этом традиционный протекционизм, понимаемый как защита внутреннего рынка, получает расширенное звучание в качестве некоей политики по поддержке внутреннего производителя как на местном, так и на внешнем рынке.

        Однако грубые методы поддержки отечественного производителя во всем мире порицаются и даже запрещаются системой ВТО. Однако даже ВТО, формально требуя от стран-участниц отказа от экспортных пошлин, при рассмотрении сельского хозяйства в своей практике отклоняется от этого принципа. Например, в рамках ВТО США разрешено применять экспортные субсидии по 13 продуктам, а ЕС – по 20. Таким образом, именно сельское хозяйство оказывается тем каналом, через который опять-таки «просачиваются» меры поддержки отечественного производителя. Более того, желание усилить эту поддержку ведет к активизации патриотического духа, под навесом которого разворачивается работа по отработке новых, более тонких и незаметных методов по защите интересов местного производителя. Патриотизм превращается в некое теоретическое прикрытие государственной помощи, идущей в адрес, прежде всего, местных сельхозпроизводителей.

        4. Роль финансового кризиса 2008-2009 гг.; усиление протекционизма. На поддержку российского сельского хозяйства определенное влияние оказал финансовый кризис. Так, с развертыванием финансового кризиса в 2008 году началось «обострение» ползучего протекционизма во всех центрах мировой экономики [11]. По данным Всемирного банка, за период с середины 2008 г. по середину 2009 г. 17 из 20 стран G20 уже приняли более 47 мер протекционистского характера, которые ограничивают международную торговлю и грозят перерасти в торговые войны. Еще 31 мера была предложена на правительственном уровне, но пока не реализована. Треть этих мер приходится на повышение импортных тарифов с целью защиты внутренних производителей. Некоторые страны решили ввести прямые экспортные субсидии, что нарушает предложения в рамках Дохийского раунда переговоров ВТО. Так, Евросоюз объявил о введении экспортных субсидий на масло, сыр и молочный порошок [11].

        Несмотря на постоянные публичные заклинания всех президентов, премьеров и прочего «руководства» о вреде протекционизма для выздоравливания мировой экономики, курс на ограждение национальных хозяйств от иностранной конкуренции продолжается. Начиная с саммита G20 в 2009 г., где прозвучали обязательства избегать протекционистских мер, к концу 2009 года страны «двадцатки» ввели 184 протекционистские меры. Безусловным лидером стал ЕС – 90 протекционистских мер [11].

        Неудивительно, что сформировавшийся протекционистский тренд под навесом финансового кризиса служит чрезвычайно удобным оправданием разнообразных мер по защите отечественного производителя вообще и аграрного бизнеса в частности. Такое положение дел позволяет сочетать грубые и тонкие методы, что повышает экономический эффект от них. И, наконец, кризис «включает» дух патриотизма, который служит хорошим фоном для решений о поддержке местного производителя.

        5. Валютные войны и поддержка экспортеров. В последнее время в качестве системного фактора борьбы на мировом рынке выступают так называемые валютные войны, т.е. сознательное занижение курсов национальных валют Центральными банками стран в целях создания преимуществ национальным экспортерам. В начале октября 2010 года министр финансов Бразилии Гвидо Монтега первым сообщил миру, что валютная война уже началась [11].

        С середины 2010 года наблюдается затяжной спад курса доллара к евро – от 1,22 до 1,40 долл./евро. Некоторые считают, что это хорошо рассчитанные действия США по девальвации своей валюты. Однако до этого наблюдалась обратная тенденция, когда монетарные власти ЕС, воспользовавшись бюджетными проблемами Греции, осуществили пропагандистскую кампанию, прикрывавшую девальвацию евро – с 1,6 долл./евро до менее, чем 1,2.

        В сентябре 2010 года Япония впервые за шесть лет провела интервенцию на валютном рынке, чтобы остановить рост иены, который наносит ущерб экспортоориентированной экономике. Скупать валюту начали Центробанки Бразилии, Колумбии, Перу, Южной Кореи, Таиланда. Бразилия даже перешла к режиму валютных ограничений по финансовому счету платежного баланса. Пытаясь снизить обменный курс реала, она увеличила налог на приток иностранного спекулятивного капитала, который и так уже давно существовал. Но главным игроком в валютных войнах является Китай. Несмотря на многочисленные призывы американских и европейских политиков отпустить курс юаня, правительство КНР всячески противится этому. По некоторым оценкам, юань недооценен примерно на 40% [11].

        Банк России не остается в стороне от всемирного «парада девальваций», намеренно сдерживая рост курса рубля. Только в августе 2010 г. ЦБ России купил 1,1 млрд. долл. и 135,6 млн. евро, чтобы замедлить укрепление рубля [11]. Такая политика позволяет поддерживать отечественных экспортеров вообще и экспортеров зерна в частности. Таким образом, валютные войны приняли форму скрытого протекционизма и поддержки местного производителя. На этом фоне российское сельское хозяйство может пользоваться чрезвычайно благоприятным макроэкономическим климатом для наращивания производства и сбыта. В этих условиях импортерам вообще и импортерам продовольствия становится чрезвычайно сложно удерживать свои конкурентные преимущества.

        6. Ребрендинг страны и патриотизм. Следует отметить еще один мегатренд, набирающий силу и в России, и во всем мире, связанный с построением общенациональных и региональных брендов. Сегодня уже используется понятие «суббрендов», в качестве каковых выступают элементы «зонтичного бренда» – регионы, города, отрасли и компании [9]. В России уже сформированы как «положительные», так и «отрицательные» городские бренды (антибренды). Например, Нижний Новгород имеет имидж локомотива российских реформ 90-х годов, тогда как Санкт-Петербург до сих пор воспринимается как криминальная столица страны [10]. С приходом в 2010 г. С.С.Собянина в качестве нового мэра встал вопрос о ребрендинге Москвы и превращении ее в город с комфортными условиями проживания.

        Серьезность проблемы странового бренда России иллюстрирует проведенный в США в 2003 г. социологический опрос, в котором американцев попросили назвать 10 понятий, с которыми у них ассоциируется Россия. Первые четыре места в списке заняли «коммунизм», «КГБ», «снег» и «мафия» [9]. Не требует доказательства тот факт, что подобное отношение людей к той или иной стране влияет на ее экономические успехи и неудачи. На этом фоне проблема ребрендинга России также приобретает повышенную актуальность. И здесь очень хорошо вписывается тема продовольствия.

        Так, сегодня российские власти уже фактически негласно подписались под проектом «Россия – мировой амбар», что автоматически означает курс на поддержку экспортных возможностей отрасли. Экономический форум в Санкт-Петербурге уже называют «зерновым Давосом». Власть и бизнес совместно осуществляют ребрендинг России с «нефте-газовой трубы» на «кормилицу-матушку» [12]. Запускается патриотический мотив для продвижения товаров: снимают рекламу на мотивы русского фольклора; дают продуктам названия, вызывающие исторические ассоциации; тиражируются рекламные ролики с гуслями, плакаты в виде иллюстрации былин и пр.

        Во всей этой эпопее по ребрендингу страны просматриваются большие преимущества аграрного бизнеса по сравнению, например, с нефте-газовым сектором. Если второй представляет собой растрату невозобновляемых природных ресурсов, то продовольствие – это все-таки воспроизводимый и рукотворный ресурс. Совершенно очевидно, что с позиции статуса государства и странового бренда аграрная марка предпочтительнее нефтяной.

        7. Психоаналитические эффекты. Сложившиеся объективные предпосылки для роста аграрного производства являются важными, но сами по себе они еще не объясняют имевшегося успеха. Все эти факторы должны быть поддержаны общественностью. Только при слиянии объективных и субъективных причин возникает легитимность политики по поддержке аграрного бизнеса. Только тогда патриотизм становится эффективным  инструментом государственного регулирования. Как же обстоят дела в этой области?

        Во-первых, как показывают социологические опросы, россиянам в гораздо большей степени, чем, например, жителям Украины, Белоруссии и Казахстана свойственно чувство изоляционизма, закрытости и болезненного патриотизма. Например, к иностранным компаниям, иностранным работникам и иностранным товарам, покупке земли иностранцами и пр. россияне относятся менее терпимо, чем украинцы, белорусы и казахи [13]. В ряде случаев наблюдается даже иррациональное пристрастие к отечественным товарам [14].

        Во-вторых, эти эмоции не находят адекватного выражения, так как практически по всем товарным позициям Россия явно отстает от зарубежных производителей. Таким образом, возникает своего рода сублимация патриотических чувств россиян, не имеющая адекватного канала разрядки. Однако, пожалуй, единственным рынком, где российский производитель все же может быть даже лучше иностранных конкурентов, является продовольственный рынок. Это единственный шанс в нынешних условиях продемонстрировать свое преимущество. И именно этот рынок превращается в канал, через который выплескивается сублимированное недовольство собой.

        Тем самым аграрный сектор принимает на себя чуть ли не все надежды россиян в отношении развития внутренней экономики. Не удивительно, что в глазах населения любые действия властей по поддержке отечественного аграрного сектора становятся легитимными и оправданными.

        Однако помимо поддержки в глазах населения сельское хозяйство должно опираться и на поддержку властей. И здесь также просматриваются психоаналитические мотивы. По всей видимости, податливость правительства страны в отношении аграрного лобби во многом определяется страхом возможного продовольственного дефицита и голода. Этот страх не имеет под собой никакой рациональной основы, ибо довольно трудно себе представить, чтобы в стране было нечего есть при условии, что все дефициты нефтедобывающего государства могут быть ликвидированы за счет импорта. Однако представители власти – это в основном люди, жившие в социалистической экономике дефицита и познавшие все изъяны этой системы. Не исключено, что именно из глубин «социалистического подсознания» и проистекают те страхи, которые заставляют продовольственной проблеме уделять особое значение, а, следовательно, и оказывать поддержку местному аграрному сектору.

        Подобные страхи поддерживаются и неудачной предысторией сельского хозяйства. Достаточно указать, что за период 1991-2008 гг. в стране произошло сокращение сельскохозяйственных земель на 21,3% [16]. Некоторое повышение продуктивности аграрного сектора отнюдь не компенсирует земельные потери. Все это создает психологический навес над властями и заставляет их обращать самое пристальное внимание на аграрные проблемы. Во многом это делается бессознательно.

        8. Интерференция патриотизма. Развитие сельского хозяйства и рост экспорта его продукции вызывает гордость за страну. Приятно осознавать и восстановление статуса и бренда страны-кормилицы. Однако гордость за аграрный сектор страны накладывается на другие формы гордости. Например, проводя политику заниженного курса рубля, Центральный банк страны вынужден скупать избыточную валюту на валютном рынке и образовывать золотовалютные резервы. Сегодня Россия является одним из лидеров по этому показателю, что также вызывает волну патриотизма, создавая иллюзию преуспевания государства.

        Данный процесс поддерживается усложнившейся ролью Министерства сельского хозяйства, которое действует почти также как и Центробанк: оно скупает излишки зерна при его перепроизводстве, создавая тем самым продовольственные запасы, и продает зерно из запасов при его недопроизводстве. Недостаток экспортной активности замещается активностью Минсельхоза по созданию продовольственных резервов. Данный факт также выступает предметом законной гордости россиян за страну и отрасль.

        Таким образом, прагматичная поддержка государством сельского хозяйства приводит к своеобразной интерференции патриотизма, когда гордость за страну распространяется на несколько совершенно разных направлений: активный экспортер продовольствия; обладатель солидных продовольственных резервов; крупнейший держатель золото-валютных резервов. Накладываясь друг на друга, эти три вида гордости ведут к взаимоусилению. Таким образом, можно говорить о своеобразной интерференции патриотических чувств. Данный эффект сродни синергетическому эффекту, когда сумма нескольких элементов на выходе дает новое качество. На практике мы имеем довольно интересное явление: успех одной отрасли запускает мультипликатор успеха и, в конечном счете, порождает мощное и многостороннее патриотическое чувство и гордость за свою страну. Подобное переплетение внешнеторговых и валютных стратегий с политикой продовольственной безопасности делает положение аграрного сектора поистине уникальным.

        9. Поддержка немногих за счет большинства. Однако было бы неверно думать, что возникшая волна патриотизма привела только к одним плюсам для сельского хозяйства. Патриотический пафос представляет собой универсальный инструмент, когда он может использоваться для любых целей. Гибкость этого инструмента поразительно высока. Следствием этой гибкости является и другой тезис: патриотизм сам по себе не помогает решить ни одну проблему. В ряде случаев патриотизм может приводить и к отрицательным последствиям.

        Типичным примером тому может служить введенный в начале ноября 2010 г. главой Роспотребнадзора Геннадием Онищенко запрет с 1 января 2011 г. на оборот и продажу на территории России мяса птицы глубокой заморозки. Данное решение является абсолютно беспрецедентным и не соответствует мировой практике: подобных запретов нет ни в ЕС, ни в США, где 80% полуфабрикатов производится из замороженной птицы [18]. Фактически такая мера является очередным нестандартным шагом по защите интересов местного производителя мяса. Кроме того, здесь опять-таки фигурирует элемент патриотизма, т.к. основным оправданием столь вопиющего ограничения выступает забота властей о здоровье населения.

        И хотя запрет на замороженное мясо является способом поддержки местного производителя, он и для них имеет неоднозначные следствия. Эксперты отмечают, что подобное решение в интересах 3-4 российских производителей, между которыми и Роспотребнадзором имеет место сговор. Как указывают аналитики, от запрета замороженной курятины могут выиграть такие компании, как «Куриное Царство» (контролируется группой «Черкизово») и «Моссельпром», производящие охлажденное мясо. В целом же на сегодняшний день в России есть не более 5 предприятий, способных производить исключительно охлажденное мясо, не прибегая к заморозке. Большинство перерабатывающих предприятий пользуются мясом глубокой заморозки для производства полуфабрикатов. Соответственно решение Г.Онищенко ставит под удар примерно половину птицеводческой индустрии и предприятий, перерабатывающих мясо птицы [18].

        Следовательно, патриотический пафос способен не только помогать местному производству, но и мешать ему, провоцируя формирование неэффективного олигопольного рынка. Таким образом, в данном примере мы видим, как чрезмерное усердие по поддержке отечественных аграрных производств быстро перерождается в свою противоположность. Следовательно, и сам патриотизм сопровождается не только положительным, но и отрицательным опытом государственного регулирования.

        Здесь просматривается явная аналогия между двумя парами понятий: патриотизмом и прагматизмом с одной стороны, альтруизмом и эгоизмом – с другой. Также как в основе альтруистичных действий лежит эгоизм и рационализм, так и в основе любых патриотических лозунгов и призывов лежит хозяйственный прагматизм.

        10. Региональный фактор. Помимо некоторых уже устоявшихся нетрадиционных методов поддержки отечественного сельхозпроизводителя постепенно формируются и совсем новые подходы. К их числу можно отнести действия региональных властей по кредитованию аграрного сектора. Так, например, Белгородская область, столкнувшись с нехваткой инвестиций, стала вести себя как инвестиционная компания. Властями были скуплены сотни тысяч гектар земли и тем самым образован земельный фонд для его использования в качестве залога при получении банковских кредитов под желательные для области инвестиционные проекты. Благодаря такой мере небольшой регион уже гарантировал проектов почти на 200 млн. долл. Основная часть этих кредитов направлена в сельское хозяйство, которое представляет собой основу областной экономики. Непосредственным результатом такого кредитного «разогрева» сельского хозяйства стало то, что Белгородская область сегодня поставляет на российский рынок около 20% всего отечественного мяса. В 2009 году, несмотря на кризис, сельское хозяйство области показало положительные результаты и принесло прибыль [15].

        Однако, как показывает опыт, такой инструмент является обоюдоострым. Например, использование сельхозугодий в качестве залога самими аграрными предприятиями, создает риски перехода этой земли в собственность банков. Такой исход имел место, в частности, в Краснодарском крае при падении цен на сельхозпродукцию и невозможности фермеров погасить задолженность [16]. Ситуация осложняется тем, что сегодня в России не существует законодательных ограничений на переход сельскохозяйственных земель в собственность банков. Как справедливо отмечает В.И.Денисов, эта практика идет в разрез с законодательством передовых стран мира [16]. Таким образом, залоговые механизмы целесообразно применять не напрямую – как в Краснодарском крае (аграрными предприятиями), а косвенно – как в Белгородской области (региональными властями).

        Некоторые специалисты предлагают тиражировать этот опыт на еще более масштабный проект – укрупнение сельскохозяйственных угодий. Так, по оценке В.И.Денисова, сегодня аграрные хозяйства предъявляют спрос на покупку 7 млн. га земли у соседних хозяйств, по тем или иным причинам не имеющих возможности обрабатывать землю. Это эквивалентно возвращению в хозяйственное использование 15% ранее утраченных земель. При этом в выкупе земель должно участвовать государство в лице федеральных или региональных властей. При средней кадастровой стоимости земли в 12,6 тыс. руб. за 1 га, бюджетные затраты на данную акцию составят 88,5 млрд. руб., т.е. 0,6% от суммы консолидированного бюджета 2009 г. Вместе с тем ожидаемый прирост продукции сельского хозяйства от расширения обрабатываемых площадей, по оценке В.И.Денисова, может составить 121 млрд. руб., т.е. в 1,4 раза больше бюджетных затрат [16]. Если же учесть долговременные эффекты от подобного мероприятия, то его эффективность становится еще более очевидной.

        Любопытно, что «разогревшийся» аграрный сектор начинает изыскивать самые разнообразные пути наращивания экспорта. В последнее время стал нарождаться весьма плодотворный механизм снятия барьеров по выходу на мировой рынок. Он связан с попыткой объединения предприятий разных стран, имеющих разный статус в ВТО с точки зрения участия в ней. Например, Украина уже в 2008 г. вступила в ВТО, а Россия до сих пор туда не попала. Объединение российских экспортеров с украинскими предприятиями, базирующимися на территории Украины, позволяет им выбирать «флаг» страны, под которым будут осуществляться внешнеторговые операции. При этом российский экспортер получает возможность беспрепятственно торговать с миром и поставлять на внешние рынки свою продукцию, но при этом внутренний рынок страны по-прежнему остается под контролем государства [17]. Разумеется, симметричные действия могут быть осуществлены и иностранными производителями, однако это не меняет сущности возникающего дополнительного канала экспорта.

         Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) (проект №10-02-00403а).

Литература

        1. Полтерович В.М. Политическая культура и трансформационный спад (комментарий к статье А.Хиллмана «В пути к Земле Обетованной)// «Экономика и математические методы», №4, 2002.

        2. Балацкий Е.В. Функциональные свойства институциональных ловушек// «Экономика и математические методы», №3, 2002.

        3. Балацкий Е.В. Экономический рост и технологические ловушки// «Общество и экономика», №11, 2003.

        4. Норт Д. Понимание процесса экономических изменений. М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2010.

        5. Балацкий Е.В. Глобализация против автаркии: на чьей стороне преимущество?// «Капитал страны», 29.04.2010.

        6. Балацкий Е.В. Белоруссия против России: переосмысливая реформы// «Капитал страны», 08.09.2010.

        7. Толкачёв С.А. Автаркия против глобализма: переформатирование мирового хозяйства// «Капитал страны», 07.04.2010.

        8. Толкачёв С.А. «Евро-Батька» или белорусская модель смешанной экономики// «Капитал страны», 06.09.2010.

        9. Рожков И., Кисмерешкин В. Имидж России. Ресурсы. Опыт. Приоритеты. М.: РИПОЛ классик, 2008.

        10. Замятин Д.Н., Замятина Н.Ю. Экономическая география образа// «Независимая газета», №280(4627), 2008.

        11. Толкачёв С.А. Осеннее обострение мирового финансового кризиса: записки оптимистичного алармиста// «Капитал страны», 07.11.2010.

        12. Барсукова С.Ю. Стратегии участников продовольственных рынков в России: патриотизм или прагматизм? // «Капитал страны», 03.12.2010.

        13. Балацкий Е.В. Социальная гетерогенность Единого экономического пространства// «Мониторинг общественного мнения», №2, 2005.

        14. Балацкий Е.В. «Нераспознанный бум» в динамике иностранных инвестиций в России// «Международные процессы», №3(9), 2005.

        15. Лавровский И.К. Регионы спасают себя сами// «Капитал страны», 10.11.2010.

        16. Денисов В.И. Инновационные возможности совершенствования управленческих решений в процессе государственной поддержки сельского хозяйства России/ Наука. Инновации. Образование. Вып.9. М.: Языка славянской культуры, 2010.

        17. Чаленко А.Ю. Совершенствование структуры экономики регионов в условиях ВТО: интеграционный аспект// «Капитал страны», 15.11.2010.

        18. Яшина Г.К. Очередной раунд борьбы против импортного мяса// «Капитал страны», 15.11.2010.