Российская наука: развивать или экономить?

О плачевном состоянии науки в России в последнее время говорят все, кому не лень. Академики сетуют на недостаточное финансирование, правительство уличает ученых в непрактичности, а наши бывшие соотечественники видят спасение в скорейшем внедрении западных стандартов и систем управления. Какое же будущее ждет российскую науку и сможет ли она, в свою очередь, стать спасательным кругом для российской экономики?

1. Основные проблемы российской науки. В открытом письме президенту России и главе российского правительства 45 российских ученых, которые предпочли заниматься наукой за границей, выделяют несколько наиболее важных проблем, особенно остро стоящих перед российской наукой. Таковыми, по их мнению, являются:

- существенное отставание российской науки от науки мирового уровня;

- отсутствие стратегического планирования с постановкой ясных целей;

- неадекватность финансирования работающих ученых, резкое падение престижа научных профессий, связанная с этим проблема кадров;

- серьезное снижение стандартов в преподавании естественнонаучных дисциплин, ухудшение качества подготовки студентов и аспирантов".

Против очевидности этих проблем вряд ли кто возразит. Каких только методов не предлагается для их решения – от увеличения финансирования до реорганизации Академии наук.

2. Недостаток финансирования – далеко не главная проблема российской науки. Чаще всего все беды науки валят на нехватку денег: отсюда и отсутствие престижа, и утечка мозгов, и нехватка оборудования, и, в конечном итоге, отставание в большинстве областей. Безусловно, финансовая проблема стоит перед российской наукой весьма остро, особенно теперь, в период кризиса.

Если США, согласно "апрельским тезисам" Барака Обамы, увеличивают вложения в научные исследования до 3% ВВП, то в России этот показатель составляет примерно 1%. С учетом же разницы ВВП двух стран, оказывается, что "в абсолютных цифрах российская наука получает примерно в 30 раз меньше средств, чем американская", - отмечает "Радио "Свобода". Президент США Барак Обама также обещал удвоить финансирование важнейших научных учреждений страны, включая те, которые проводят фундаментальные исследования, не обещающие быстрой экономической отдачи.

В России же в 2009 году на образование было выделено 384 млрд. рублей, на фундаментальную науку – 76 млрд., а на прикладные исследования – 92 млрд. По оценкам экспертов, это примерно на 30% меньше, чем было запланировано в докризисном варианте бюджета 2009 года. В 2010 году на фундаментальную науку планируется выделить 77 млрд. рублей, а расходы на образование сократятся на 14 млрд. рублей. Финансирование РАН по сравнению с докризисным вариантом сократится с 56 млрд. 600 млн. рублей примерно до 40 млрд. рублей. Как заявил академик РАН Александр Некипелов, около 70% этих средств будет израсходовано на зарплаты сотрудников. Если учесть, что еще около 20% составит налог на заработную плату, становится очевидным, что на проведение исследований остается от силы 10%. В результате, по словам академика, РАН будет вынуждена в 2010 году сократить расходы на фундаментальные исследования и целевые программы, а также отложить переоснащение научных институтов, сохранив их базовое финансирование.

Показательно, что наряду с сокращением расходов на науку, финансирование, например, правоохранительных органов в следующем году увеличивается почти на 56 млрд. рублей. Очевидно, что подобное распределение средств вызвано не только кризисом, но и, прежде всего, системой ценностей, принятой официальной российской властью.

Российская наука после развала Советского Союза стабильно "находится в загоне". И, похоже, кризис стал удобным поводом для властей, чтобы еще более сократить ее финансирование. Так что вряд ли можно всерьез воспринимать планы правительства о переходе к инновационной и высокотехнологичной экономике. Такое отношение резко контрастирует с позицией, например, американского президента, который понимает, что поддержка науки – это вовсе не роскошь, поскольку именно от науки во многом зависят "процветание, безопасность, здоровье, экология и качество жизни". Российские же власти, несмотря на выдвигаемые красивые лозунги, по-прежнему уповают на запасы нефти и озабочены, скорее, сиюминутной выгодой, чем будущим страны.

Таким образом, недостаточное финансирование науки – это лишь "вершина айсберга", одно из следствий позиционирования науки как чего-то дополнительного и отнюдь не обязательного. По большому счету, именно с отношением к науке как к чему-то второстепенному связано и отсутствие стратегического планирования, и проблема кадров, и общее снижение уровня образования. Поэтому пока все реорганизации и перестановки в сфере науки напоминают, скорее, попытки создать квартет, правильно рассадив музыкантов – как в известной басне Крылова.

3. Проблема кадров. Будущее российской науки во многом зависит от того, удастся ли привлечь в нее молодежь и остановить "утечку мозгов". О "старении" российской науки говорят уже несколько лет. "В России наука по-прежнему сильная, хотя существует много проблем, в том числе с оборудованием, поэтому ученые уезжают, и их с удовольствием берут, - отмечает Александр Некипелов. - Перекупают в университетах студентов, потому что есть определенный уровень подготовки, и соответствующим странам не нужно расходовать на это деньги". "Это особенно опасно сейчас, когда такие страны, как США и Германия как антикризисную меру определили мощные вложения в науку для того, чтобы качественно изменить облик экономики. Здесь мы можем столкнуться с новой волной оттока ученых", предупреждает академик.

Очень остро стоит проблема "старения" российской науки. Если возраст ректоров институтов законодательно ограничен 65 годами, то для членов президиума РАН никаких возрастных ограничений нет. Еще год назад, по данным академика Гинзбурга, из 500 человек РАН меньше 80 человек были не старше 70 лет и меньше 100 – моложе 65 лет ("Известия", №54, 2007). Согласно докладу, представленному недавно президенту Медведеву, сегодня средний возраст сотрудников РАН составляет 51 год. При этом больше всего ученых от 50 до 60 лет – 24%. Почти столько же (21%) сотрудников от 60 до 70 лет. Доля же тех, кто старше 70 лет составляет 13% - так же, как и тех, кто моложе 30! Очевидно, что общее собрание академии, состоящее, в основном из ученых весьма преклонного возраста, вряд ли примет законы, ограничивающие академиков по возрасту - тем более при таких мизерных пенсиях. Таким образом, получается, что наукой зачастую руководят люди, которые уже просто в силу возраста не могут мыслить перспективно, планировать хотя бы на десять лет вперед и воспринимать современные методы работы. В частности, это, возможно, одна из причин того, что в РАН не удается организовать конкурсную систему получения грантов.

Академики, правда, оптимистично рапортуют, что молодежи в академии становится все больше, и даже провели недавно показательный первый съезд молодых ученых РАН. Конечно, это довольно важный шаг, подобные мероприятия помогут объединить и активизировать молодых ученых, привлечь их к общественной работе, выработать у них навыки управленческой работы, которых сегодняшним выпускникам вузов очень не хватает. В будущем это поможет молодым сотрудникам гораздо успешнее взаимодействовать с президиумом и руководить научным коллективом. Однако сами участники этого мероприятия отмечают, что у молодежи совсем нет стимулов идти в науку, где вместо достойной зарплаты и возможности заниматься любимым делом, молодых ученых ожидает лишь весьма неопределенное будущее и постоянная борьба за место под солнцем. Не секрет, что во многих институтах нет ставок для молодежи, так как они заняты учеными пенсионного возраста. Закончив аспирантуру, молодым людям просто некуда идти.

"Мы будем наступать на те же грабли, пока не появятся ясные правила игры, - считает кандидат биологических наук из Института биологии гена РАН Омар Кантидзе. - А правила предельно просты. Поступая в аспирантуру, вы должны знать, что, опубликовав, скажем, три статьи в престижных журналах, вы независимо от желания директора получаете временную ставку на три или пять лет. Если за это время выиграете, к примеру, три гранта, опубликуете пять статей, то вам гарантирована уже постоянная ставка. Пока этого нет, а значит, ваше будущее зависит не от вас, а от директора института, вам трудно планировать свою жизнь".

Одни только денежные прибавки и надбавки к зарплате ученых не решат проблему привлечения молодежи в науку, уверен председатель Уральского отделения РАН, академик Валерий Александрович Черешнев. По его мнению, "наука должна привлекать молодых людей своей социальной значимостью и востребованностью обществом и экономикой страны. Для молодых людей наука должна быть интересной, должна удовлетворять их амбиции. А это не только достойная зарплата, это и условия труда, и наличие современного лабораторного оборудования, и мобильность молодого исследователя – возможность обучения и научных стажировок за рубежом, участия в зарубежных конференциях и т.п. Безусловно, это и высокий авторитет наставников – научных руководителей, и достойное отношение нашего государства к ученым, и коммерциализация результатов их творческого труда. А отсюда – и достойная зарплата. Сегодня же это должна быть и социальная поддержка жильем. Молодым ученым – достойное жилье, а в будущем – достойные пенсии".

Таким образом, очевидно, что для привлечения молодых ученых необходимо не только материальное стимулирование, но и соответствующая законодательная база, и кропотливая работа по повышению престижа российской науки.

4. Модель организации российской науки устарела. "В России наука суперцентрализована, - отмечает Михаил Шифман, бывший сотрудник Института теоретической и экспериментальной физики РАН, с 1990 года - профессор Института теоретической физики университета штата Миннесота (США). - Она концентрируется в нескольких городах и финансируемых государством мощных лабораториях, директора которых имеют почти неограниченные возможности. Поэтому успех работы во многом зависит от конкретной личности. Иногда это приводит к успеху, например, в случае с Институтом ядерной физики им. Будкера в Новосибирске. Но недостатки этой схемы известны – потеря динамики и тенденция к старению, стагнация. Такая модель организации науки устарела", - считает ученый.

По его мнению, более оптимально все организовано в США, где "наука делается в большом количестве университетов и финансируется из многих источников, что рационально: в случае выпадения одного источника из системы финансирования его заменяют другие. Кроме того, наука в США самоуправляема: важные решения принимаются коллективно профессорами факультетов. Ректор имеет право вето, но в исключительных случаях. Такой подход обеспечивает обратную связь и самоочищение: если кому-то дело не по плечу, то человек, как правило, понимает, что ему надо сменить направление деятельности".

За децентрализацию науки и создание Российского института высших исследований, альтернативного РАН, выступают авторы "письма 45-ти".

Еще одним сторонником децентрализации является ректор МГУ Виктор Садовничий. "Исходя из необходимости создания конкурентной среды внутри академической науки, он предлагает наряду с РАН наделить автономным правом фундаментальных и прикладных исследований "вольные города" – крупнейшие университеты (по образцу и подобию европейских университетов, созданных еще в Средние века), за которыми будет закреплена земля, недвижимость и, главное, право поиска частных инвесторов".

Однако подобные идеи поддерживают далеко не все ученые. Так, вице-президент РАН, председатель Президиума СПб НЦ РАН, лауреат Нобелевской премии, академик Жорес Алферов считает, что "западный опыт нам не подходит – мы имеем другую историю страны и другую историю РАН". Он признает необходимость развивать науку в университетах, но возражает против того, чтобы "ломать РАН". "Я убежден: нужно развивать науку в университетах и образование – в Академии наук... Нужно развивать, а не ломать", - подчеркивает ученый.

Правительство же, с одной стороны, прохладно относится к идее "вольных университетов", с другой стороны, весьма не прочь отобрать у академии контроль над деньгами и имуществом. Первые шаги в этом направлении уже сделаны. "Так, новая редакция закона "О науке", не без труда принятая в 2007 году, урезала полномочия РАН. Теперь только правительство может утверждать перечень НИИ, подчиненных РАН. Раньше эти полномочия принадлежали Президиуму Академии наук. Теперь этот орган может только беспомощно наблюдать, как несколько медицинских НИИ переподчиняют Минздравсоцразвития". Федеральное правительство также "заморозило около 300 тыс. га земли, принадлежащих РАН, намереваясь передать их под жилищное строительство. Тем самым оно дало ясно понять, что академия будет отстранена от хозяйственной деятельности".

Так что "реформа науки" на деле оборачивается очередным переделом собственности, цинично прикрываемым "интересами науки и государства". В результате, РАН, в лучшем случае, будет "встроена во властную вертикаль. Академики сохранят часть имущества и некоторые "символы власти", но реальное управление перейдет к наблюдательному совету, состоящему из госчиновников". В менее оптимистичном варианте, "у академии останутся исключительно исследовательские функции, а распоряжение ее имуществом и финансами перейдет к подконтрольному Минобрнауки Федеральному агентству по фундаментальным и прикладным исследованиям". Как это поможет возрождению отечественной науки – совершенно непонятно.

5. Могут ли затраты на науку стать более эффективными? Власти уличают ученых в неэффективном использовании выделяемых им средств. "По данным Минобрнауки, в период самого слабого финансирования, в 1998 году, в производство внедрялось 4,5-6% разработок, в 2003-2008 годах, когда деньги в науку текли рекой, - все те же 6%. Расходы России на информатизацию по отношению к ВВП сопоставимы с немецкими, но Германия входит в пятерку информационных лидеров мира, а Россия – нет".

При этом проследить за распределением бюджетных средств довольно трудно. Академия последовательно противится конкурсному распределению средств на исследования, предпочитая раздавать их по своему усмотрению. Согласно результатам проверок, проведенных Счетной палатой в 2006-м и в 2009-м гг., "около 159 млн. рублей было израсходовано не по целевому назначению. Кроме того, РАН подозревают в неуплате налогов с доходов за использование гостиничных комплексов и сдачи в аренду помещений и автопарка. В карманах у посредников, выведенных из-под налогообложения, могли осесть около 200 млн. рублей".

Академики же, хотя и признают необходимость того, чтобы механизмы прохождения финансовых потоков, выделяемых на науку, стали прозрачными, но не готовы доверить это распределение чиновникам. "Попытки распределения средств на науку через чиновничьи госструктуры заканчиваются одинаково – ученые денег не видят, - говорит Борис Кашин, член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Математического института им. В.А.Стеклова РАН. - Скажу больше: вопрос о том, что выделенные средства банально "пилят", стоит остро. И мы будем требовать расследования и выработки такого механизма прохождения финансов, который бы пускал деньги в дело".

Средства, выделяемые на поддержку ученых, доходят до них в весьма урезанном виде не только из-за всевозможных махинаций, но и в силу странных российских законов. Например, гранты на проведение исследований перечисляются физическим лицам, проводящим эти исследования, не напрямую, а лишь через юридические лица. "Непосредственным итогом такой системы является то, что субвенции на исследовательские гранты попадают в своеобразную "налоговую мясорубку" юридических лиц, которая отрезает значительную часть исходной суммы. В результате непосредственные исследователи, выполняющие проекты, на руки получают суммы, далекие от тех, которые фигурируют в финансовой отчетности государственных фондов. Тем самым происходит размывание средств, выделяемых на проведение исследований. До конечного адресата доходит совсем не та сумма, которая фигурирует в качестве цены исследовательского гранта. Действующая система налогообложения грантов приводит к тому, что к индивидуальным исследователям постоянно "прилипают" хозяйственные структуры, которые отсасывают на себя значительную часть выделенных государством средств.

Между тем само государство использует юридических лиц в качестве канала, с помощью которого часть средств, выделенных на проведение исследований, изымается обратно в бюджет посредством запуска соответствующего налогового механизма. Таким образом, возникает ситуация, когда государство одной рукой дает средства на научные исследования, а другой рукой отбирает их. Данная система никак не может считаться нормальной, так как почти все западные фонды действуют по совершенно иным принципам: деньги выделяются непосредственным исполнителям гранта (физическим лицам) и они не подлежат налогообложению. Россия выстроила свою собственную грантовую модель науки, отличную от прогрессивных западных моделей", - отмечает доктор экономических наук, главный редактор Интернет-журнала "Капитал страны" Евгений Балацкий.

Однако, похоже, в прозрачном и эффективном распределении средств на науку не заинтересован никто, кроме их изначальных адресатов. А поскольку эти ученые никак не могут повлиять на принятие соответствующих норм и законов, деньги, выделяемые на науку, продолжают оседать во всевозможных околонаучных структурах. И если правительство, упорно игнорирующее обращения отечественных ученых, прислушается теперь к предложению 45 бывших россиян, призывающих укрепить систему независимых научных грантов и обеспечить абсолютную прозрачность финансовых потоков, это будет весьма удивительно.

6. Чтобы приносить пользу, наука должна быть востребованной! Чтобы государственные средства использовались более целенаправленно, надо выделить самые важные направления и проекты, которые стоит поддерживать в первую очередь. Подобный подход продемонстрировал президент США в своем знаменитом апрельском выступлении на ежегодном собрании американской Национальной академии наук. Приоритетными отраслями он назвал "энергетику, медицину и отчасти образование, в котором акцент делается на технических, естественнонаучных и математических направлениях".

Обозначить важнейшие направления научно-технического прогресса и конкретных проектов, которые служат катализаторами развития и приводят к осязаемым фундаментальным результатам, какими в свое время были космические и атомные программы в СССР, предлагают российскому правительству и 45 бывших российских ученых.

Вообще-то российские власти сделали это еще в 2002 году, утвердив девять приоритетных направлений развития науки в документе "Основы политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу". Правда, уже через два года список этот уменьшился до семи и, в свете кризиса, продолжит сокращаться.

При этом принципы, по которым отбираются приоритетные направления, приводят в недоумение не только ученых, но и любого, кто попытается разобраться в логике чиновников. Так, с 2004 года перестали быть приоритетными такие направления науки, как развитие космических и авиационных технологий и новые транспортные технологии. Сейчас "кандидатом на вылет" стали информационно-комммуникационные технологии, электроника и робототехника. Исключение их из списка приоритетных мотивируют тем, что Россия по этим направлениям отстает от Запада. Тем не менее, отрасли эти в России развиваются, однако вместо того, чтобы поддержать их и ликвидировать отставание, им фактически выносят смертный приговор.

"Нам недостает не финансирования, нам недостает социальной ответственности бизнеса и чиновников, которые гоняются за "откатами" и быстрыми деньгами вместо того, чтобы инвестировать в наукоемкое производство, которое в годы становления неизбежно убыточно", - считает Валерий Тишков, директор Института этнологии и антропологии РАН.

С ним согласен и замдиректора Института биоорганической химии (ИБХ) РАН Анатолий Мирошников. По его мнению, "по разработкам и инновациям мы идем вровень" с мировыми лидерами, однако разработки отечественной науки не внедряются в производство, и "промышленность продолжает выпускать устаревшую номенклатуру". "Ученый предлагает сформировать реестр высокотехнологичных проектов, чтобы понять, смогут их раскрутить "Роснано" или "Ростехнологии", или средства, которые имеют эти госкорпорации, лучше передать опытным производствам при РАН".

"Самой большой бедой российской науки является не низкое финансирование, не неразбериха с системой образования, и даже не "утечка мозгов", а невостребованность достижений науки обществом, - уверен Жорес Алферов. А между тем, по его мнению, только наука может "дать энергию экономическому и технологическому развитию страны".

Остается лишь уповать на то, чтобы это осознало, наконец, и российское правительство.

По материалам сайтов: profile.ru, expert.ru, ikd.ru, nkj.ru, ng.ru, polit.ru, rg.ru, segodnia.ru, rosbalt.ru, kapital-rus.ru.